— Я в порядке. Это… это перегрев. Тебе понятно? — прошептала она. — Я не хочу, чтобы ты дотрагивался до меня.

— Ты всегда была такой упрямой?

— Да. А что? — бросила она. Лицо Марио было так близко, что Пат чувствовала его дыхание на своей коже. Он прижимал ее к себе как ребенка, а она словно растворилась в его объятиях. Господи, как она глупа…

— Посиди здесь и подожди, пока Сью принесет тебе лекарство, чтобы снять мышечный спазм. Ты перетрудилась, — строго сказал он, заботливо опуская ее в шезлонг.

— Я привыкла к тяжелой работе, — пробормотала Пат.

— Знаю, но нервы твои на пределе, — пояснил Марио. — Нужно время, чтобы все наладилось.

— Может, мне заняться лечебной физкультурой? — проворчала Пат. Он улыбнулся, как будто оценил ее шутку.

— Да. Я понял. Но сейчас — отдых. А я попытаюсь поработать. Сейчас Слаю принесут игрушки, и ты побудешь здесь до обеда. — Глаза Марио возбужденно поблескивали. — Думаю, я знаю, что с тобой, но прежде чем сделать выводы, хочу немного понаблюдать, — он усмехнулся, — чтобы окончательно убедиться. Тебе ясно?

— Я что, подопытный кролик? Тебе больше нечем заняться?

— Хотя бы раз, Пат, сделай, как тебе говорят.

Она успокоилась. Так приятно, когда тебя окружают заботой. Слуги приходили и уходили, предлагая ей травяной отвар, журналы, плед, фрукты. Марио отказался от попытки поработать и вернулся поиграть со Слаем, помогая малышу строить гараж для полудюжины игрушечных автомобилей.

Оба они довольные возили машинки вокруг ножек садовой скамьи, загоняя их в туннель, который Марио соорудил из песка и веточек. Слай восторженно привлекал внимание к тому, что он делал, вскрикивая:

— Посмотри, мамочка, посмотри!

Эта картина терзала кровоточащее женское сердце.

Каждый раз, когда Марио поднимал на нее глаза, у Пат перехватывало дыхание. Он спрашивал, как она себя чувствует, и от его голоса сердце ее трепетало. Ей было достаточно уже того, что Марио находился рядом.

Как больно было наблюдать за играющими Марио и Слаем и знать, что завтра они распрощаются навсегда.

Столовая была наполнена нежным светом ранних сумерек. Пат заколебалась в дверях, чувствуя, что ее наряд — рубашка и джинсы — не очень-то соответствует изысканности обстановки.

Поднявшись с места во главе огромного стола, Марио кивнул ей:

— Входи. Садись рядом со мной. Как ты? — спросил он тепло.

— Хорошо, — пробормотала Пат, ошеломленная тем, как потрясающе он выглядит.

Сегодня вечером он был до кончиков ногтей джентльменом, богачом, красавцем в великолепно сшитом белом смокинге — высокий, стройный, элегантный. Ей захотелось дотронуться до его свежевыбритой щеки, поцеловать темные глаза, коснуться языком прекрасно очерченного рта. Вместо этого она прошла к креслу справа от него и села.

Марио заботливо расстелил салфетку на ее коленях и при этом нечаянно коснулся ее бедер. Сквозь ткань дешевых джинсов она словно почувствовала легкий удар электрическим током.

— Сегодня я приказал приготовить кое-что, чтобы раздразнить твой аппетит, — сказал он с улыбкой. — Выпьем немного шампанского?

Взгляды их встретились. Что за праздник? Патрисия уловила победный блеск в его взгляде и поняла, что для Марио это действительно праздник. Он наконец-то почувствовал себя здесь хозяином, его амбиции были удовлетворены.

— Спасибо, я не хочу, — бросила она.

Не обращая внимания на ее отказ, он попытался вовлечь Пат в беседу, но она отвечала невпопад, думая лишь о том, как бы оказаться наверху, рядом со Слаем, и быстро уснуть, забыв о своей несчастной любви.

— Ты ничего не ешь, — заметил он, с удовольствием уничтожая цыпленка.

— Не могу, — пробормотала она. — Я пыталась. Я… я не голодна.

— Вижу. — Легкая улыбка заиграла на его губах, и она обиженно надулась. Судя по его виду, он был доволен жизнью. Пат же чувствовала себя совершенно подавленной. Она отодвинула стоявшее перед ней нетронутое блюдо с цыпленком.

