Как всегда, я беру Snapple^[44] со вкусом клубники и киви из кулера, оплачиваю вход и направляюсь в свое любимое место в углу. Мое место занято довольно крупным человеком, опустившим голову, и который крутит игрушку перед черно-белым котенком. Ух, ну почему сегодня кому-то надо было занять мое место?

Раздраженная, я замечаю движение предплечий мужчины. Почему мне знакомы эти предплечья? Осмотрев его с ног до головы, я вижу его найки^[45], темно-серые тренировочные штаны и рукава черного хенли. Когда его голова наклоняется, вижу верх его черной бейсболки.

Джейс?

Нет, это не он.

Я иду вперед, надеясь и молясь, что это Джейс, потому что я не хочу приставать без причины к случайному незнакомцу в кошачьем кафе. Когда я подхожу ближе, пол скрипит, привлекая его внимание. Я понимаю, что это Джейс, когда он поднимает голову. Смотрю в темно-синие измученные глаза. Он не брился с момента нашей последней встречи, и по его опустившимся плечам я осознаю, что ему до сих пор тяжело.

— Холлин?

— Привет, Джейс, — говорю я неловко. — Я не знала, что ты ходишь в Denver Cat Company.

Он усмехается.

— Верно. Я первый раз здесь. Просто… — он делает паузу, а затем откидывается на спинку стула, проведя ладонью по лицу, слегка приподнимая бейсболку. — Черт, я ходил, искал что-нибудь, чтобы отвлечься. Я увидел это место и решил зайти, — посмотрев на меня из-под длинных ресниц, он спрашивает: — Насколько странно я тут выгляжу?

Я оглядываюсь и вздрагиваю. Кругом женщины с детьми, которые ходят вокруг кошек, пытаясь заставить их играть с игрушками, что предлагаются посетителям. Он и правда не вписывается.

— Ну, странно, возможно, не совсем правильное слово, — я улыбаюсь. — Но это может сработать.

Он снова хихикает и хлопает на место рядом с ним.

— Садись, помоги мне выглядеть не так неуместно.

Радуясь компании, я сажусь рядом с ним и ставлю свой напиток на пол. Я наблюдаю, как он крутит ленту перед кошкой, поддразнивая ее.

В шутливом тоне он спрашивает:

— Итак, ты часто приходишь сюда?

Посмеявшись, я качаю головой.

— Да, моя подруга Аманда думает, что я в шаге от того, чтобы стать кошатницей, но я не могу ничего с этим поделать. Я чувствую, что могу забыть обо всем вокруг, когда я здесь. Просто играю с кошками.

— Как часто ты играешь с киской? — подмигнув, спрашивает он, заставляя нас обоих смеяться.

— Я тоже так шучу. Моя подруга Аманда, сводная сестра Дейзи, недовольна каждый раз, когда я это говорю. Но почему нет? Это же просто шутка.

— Это неизбежно. Честно говоря, ты слишком скучный, как квадрат, если не отпускаешь подобную шутку.

— Согласна. Никто не любит квадрат, — я продолжаю: — Хотя, если ты не квадрат, то кто? Какая форма лучше? Круг? Ромб? Трапеция?

— У трапеции ужасающие формы. Никогда не нравились маленькие хреновины.

— Дай угадаю, тебе нравятся бриллианты? — спрашиваю с улыбкой.

Все еще дразня кошку, он отвечает:

— Вырос бриллиантом, всю жизнь живу и, уверен, что и умру им же. Я думаю, это делает меня бриллиантовым мужчиной.

Судя по всему, он прожил всю свою жизнь в спортзале, но я этого не говорю.

— Ты всегда хотел играть в бейсбол?

Оглядываясь назад, непривычно думать, что Джейс — это Джейс Барнс из «Колорадо майнерс». Джейс Барнс, который в прошлом году побил все рекорды среди новичков. Джейс Барнс, который попал в список «Новичок года». Он не похож на человека, которого я видела в течение всего сезона в прошлом году. Он тихий и обеспокоенный. Он выглядит как знаменитый профессиональный спортсмен с его сильными и мощными мышцами, и его грубой красотой. Но внутри он разбит. Это можно увидеть в его глазах, они умоляют о помощи, просят прекратить эту его боль. Если бы я знала как. Мне это знакомо, но я не могу справиться с этим. Черт, я до сих пор не знаю, как с этим бороться.

