– Вы первые в Таиланде?

– Да.

– А Ваши родители до сих пор в Индиане?

– Моя мама умерла пару месяцев назад, но мой отец и часть родственников еще, – Я замолчала и подумала, как мало говорила со всеми, кроме Кэролайн. Вся моя семья могла бы стоять на автобусной остановке, и нам бы было почти нечего не сказать друг другу, кроме пары любезностей.

– Соболезную. Ваша мама болела?

Я отрицательно покачала головой.

– У нее случился сердечный приступ.

Он цокнул языком.

– Ну, разве это не ужасно? Мне очень жаль.

– Спасибо, – сказала я. Я говорила с людьми о моей матери за последние два месяца гораздо больше, чем за всю свою жизнь. Как самая младшая из девяти детей, я была больше всего отдалена от моей мамы, как по годам, так и в отношениях с ней. Она была строгой, сухой женщиной, педантом и ревностной католичкой, которая всегда владела ситуацией. У нее было слишком много секса, чтобы стать монашкой, и поэтому она управляла нашим домом как монастырем. Я мельком взглянула на свои руки и подумала, как сильно она возненавидела бы ярко–синий лак на моих ногтях.

Миссис Найт принесла поднос с чаем.

– Большое спасибо, – сказала я, когда она наполнила наши чашки. – У вас такой красивый двор. Вижу, вы уже посадили томаты на заднем дворе. Занимаетесь садом?

Она выглянула в окно за мужем.

– Немного, – сказала она.

– Я привыкла выращивать овощи в домашних условиях, так что буду рада помочь, если вам понадобится.

Миссис Найт улыбнулась мне.

– Я была бы этому очень рада.

Ее муж сделал глоток.

– Так почему вы решили оставить вашу работу в... где, вы говорите?

Я засмеялась.

– Волкоттвилль. Меня уволили. Я была одним из младших учителей, и я попала под сокращение. На самом деле мой директор и подал мне идею преподавания за рубежом. Он сам занимался этим много лет назад, – я улыбнулась, вспомнив разговор. Ничто никогда не давало мне такую ясность как этот разговор с ним о том, как полностью изменить свою жизнь и учить детей на другом конце мира. – Так или иначе, школы в Пхукете, как вы знаете, сильно пострадали от цунами, потому это одна из областей, которая все еще нуждается в помощи. Даже спустя столько лет.

– Вы делаете хорошее дело.

– Наверное, вы хотели бы увидеть свою комнату. Вы, должно быть, устали, – добавила миссис Найт.

Я вздохнула с благодарностью.

– Спасибо. Я бы очень хотела распаковать вещи и прилечь.

Моя комната находилась в задней части дома, сразу за кухней. Стены были бледно–коралловыми, в центре деревянного пола лежал сотканный розово–зеленый коврик. Шкафа не было, только съемная, похожая на книжную, полка и комод. Все было просто, но уютно.

– Есть красный «Швинн», он стоит за домом, теперь он ваш, пользуйтесь, пока вы здесь. Мы не позволяем нашим гостям использовать стиральную машину и сушилку в доме, но есть прачечная вверх по дороге, и раз в неделю вы можете брать автомобиль, чтобы добраться туда. Однако я могу постирать вашу блузку, если хотите.

Я посмотрела вниз.

– Это очень мило, но не обязательно, я уже смирилась с этим.

– Когда вы будете готовы, я покажу вам места в холодильнике и кладовой, предназначенные для вас. Мы просим уважать наши вещи и пространство и использовать только то, что принадлежит вам. Вы будете покупать свою еду и предметы быта.

– Да, мэм, конечно. Спасибо.

Она улыбнулась, мы взглянули друг на друга.

– Приятно познакомиться с вами, Джессика. Мы всегда рады компании, – сказала она, и закрыла за собой дверь.

Как только я осталась одна, я открыла компьютер и нашла Wi–Fi сеть семьи Найтов. Мысленно я заметила, что нужно настроить защиту их сети паролем, а затем отправила Кэролайн письмо, как и обещала:

Кэролайн,

Получилось! В самолете было не так плохо, как я думала, но за весь полет я почти не сомкнула глаз. Спасибо за снеки. Они меня спасли. Мои хозяева, мистер и миссис Найт, оказались замечательными людьми и радушно приняли меня. У меня своя маленькая комната в задней части дома с видом на прекрасный сад.

