– Но он тебе понравился?

– Ну хватит, – вмешалась Клер, заметив гневный блеск в глазах Аби. – Хватит пороть чепуху. Ешьте. – Она поставила на стол блюдо с цыплятами и картошкой. – Мне вовсе не улыбается счастье по сто раз подряд разогревать обед…

– Знаешь, мамочка, – простодушно заявила Ди, когда они мыли посуду, – очень жалко, что только мы трое можем оценить твою стряпню.

– Не собираешься ли ты пригласить кого-нибудь из своих друзей к ужину?

– Нет. Но мне кажется, что мы, как соседи, должны пригласить Ника. Холостяку наверняка понравится, как ты готовишь, – она старалась не смотреть на сестру. – А какие книжки он пишет? – вдруг спросила она.

Аби сосчитала до десяти, чтобы взять себя в руки и не шлепнуть сестру полотенцем.

– Я писала рецензию на его последнюю книгу. Психологический детектив.

– Как здорово! – восхитилась Ди, представив себе Ника в роли Джеймса Бонда.

Аби покачала головой, глядя на мать:

– Наверное, он снял коттедж, чтобы побыть в одиночестве и поработать над новой книгой. Вряд ли ему понравится, если его будут отрывать от работы над книгой, даже ради еды.

– Держу пари, если ты его пригласишь, Аби, он возражать не станет. Ты не видела, как он смотрел на тебя сегодня. Он…

– Ради Бога! – крикнула Аби, потеряв терпение. – Остановись, пожалуйста! Мне не нужна помощь шестнадцатилетней девочки.

– Но сама-то ты не справляешься, – огрызнулась Ди. – Смотри, ты уже похожа на евнуха, хоть и женщина.

– Слышишь, что говорит твоя дочь? – Аби повернулась к матери. – Откуда она всего этого набралась?

– Я много читаю, – у Ди предательски задрожали губы.

– Прекрасно!

– Мы живем в мире, где люди делятся на мужчин и женщин, – всерьез обиделась Ди на иронию сестры. – А ты просто ненормальная.

– Я нормальная! – крикнула Аби. – А ты ходишь на свой дурацкий психоанализ и уже считаешь себя Фрейдом! Может быть, мне нравится жить, как я живу. У меня никаких комплексов, никаких проблем…

– И сплошная скука, – перебила ее Ди.

– Я очень счастлива, когда остаюсь со своей скукой наедине! – воскликнула Аби, едва не срываясь на истеричный визг.

Грудь у нее ходила ходуном, и она смотрела то на мать, то на сестру, не понимая, что полностью выдает себя. Бросив полотенце, она выскочила из дому.

– Мама, ты должна с ней поговорить. По-моему, она слишком увлеклась делами, – промурлыкала Ди, мешая матери мыть посуду.

– Нет, это с тобой надо поговорить, – ответила Клер таким тоном, что Ди вскинула на нее испуганные глаза, – вот уже четыре года Аби тащит на себе непомерный груз. У меня было время обо всем подумать, и совесть у меня нечиста. Я тоже виновата в том, что случилось с Аби. – Клер обняла младшую дочь и прижала к себе. – Аби не хотела, чтобы ты знала. Не хотела ничем обременять тебя. А мне кажется, пора тебе кое-что рассказать. Может, тогда ты поймешь, через что прошла Аби и почему она такая.

Сумерки Аби не любила. Не поймешь, то ли еще день, то ли уже вечер. Она сидела на пляже, подтянув колени к подбородку, и глядела, как набегающие волны лижут песок. Когда она прибежала на пляж, ярость уже оставила ее. Долго сердиться на Ди невозможно. Конечно же, Ди желает ей добра, да и зачем злиться, если правда на ее стороне. Аби действительно заглушила все женское в себе и превратилась в "евнуха", нет, в автомат – холодный безжизненный автомат, методично выполняющий свою работу. Но она ведь не всегда была такой. Было время, когда она шутила и смеялась, ездила на вечеринки и кокетничала с мужчинами. Аби позволила себе вспомнить прошлое и беззвучно прокляла роковую цепь событий, которые изменили ее жизнь и ее самое.

