Нового инструктора принял сам генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Васильевич Косарев, который руководил молодежными организациями страны с марта 1929 года. Его имя гремело по всей стране. Фурцева была польщена вниманием знаменитого вожака молодежи, что не помешало ей после ареста Косарева произносить суровые речи о враге народа, окопавшемся в комсомольском штабе…

Проблем со студенчеством у комсомола было хоть отбавляй. Как раз в начале 1937 года, когда Фурцеву взяли в центральный аппарат, уполномоченный Комиссии партийного контроля при ЦК партии Заликин передал своим руководителям Якову Аркадьевичу Яковлеву и Матвею Федоровичу Шкирятову записку «О политико-воспитательной работе среди молодежи». Он откровенно описал быт и нравы студенчества: «В кино с прошлого года ни разу не были, на постановки тоже не ходят, газет не читают… Молодежь ходит по поселку и поет похабные песни… Клуб не отапливается, скамейки поломаны, окна закрыты, стены ободраны. Висит лозунг „Производительно работать, культурно жить“. В общежитиях — холодно, ноль градусов. Спят в верхнем белье и под пальто. Часть студентов четыре месяца не мылась в бане, потому что цены — высокие. Отдельные комсомолки на глазах райкома комсомола разлагаются. Инструктор по дошкольному воспитанию вбежала в дежурный магазин и требовала вина: „Если не верите в возврат денег, я заложу комсомольский билет“».

Проблемы в ту пору обыкновенно решались в силовой плоскости. Коллективизация, репрессии привели к тому, что миллионы подростков остались без родителей, оказались беспризорными. Милиция жаловалась на то, что привлекать к уголовной ответственности можно только с шестнадцати лет.

За два года до прихода Фурцевой в ЦК комсомола нарком обороны Климент Ефремович Ворошилов стал инициатором закона, который разрешал расстреливать подростков не с восемнадцати, а с двенадцати лет. 19 марта 1935 года возмущенный Ворошилов написал письмо Сталину, Молотову и Калинину: «Посылаю вырезку из газеты „Рабочая Москва“ за № 61 от 15 марта, иллюстрирующую, с одной стороны, те чудовищные формы, в которые у нас в Москве выливается хулиганство подростков, а с другой, почти благодушное отношение судебных органов к этим фактам».

В газетной статье речь шла о том, что двое шестнадцатилетних подростков, совершивших два убийства, были приговорены к десяти годам тюремного заключения. Но этот срок им как несовершеннолетним сократили вдвое. Ворошилов выяснил в московской милиции, что в столице полно беспризорных подростков, из которых вырастают настоящие бандиты. Не задаваясь вопросом о том, почему так много детей остались без родителей и без крыши над головой, Ворошилов писал: «Думаю, что ЦК должен обязать НКВД организовать размещение не только беспризорных, но и безнадзорных детей немедленно и тем обезопасить столицу от все возрастающего „детского“ хулиганства.

Что касается данного случая, то я не понимаю, почему этих мерзавцев не расстрелять. Неужели нужно ждать, пока они вырастут в еще больших разбойников?»

Сталину идея Ворошилова понравилась. Вождь вместе с прокурором СССР Андреем Януарьевичем Вышинским подготовил постановление ЦИКа и Совнаркома от 7 апреля 1935 года «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних». Оно требовало привлекать к суду «с применением всех мер уголовного наказания» совершивших правонарушения подростков, начиная с двенадцати лет. А в секретном разъяснении политбюро от 20 апреля говорилось, что к подросткам, начиная с двенадцати лет, применяется также «и высшая мера уголовного наказания (расстрел)».

Заняться реальным делом Фурцевой не удалось. Она попала в ЦК комсомола в разгар репрессий, которые фактически блокировали нормальную работу всех учреждений и институтов страны. В 1937 году шли аресты руководителей комсомола. На пленумах Центрального комитета в «связях с врагами народа» обвиняли то одного, то другого секретаря ЦК. Как правило, его (или ее) тут же снимали с должности и исключали из комсомола. Затем появлялись чекисты… Так, 28 августа 1937 года на пленуме ЦК ВЛКСМ вывели из состава ЦК Татьяну Федоровну Васильеву, которая курировала работу среди женской молодежи. Арестовали и недавнего прямого начальника Фурцевой в Центральном комитете Ефима Лещинера.