— С тех пор, как себя помню, я хотел играть в бейсбол. Это был своего рода побег для меня. У меня не было постоянного дома, дерьмо, у меня не было семьи. Живя в приемной семье, я цеплялся за одно: бейсбол. Это единственная семья, которая у меня была, поэтому я посвятил себя этому. Это помогло мне избавиться от неприятностей и обрести надежду на то, чтобы выбраться из этого ада. К счастью для меня, у меня был тренер, который видел мой потенциал и помог мне прийти туда, где я сейчас. Если бы не он, я не знаю, что бы было, — глубоко вздохнув, он кивает мне. — Как насчет тебя? Чем ты занимаешься?

Я ненавижу этот вопрос. Почему он обязателен для разговора? Как будто это нас определяет. Только лишь отчасти. Опять же, прямо сейчас, я не могу сказать, что что-то меня определяет. Что ж… это не правда. Что характеризует меня в настоящий момент? Моя травма, моя потеря. Именно это.

Не желая вдаваться в подробности о моей неудачной попытке стать медсестрой, я отвечаю.

— Ничего особенного. Я работаю официанткой в ресторане дяди Картера.

— Неужели? — Джейс, похоже, удивлен. — Да, я думаю, это имеет смысл, поскольку, кажется, что вы знаете друг друга.

— Да, к сожалению. Так вышло. С ним невозможно работать.

— Должна быть причина, по которой он все время закрыт. И его сарказм. Этот парень похож на задумчивого мудака.

— Можно и так сказать.

— Но в нем есть что-то хорошее, — добавляет Джейс, удивляя меня. — Это заметно, когда он слушает Дейзи, как будто он хочет помочь ей, но не знает, как это сделать. На последней встрече он был скромнее, немного человечнее и, надеюсь, мы будем и дальше видеть это в нем.

Как Джейс может видеть это в Картере? Возможно, я не замечаю этого из-за его постоянных вспышек гнева.

— Ты молчаливый наблюдатель в группе?

Он пожимает плечами и смотрит на кошку, его предплечье сгибается с каждым движением ленты.

— Легко наблюдать, когда ты сидишь и слушаешь. Если ты действительно слушаешь кого-то, а не с целью отвечать на то, что они говорят. Это разница между творческим слушанием и рефлексивным. Я стремлюсь в сторону творческого. Это сложно, но я чувствую, что так я лучше слышу людей.

Я растеряна. Никогда бы не подумала, что у него чувствительная душа. Несмотря на его сломленный вид, от него исходит обнадеживающий, позитивный настрой, который притягивает к себе.

— Это прекрасная тема для разговора.

Откинув голову в сторону, он смотрит на меня.

— Прекрасно — слушать друг друга. Не просто слышать их слова, но и читать язык тела. Представь, если бы все умели это делать, у всех было чувство сострадания.

— Кажется, что тебя это лично задевает.

Он поправляет бейсболку.

— Можно так сказать. Забавно, но мы часто просим сострадания и понимания, но с трудом проявляем его, когда это требуется. Я всегда стараюсь поставить себя на место других, прежде чем судить, потому что ты не знаешь из-за чего на самом деле страдает человек. Например, Картер. Очевидно, он не хочет быть в программе, что он просто делает это по инерции. Но есть реальная причина, по которой он не делится с нами. Вместо того чтобы считать его мудаком, я пытаюсь понять его из той информации, которую он выдает. Первые впечатления бессмысленны, потому что мы не можем быть такими всегда. И все же один плохой день может все испортить.

— В трудное время ты делаешь вид, что счастлив для поклонников и общественности?

— Не особо, — он качает головой. — Но в этом году, в этом сезоне, я собираюсь провести какое-то время, пытаясь не сдаваться на поле. Так же, как и в раздевалке или во время интервью.

— Не могу себе представить, — я глубоко вздыхаю и продолжаю: — Когда я потеряла Эрика, мне казалось, что я перестала дышать. Я потеряла вкус к жизни. Я делала что-то, ничего не чувствуя. Я не могла веселиться или радоваться. Потому что я либо ненавидела жизнь и других людей, либо у меня случались истерики.