...Где-то далеко отсюда, в кабине грузовика Злата. Я думаю о ней. О том, что, может быть, Марко похвастается ей моим автоматом. И может быть, ей хватит догадливости понять, что значит тряпка в стволе и свежая смазка внутри...

А если не догадается, то, в сущности, даже хорошо. Все правильно. Все так и должно быть. Какая мы с ней пара? Куда бы я ее увез? В Москву? Где я был бы обычным мелким коммерсантом-спекулянтом? Так ведь, в сущности, правильно называть то, чем я занимаюсь в России. В Москву — эту девочку-принцессу?

К безумным ценам, к чужим «Мерседесам», к кабакам, к казино, к моей подержанной «шестерке» и двухкомнатке на одной из окраин?

Наверное, это обычная трусость. Я просто боюсь. Я боюсь ее потерять в Москве. Ведь чтобы не потерять ее, я должен измениться сам. Или, что вернее, должен изменить Москву. Изменить Россию.

Иначе, я боюсь, что из Златы однажды получится та, московская, с ее истериками, изменами, слабостью и самовлюбленностью. Впрочем, что мне на московскую пенять? Именно такую ее я и любил много лет. Точнее, не такую, а ту, которой она была со мной, ее сущность — дикую, сумасбродную, отчаянную. Все остальное в ней от цивилизации нашей вырожденческой, калечащей мужчин и женщин, уродующей их души и сердца.

И потому, наверное, мне повезло. Мне хватило сил вырваться из этой цивилизации. Я сижу на далекой войне в чужом доме, который мы превратили в крепость, в моих руках оружие. И никто не знает, что будет со мной к вечеру. Буду ли я вообще к вечеру жив. И я спокоен. Может быть, от того, что мою судьбу определяют не деньги и не чьи-то законы, а сила рук моих друзей, меткость глаз и простое солдатское везение.

Я вновь отхлебываю из фляги. За Марко, за Бабюка, за Злату, за ту, московскую.

Эх, а все же неплохо было бы вернуться домой с принцессой. Как в сказке про Иван-царевича. В ядреный мороз, да по снегам. И сказать ей: «Это и есть моя Россия — бесконечная, морозная, великая». В конце концов, на одной Москве свет клином не сошелся...

— Эй, Влад, готовь «шайтан-трубу» — танки!