Полный разгром аппарата ЦК комсомола произошел в ноябре 1938 года. Все комсомольские организации страны получили указание громить прежнее руководство во главе с уже арестованным бывшим генеральным секретарем ЦК Александром Косаревым. Прямо на пленуме ЦК сформировали новый состав секретариата во главе с Николаем Александровичем Михайловым, который никогда не учился, а рабочую жизнь начал в сапожной мастерской отца. Через много лет Фурцева сменит Михайлова на должности министра культуры…

Екатерина Фурцева вовремя ушла из центрального комсомольского аппарата, где шла безжалостная чистка. Ей не хватало образования, и она поспешила восполнить анкетный недостаток. Недолгая работа в ЦК ВЛКСМ помогла получить диплом. В 1937 году ее по комсомольской путевке направили учиться в Московский институт тонкой химической технологии имени М. В. Ломоносова. Она поступила в институт, не имея школьного аттестата зрелости.

Существовавшие до революции Московские женские курсы в 1918 году преобразовали во 2-й Московский университет. А в 1930-м его разделили на три института: Московский государственный педагогический, 2-й Московский медицинский и Институт тонкой химической технологии, который и выбрала Фурцева.

Училась Екатерина Алексеевна средне, потому что сразу пошла по общественной линии. Студентку с опытом политической работы избрали секретарем партийного комитета института, так что учеба отошла на второй план. Диплом о высшем образовании инженер-химик Фурцева получила в 1941 году, накануне войны. Работать по специальности ей не довелось.

Глава вторая

САМЫЕ ТРУДНЫЕ ДНИ

Великая Отечественная война для Фурцевой оказалась вдвойне трагическим событием. Ее муж, Петр Иванович Битков, в первые же дни отправился на фронт. Он выжил, но в семью не вернулся, хотя во время войны у них появился долгожданный ребенок — дочь Светлана.

Екатерина Алексеевна мечтала о детях, а забеременела только на тридцать втором году, после одиннадцати лет жизни в браке. Как и многое в жизни Фурцевой, обстоятельства, связанные с рождением дочки, обросли слухами и мифами. Поговаривали, будто и не муж вовсе был отцом ребенка, поэтому-то оскорбленный Петр Битков и ушел из семьи…

Рассказывают и другое. Петр Иванович, как это случилось со многими ушедшими в армию молодыми мужчинами, надолго оторванными от жен, встретил на фронте другую женщину, влюбился, ему ответили взаимностью. И он завел новую семью. Это больше похоже на правду, потому что от дочки Петр Иванович не отказывался, напротив, сохранил к Светлане отцовские чувства до конца жизни.

Когда Екатерина Алексеевна вышла замуж, ее скрытый страх остаться одной, лишиться защиты в какой-то степени только усилился. Вместо того чтобы наслаждаться семейной жизнью, она испуганно вздрагивала всякий раз, когда муж собирался куда-то пойти без нее. Она убедила себя в том, что если он постоянно будет с ней, она не только его не потеряет, но и обретет утерянное со смертью отца чувство безопасности.

Когда брак распался, самым ужасным для беременной женщины было одиночество. Она не могла возвращаться вечером в пустую комнату. Перед Екатериной Алексеевной встал ужасный вопрос: оставлять ли ребенка? Молодая женщина сомневалась: справится ли она с ним в одиночку — да еще в военные годы?

Настали тяжелые времена. Второй секретарь Московского горкома партии Георгий Михайлович Попов (будущий начальник Фурцевой) вспоминал свой первый день войны: «Я вбежал в свой кабинет. Первые указания, которые дал горком, были: прекратить неограниченную продажу сахара, соли, спичек, мыла, хлеба; прекратить выдачу вкладов из сберегательных касс…»

Вечером 22 июня 1941 года организационно-инструкторский отдел Московского горкома партии информировал руководителей города: «Среди части населения имеются панические настроения. Во многих магазинах образуются большие очереди за хлебом, крупами, макаронными изделиями, консервами, керосином, солью, сахаром и другими продуктами. В сберегательных кассах образовались большие очереди вкладчиков, которые забирают свои вклады. Проведенной проверкой установлено, что вклады берут в основном работники интеллигентного труда. Народная артистка СССР Тарасова (Московский художественный театр) закрывает весь вклад — около шестидесяти тысяч рублей».


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: