Руки Деметриса обжигали Шанталь, и она содрогнулась, когда их тела соприкоснулись. Она увидела его в зеркале — Деметрис, широко расставив ноги, возвышается над ней, крепко обхватив ее руками.

Он великолепен и в то же время устрашающ.

Она увидела, как он наклоняет к ней темноволосую голову и напряженно смотрит на нее.

У Шанталь пересохло во рту. Она кажется такой маленькой рядом с ним, и они выглядят так естественно, как будто изваяны из одного куска камня.

— Вы должны знать, что делать, — сказал Деметрис, обхватывая руками грудную клетку Шанталь. — Нужно уметь отразить нападение и знать, как вырваться из захвата. Вот так, — его руки легли на ее груди.

Шанталь бросило в жар. Ей казалось, что она состоит из миллионов обнаженных нервных окончаний.

— Чувствуете? — спросил Деметрис.

Она молча кивнула. Как можно не чувствовать этого? Она вся горит. Ее голые ноги не выдерживают жара, которым пышет его тело.

Дрожь сотрясала тело Шанталь. Придет время, когда она покинет остров, вернется к своей прежней жизни, но ей никогда не забыть Деметриса.

Он стиснул ее немного сильнее.

— Я прижал ваши руки к бокам. Вы не можете ни вырваться, ни ударить меня в коленную чашку.

Он не собирается отпускать ее, поняла она, чувствуя, как ее охватывает паника. Ни сейчас. Ни когда-либо. Должно быть, Деметрис почувствовал ее испуг, потому что его руки внезапно разжались. Она свободна.

Освобождена, но не свободна. Под защитой, но в опасности. Она попала из огня да в полымя. Шанталь перевела дыхание и взглянула на Деметриса.

Он устремил на нее пронзительный взгляд черных глаз и спокойно сказал:

— Сейчас я снова произведу захват. Сделайте вот так. — Подняв руки, он прижал их к груди, локтями внутрь. — Когда я схвачу вас, попытайтесь прорвать кольцо. Толкайте руки вверх и в стороны.

Шанталь повиновалась, но у нее ничего не получилось.

— Попробуйте еще раз.

— Я не могу.

— Можете. Будьте агрессивны, Шанталь. Вы должны собраться с силами, резко выбросить руки, как будто вы взрываетесь.

Взрывается. Именно это происходит с ней, но в другом смысле. Каждое прикосновение Деметриса вызывает в ней дрожь. Его голос проникает ей в самое сердце, вызывая сладкий жар, который она не в силах сдержать. Она помнит его объятия, ритмичные движения его тела, и ей хочется снова и снова упиваться страстью и наслаждением.

Я погибла, подумала она. Никогда в жизни я не попадала в такую беду.

Они повторяли этот прием, пока Деметрис не был удовлетворен. Затем последовала другая позиция. Обхватив Шанталь, он поднял ее.

— Выбрасывайте ногу и пытайтесь попасть в мою коленную чашку, — приказал Деметрис.

Ее спина была крепко прижата к его мускулистой груди.

— Я не хочу причинить вам боль, — тяжело дыша, сказала Шанталь.

— Рискните.

Она беспомощно барахталась в его руках, чувствуя себя слабой и неуклюжей. Беспорядочно болтая ногами, Шанталь тщетно пыталась ударить его в колено.

— Это нелепо, — выдохнула она, раскрасневшись от усилий. Она не хочет драться с ним. Ей ни к чему эта борьба страсти с разумом.

Шанталь понимала, что желание, которое она испытывает к Деметрису, не продиктовано разумом. Это чисто животный, первобытный инстинкт, который никогда не был присущ ей. Она знает себя и понимает, что со временем он исчезнет.

— Вы не стараетесь, — с упреком сказал Деметрис.

— Стараюсь!

Он опустил ее на пол и, повернув к себе лицом, положил руки ей на плечи.

— Это не игра, принцесса.

Шанталь стряхнула его руки со своих плеч.

— Вы думаете, что я не знаю этого? — огрызнулась она, чувствуя себя униженной. Что с ней происходит? Она погибает от любви и ненависти. — Я стараюсь. Но мне это чуждо. Я никогда не делала ничего подобного. И вообще я уже устала.