Мне многое предстоит сделать, и, признаюсь, я немного переживаю насчет того, как устроюсь здесь, но остальное меня радует. Как только я отдохну, я буду по–другому смотреть на вещи.

А еще я сожалею о том, как мы расстались. Ты ни с чем не обязана соглашаться. Но я осознала, что, несмотря на твои многолетние усилия, у тебя не вышло бы сделать ничего, чтобы мама гордилась мной. У нас не было ничего и не будет. Но ты самый добрый и бескорыстный человек в нашей семье, и наша семья не существовала бы без тебя. Всю мою жизнь ты была мне главной поддержкой, и благодаря тебе я смогла найти в себе мужество уйти. Может быть, однажды ты поймешь, почему мне нужно было уехать из Индианы, а может, и нет. В любом случае, я люблю тебя больше всего на свете, и я знаю, что ты любишь меня.

Скоро напишу.

Джесс

Я едва ощущала реальность. Я лежала на полу, головой на своей сумке, в милях от места, где выросла, в стране, языка которой я не знала, так же, как и не знала, как в ней правильно одеваться, но я была дома.

Теперь это был мой дом.

Я невольно задавалась вопросом, приняла ли я правильное решение. Даже долгие недели планирования и предвкушения не могли подготовить меня к тому, что я закрою дверь в коралловую комнату и буду лежать в одиночестве. Волна страха прокатилась по мне, такое испытываешь впервые на американских горках – или в самолете. Когда сердце бьется чуть быстрее, голова идет кругом от попытки высчитать оценить риск. Я закрыла глаза, но мои нервы взяли верх надо мной. Я боялась, да, но в самом хорошем смысле. Боялась того, чем моя жизнь стала бы, если бы я не решилась на это.

Из–за разницы во времени, я проснулась полная энергии, но в три часа ночи. Не хотелось бродить по дому в такой час, поэтому я включила свет и распаковала свои вещи. На рассвете я открыла дверь и вышла. В доме было тихо, и улицы были пустыми и спокойными. Я прокралась на задний двор и окинула взглядом запущенный сад. Овощи не впечатляли, а вот цветы были невероятными. Я знала не все виды, но цветы были повсюду, дерзко показывали свои яркие цвета, заставляя меня восхищаться ими.

В конце двора возле забора стоял небольшой сарай, где я нашла ручные инструменты. Миссис Найт постаралась, посадив помидоры в землю, но я видела, что они были посажены слишком близко друг к другу и недостаточно глубоко. Спустя час я пересадила их, полила, и подмела заднюю часть дворика.

После быстрого душа, я перерыла свой рюкзак в поисках писем. Прежде чем уехать, я попросила, чтобы некоторые мои ученики в Индиане написали записки детям в Пхукете, и пообещала запустить программу «друг по переписке». Я сидела на полу в своей комнате и читала некоторые из них. Их желание поделиться своими любимыми лакомствами, цветами и видеоиграми, вопросами типа «есть ли у вас Макдональдс?» заставили меня скучать по ним еще больше.

– Все в порядке, дорогая?

Я услышала голос Миссис Найт за дверью своей комнаты. Я посмотрела на нее, не понимая, что рыдаю.

Уже в понедельник я на новом велосипеде поехала в академию Толтриз и познакомилась с директором. Её звали Скайлар Браун, она родилась в Лондоне. Скайлар была высокой и худой женщиной, почти каждый день у нее на шее можно было увидеть новый маленький шелковый платок, как у стюардессы. Она работала в школе уже три года, и именно с ней я переписывалась, когда планировала свой переезд из Индианы.

– У нас есть два кабинета, – она махнула налево и направо. – Два утренних класса и два класса после полудня. Как я уже упоминала в нашей переписке, возраст детей от шести до десяти лет, и у них примерно одинаковый уровень в английском. Большинство местные. Некоторые семьи более обеспеченные, но большая часть из семей за чертой бедности. Вы должны быть здесь к половине восьмого, дети приходят в восемь, но вам необходимо каждое утро подметать полы, так как здесь всегда много песка.