Она провела ладонью по мокрым глазам. Нет, дух ее не сломлен, но… Она сама, по своей воле обрекла себя на одиночество и эмоциональную пустоту. А Ди растет, цветет. Боже, как она, Аби, завидует сестре…

Говорят, никогда не поздно измениться самой, изменить свой образ жизни. "Говорят", – с иронией произнесла она про себя. Может быть, и ей пора все забыть и встряхнуться. А что если ей с помпой отпраздновать свое двадцатипятилетие? Аби тряхнула кудряшками. Не так-то легко избавляться от привычек и воспоминаний, не говоря уж о ночных кошмарах.

Аби вздохнула, ругая себя за слабость. Разве она не деловая женщина? Разве она не ладит с людьми? Наверное, все-таки надо принять приглашение спортивного комментатора или кого-нибудь из книготорговцев. В самом деле, почему бы ей не разделить с кем-нибудь из них ленч? Ничего в этом нет страшного. Пора наконец возвращаться к нормальной жизни.

– Пора, – повторила она вслух.

Аби встала, стряхнула с себя песок и направилась к дому.

– Хорошая погода для прогулки, – услышала она приятный мужской голос.

– Хорошая, – согласилась Аби.

Ник загородил ей дорогу. Аби стояла, смотрела на него и думала, почему каждый раз, когда они встречаются, она смущается и грубит, словно защищаясь от него.

– Мне хотелось с вами встретиться, – продолжал он, зорко вглядываясь в нее.

– Да?

– Я должен извиниться перед вами. У меня вовсе не было намерения сердить вас.

– Понимаю, – проговорила Аби, совершенно обезоруженная его словами и улыбкой. – Но когда я голодна, я становлюсь раздражительной.

Ник расхохотался, и Аби улыбнулась ему в ответ давно забытой улыбкой.

– Можно мне взглянуть на ваши картины? Во сколько вы завтра открываете магазин?

– Обычно у нас по понедельникам закрыто. Я там все привожу в порядок.

– Если вы меня пустите, обещаю вести себя очень тихо. Хотите, я принесу вам ленч? А? – Ник с затаенным дыханием ждал ответа.

– Это зависит от того, что вы мне предложите, – Аби самой понравилось, как непринужденно она это сказала.

– Тогда говорите "да" и будьте уверены, разочарованной не останетесь.

– Я приду к десяти. Дверь будет открыта, так что…

– Договорились, – сказал Ник. – Значит, до завтра.

Аби кивнула и, торопливо пожелав ему спокойной ночи, направилась к дому. Надо же, завтра у нее свидание – первое за четыре года. Ди просто в обморок упадет!

Ник толкнул дверь и едва не споткнулся о бутыль с краской; рядом валялся большой нож. Когда он нагнулся, чтобы убрать их с дороги, мороз пробежал у него по коже: на ноже были следы запекшейся крови.

– Аби! – крикнул он, выпуская из рук корзинку с ленчем.

Аби стояла, прислонившись к стене и прижимая к груди левую руку. Она была вся в крови. У него защемило сердце, когда он увидел ее посеревшее лицо.

– Почему бинт всегда невозможно найти, когда… он так необходим? – она попыталась изобразить улыбку. – Глупо получилось.

Ник ухватил ее за руку и крепко выругался. Ничего себе порез! Кровь хлестала – фонтаном. Он не стал терять времени, мгновенно вытащил чистый носовой платок и пережал артерию.

– Вы умудрились порезать артерию, мадемуазель, – мрачно сказал он. Свободной рукой он расстегнул и вытащил из брюк ремень, перетянул им руку поверх платка.

Аби побелела словно мел:

– Я не хотела…

В ушах у нее стоял звон, и она, замолчав, покачала головой. У нее все плыло перед глазами, потом стало темно, и она привалилась к плечу Ника.

– Только, ради Бога, не теряйте сознания, – Ник обнял ее за талию. – Держите руку повыше. Сейчас поедем в больницу, – спокойно и твердо говорил он, почти неся ее к двери, а потом усаживая в "мерседес".

Аби послушно держала руку над головой. В машине был кондиционер, и ей вроде бы стало немного легче дышать, тем более что Ник говорил и говорил что-то успокаивающее. Через несколько минут они уже были в больнице, где опытные медсестры, мгновенно оценив ситуацию, отвели их к доктору Клэймору.

– Аби, я думаю, мы должны поселить вас тут, – сказал, улыбаясь, доктор Клэймор. – Он снял с ее руки ремень и осторожно убрал окровавленный платок. – Знаете, я с самого ее младенчества только и делаю, что зашиваю, – усмехнулся доктор, обращаясь к Нику. – На лето она обычно приезжала сюда с теткой.