Решительно подойдя к двери, Шанталь засунула правую, затем левую ногу в сандалии. — Я иду на прогулку, — сдавленным голосом сообщила она. — И не вздумайте следовать за мной. Если это действительно ваш остров, нет никакой опасности, если я подышу свежим воздухом!

Шанталь быстро поднялась по лестнице, вышла из виллы через парадную дверь и зашагала по длинной подъездной дороге. Ее душили слезы, и она молча проклинала себя, Деметриса и тот факт, что она — которая никогда не плачет — превратилась в настоящий слезный поток.

Она ненавидит его.

Ненавидит всеми фибрами души.

Никогда никто не раздражал ее так сильно. Никогда никто не вызывал у нее чувство такой беспомощности, смущения, неуверенности. Достаточно нескольких слов, одного долгого пронзительного взгляда Деметриса — и она превращается в клубок слезливых эмоций.

Ее пугает то, что он приобрел над ней такую власть. Это вызывает в ней ярость. Вызывает желание завизжать.

Шанталь споткнулась и рассмеялась над собственной глупостью. Деметрис, несомненно, прав. Ее ужасает, что она вышла замуж и потеряла себя, разрушила свою личность. Предполагалось, что это будет настоящий брак. Прочный. Счастливый.

Она покачала головой. Ей неприятно думать об этом и вспоминать прошлое, но и заглянуть в будущее невозможно. Шанталь никогда не думала о себе. Но в ней произошла какая-то перемена, когда самолет, дрожа и сотрясаясь, отклонился от курса. Словно что-то сломалось в ее душе, когда лайнер распался на части.

Самолет разбился.

Ее мир перевернулся.

Кто поможет ей?

Самолет можно заменить, но что ей делать с собой? С ее желанием? Как ей избавиться от него?

Шанталь свернула на утоптанную тропинку, ведущую вниз по склону.

Хватит с нее мужчин! Она не хочет иметь с ними никаких дел. Они ей не нужны. Ничего ей не нужно, кроме свободы. И одиночества.

Размахивая руками и кипя от негодования, она спускалась вниз. Солнце припекало; ее мучила жара, хотелось пить.

Если бы она была настоящей женщиной, она бы сказала Арману, чтобы тот убирался ко всем чертям. Она оставила бы его после того, когда он впервые поднял на нее руку. Вместо этого она пыталась образумить его, а вскоре неожиданно забеременела. И попала в капкан. Даже если бы она покинула Ла-Круа, Лилли осталась бы у Армана.

Шанталь печально покачала головой. Грустные воспоминания и сожаление переполняли ее.

Спуск продолжался, тропинка вилась по склону горы, и вскоре Шанталь снова увидела море, а затем несколько домиков вдоль узкой дороги.

Небольшие синие и красные лодки подпрыгивали на волнах. Позади домов паслись козы. Небольшая таверна с покрашенными синей краской столами прилепилась к скале между дорогой и морем. Это была настоящая греческая деревня, очаровательная деревушка с магазином, таверной и темноволосыми детьми, игравшими на улице в футбол.

Она жила на острове уже неделю и даже не подозревала о ее существовании. Остановившись на краю деревни, Шанталь смотрела на играющих детей. Такая же жизнь, как в Мелио.

Один из мальчиков заметил Шанталь. Подняв с земли черно-белый футбольный мяч, он прижал его к бедру. Остальные мальчишки проследили за его взглядом и тоже принялись рассматривать ее.

Шанталь ощутила странное волнение. Она здесь чужая. На мгновение у нее возникло желание повернуться и снова подняться на холм; но там наверху Деметрис и его большой, побеленный известкой дом, который навис над морем, как хищная птица, готовая взлететь.

Нет. Она не вернется в дом. Она проделала долгий путь. Она войдет в деревню, чтобы глотнуть воздуха свободы.

Шанталь перешла пыльную дорогу и ступила на мощенный булыжником тротуар, все время чувствуя устремленные на нее взоры. Пройдя во внутренний дворик, она выбрала место, откуда открывался вид на океан.

У бара за несколькими столами сидели четверо или пятеро стариков. Прервав разговор, они окинули ее пристальным взглядом: короткую полотняную юбку, белую облегающую футболку, пряди волос, выбившиеся из «конского хвоста».

Заставив себя улыбнуться, она выдвинула стул. Старики не ответили на ее улыбку. Морщинистые лица были совершенно лишены какого-либо выражения. Шанталь села за стол. Огляделась.