— Ты не хочешь пудинга? — невинно спросил он. — Тогда я положу себе.

— Не обращай на меня внимание.

— Ты несчастлива? — спросил он.

— Почему ты так решил? — резко ответила она с былым жаром.

— Нет причин?

— Я хочу домой. Я хочу быть с матерью.

Она угрюмо уставилась на вышивку, изображающую льва, которой была украшена скатерть. Стежки аккуратно следовали один за другим, работа была выполнена с большим мастерством. Патрисия тупо водила пальцами по золотистой гриве, стараясь не поднимать глаз.

— У тебя будет пятьдесят тысяч в год, начнется замечательная жизнь, — сказал Марио, отпивая холодное шампанское.

Да, деньги дали бы ей все, о чем они с матерью могли мечтать.

— Ты не в восторге? — спросил он.

Пат по-прежнему молчала, не отводя глаз от прекрасной вышивки.

— Это невероятное великодушие, — наконец выдавила она. — Половины бы хватило. Зачем мне так много денег?

— Может быть, перейдем в гостиную? Полагаю, это последний удобный случай, когда мы…

— Нет.

— О, — сказал Марио, закусив губу, чтобы спрятать улыбку. — Ну что же. — Он потянулся. — В таком случае мы можем лечь спать.

Пат вздрогнула. Видно было, что все это его чрезвычайно забавляет. Она решительно поднялась.

— Надеюсь, ты не предлагаешь…

— Свои услуги? — усмехнулся он, и она вспыхнула. — Я не думаю, что мне так уж настойчиво надо предлагать себя. Завтра мы расстанемся навсегда.

— Ты прав. — Пат сжала губы. — Но ты ведь всегда получаешь то, что хочешь!

— Почти, — согласился он.

Лицо ее приняло угрюмое выражение.

— Ты получил виллу и землю.

— Они и так должны были принадлежать мне, — сказал он спокойно. — Этого хотел мой отец.

— Наследство передается старшему сыну. Он не мог этого не знать. Все должно было достаться Эдди.

— Отец не любил Эдди. — Длинные пальцы Марио гладили хрустальный бокал, стоявший перед ним. Он нежно улыбнулся. — Мне бы хотелось рассказать тебе о моем отце, чтобы ты не думала о нем плохо.

Как она могла отказать ему?

— Я слушаю, — сказала Пат тихо. Она проговорила бы с ним всю ночь, если бы могла.

— Хочу, чтобы ты знала: мой отец не был безнравственным человеком. Он говорил мне перед смертью, что пытался привести свое супружество к согласию, — вздохнул Марио. — Но когда родился его первенец, отец стал изгнанником в собственном доме. Все вертелось вокруг младенца: Эдди то, Эдди это. Он почувствовал себя ненужным и одиноким.

— Поэтому-то и завел любовницу, — догадалась Патрисия.

— Все не так просто, — ответил он, взглянув на нее. В глазах его вспыхнуло отражение огонька свечи. — Жизнь непростая штука, малышка. Отец с головой ушел в работу. И безнадежно, бесповоротно влюбился в секретаршу. До конца жизни, почти двадцать лет они любили друг друга, преданно заботились в радости и в печали, как будто действительно были женаты. Отец был сдержанным человеком, — продолжал Марио, — он не мог допустить, чтобы о его связи с другой женщиной стало известно всем. Как мог, отец соблюдал приличия. Флора — моя мать — жила на островах Липари, и он всегда пользовался извилистым маршрутом, чтобы добраться туда.

Пат прекрасно понимала чувства отца Марио. Он нашел счастье с другой женщиной. Что ж, это бывает. Его брак оказался ошибкой, и отец Марио по возможности постарался исправить положение.

— Я всегда была верна своему законному мужу, — сказала Пат.

— И правильно делала. — Марио запнулся и легко коснулся ее руки. — Знаешь, я не свяжу себя узами брака до тех пор, пока у меня не останется и тени сомнения в том, что моя избранница единственная для меня на всем свете. Я видел, что может натворить измена, и не желаю жениться, пока не буду поражен молнией, которую называют любовью!

Как же ей захотелось, чтобы сейчас прогремел гром и разразилась гроза. Она вздрогнула и повернулась к нему.

— Отец вырастил тебя в этом доме, — вспомнила Пат. — Как могла твоя мать расстаться с тобой?