Минуты шли — пять, десять, но никто не подошел к ней. Никто не вышел из кухни. Молодой человек за стойкой бара ни разу не взглянул в ее сторону.

Шанталь почувствовала растущее раздражение. Стояла жара. После долгого спуска она раскраснелась и вспотела. Ей очень хотелось выпить чего-нибудь холодного и поесть. Поднявшись из-за стола, она подошла к бару.

— Я хотела бы взглянуть на меню.

Бармен, мывший кофейные чашки, неохотно закрутил кран.

— Меню?

Шанталь едва сдерживала нетерпение. Она повторила свою просьбу на французском, испанском, английском, немецком и итальянском. Не может быть, чтобы он не понял слово «меню».

— Я хочу поесть чего-нибудь.

Молодой грек с густыми темными волнистыми волосами, падавшими ему на лоб, длинными черными ресницами посмотрел на нее, как на пришелицу с другой планеты, и бросил взгляд на стариков, сидевших в тени. Один из них сказал что-то, и бармен пожал плечами.

Неожиданно раздался другой голос, резко сказавший что-то по-гречески, и все оживились. Деметрис.

Бармен покраснел, старики зашевелились, бормоча извинения, и Деметрис направился к Шанталь.

— Извините. С вами не должны были так обращаться.

Он выдвинул ей стул, и она неохотно опустилась на него. Атмосфера в таверне стала еще более напряженной.

— Я им не нравлюсь?

Он пожал плечами.

— Произошло недоразумение. Вот и все.

— Он не хотел обслуживать меня, — сказала Шанталь, пытаясь понять, что происходит.

— Нет. — Деметрис облокотился о стол и устремил на нее пылающий взгляд. — Они знают, что вы неприкасаемая.

— Неприкасаемая?

Он потянулся через стол, и теперь их разделяло всего несколько сантиметров. Взгляд черных глаз обжигал ее, говоря то, что он не высказал словами.

— Они знают, что вы — моя.

У нее лихорадочно забилось сердце. Он так близко. Она может разглядеть каждую ресницу и золотистые искорки в темных глазах.

— Но я не ваша, — возразила Шанталь слабым голосом.

Он молча смотрел на нее, слегка скривив губы. Никогда она не видела такой холодной, сардонической ухмылки; настолько холодной и сардонической, что ей пришлось отвести глаза. Сжав руки под подбородком, Шанталь пыталась унять сердцебиение.

— Вы здесь, — тихо сказал Деметрис. — Это действия, а не слова.

Глядя в сторону, Шанталь, пытаясь проглотить вставший в горле ком, посмотрела вдаль. По правде сказать, опасность, грозящая ей в Ла-Круа, кажется менее угрожающей, чем та, которая сидит за столом напротив нее.

Принесли прохладительные напитки. Затем появилась корзинка с хлебом и крекерами, за которой последовал сыр из козьего молока, оливки и маринованные овощи.

Жизнь здесь протекает, как в деревне времен средневековья. Шанталь взяла кусок хлеба с хрустящей корочкой и обмакнула его в душистое оливковое масло.

После того как они поели, Деметрис, откинувшись на спинку стула, посмотрел на Шанталь. Она красивая, элегантная, утонченная, умудренная опытом. И все же когда он заглядывает в ее глаза, он видит безграничную печаль, которую она скрывает от всех, и большинство людей не замечают ее. Даже заметив, они не поняли бы, что это, но он знает, как от жгучей боли темнеют ее глаза.

Ей разбили сердце, когда она, юная и наивная, не знала, что ее ждет. Теперь он знает, что женщины совсем не похожи на мужчин. Они стремятся к любви и браку, потому что хотят тепла… уюта… счастья. Они хотят быть красивыми невестами, молодыми любимыми женами, хотят лелеять своего первого ребенка…

Деметрис отвернулся, взглянул на темно-синюю гладь океана и парусную лодку, скользившую по волнам.

Катина тоже была такой. Она была счастлива с ним, счастлива, что вышла за него замуж. Им суждено было прожить вместе всего два с половиной года. Она была беременна, когда умерла. Семь с половиной месяцев.

Деметрис почувствовал горечь во рту. В этот момент Шанталь коснулась его руки:

— Деметрис.

Красная пелена, застилавшая ему глаза, исчезла. Он повернул голову и посмотрел на Шанталь. Она едва доставала ему до плеча, и «конский хвост» из густых каштановых волос делал ее моложе, намного моложе тридцати лет.

Она все еще так невинна, подумал он, и все так же наивна. Поддавшись порыву, Деметрис протянул руку и отвел выбившуюся прядь волос с ее румяной щеки.

Шанталь покраснела и опустила глаза. Деметрис не мог представить, как у кого-нибудь могла подняться на нее рука. Как мог Арман не защитить ее.

Она подняла глаза и посмотрела на него. Несмелая улыбка заиграла у нее на губах.

— Вы были когда-нибудь женаты?

— Да. — Его лицо было непроницаемо.

— Почему вы не женились снова?

— Меня это не интересует.

— Ваш брак был таким несчастливым?

— Нет. Он был очень счастливым.

— О! — Шанталь склонила голову, опечаленная, как ребенок, которого не впустили в кондитерскую.

— А вы вышли бы замуж? — поинтересовался Деметрис и увидел, как она широко раскрыла глаза цвета морской воды.

Но Шанталь быстро овладела собой, скрывая свои мысли и чувства, снова превращаясь в неприступную Снежную королеву.

— Нет.

— Почему?

Она вспыхнула, но Деметрис заметил, что она страдает.

— Принцессы отпугивают людей.

Дело совсем не в этом, мелькнула у него мысль, и он почувствовал, как что-то перевернулось у него внутри. Она лжет ему, лжет себе, умышленно искажает правду.

Ее брак был ужасен. Он изранил ей душу. Напугал ее.

Ощущая возникшее между ними напряжение, Деметрис наклонился вперед, приблизившись к Шанталь так, что увидел тень между ее грудями и маленькую золотистую родинку на ключице.

Он никогда не говорил ей, что глубоко тронут ее уязвимостью и одиночеством.

Мягкость и нежность сквозят во всем: в ее глазах, улыбке, грустном выражении лица. Она напоминает ему девочку, которую вытолкнули из детства во взрослую жизнь, не дав ей прожить годы, разделяющие эти стадии.

— У нас гости, босс. — Голос молодого бармена нарушил звенящую тишину.

Подняв голову, Деметрис увидел, что бармен рассматривает в бинокль какую-то точку в океане.

— Что там? — резко спросил Деметрис.

— Лодка. И она направляется к нам.

Шанталь услышала быструю греческую речь, и затем в таверне воцарилась напряженная тишина.

Все молчали, даже старики. Щурясь от солнца и ослепительно ярких бликов, игравших на изумрудно-зеленой воде, все присутствующие напряженно вглядывались в морскую даль.

Шанталь переводила взгляд с одного лица на другое.

Она услышала голос Деметриса. Он говорил так тихо и быстро, что у нее не было надежды понять что-нибудь, но в его тоне нельзя было ошибиться. То, что он увидел, ему не понравилось.

Двое молодых рыбаков на берегу прекратили тянуть сети и повернулись лицом к морю.

Что там происходит?

У Шанталь возникло искушение подняться и посмотреть, но долгие годы выработали у нее терпение. Не задавай слишком много вопросов. Не любопытствуй. Не лезь в чужие дела.

Но спокойная атмосфера в таверне исчезла. Все выжидали.

Эта была лодка. Небольшая парусная частная лодка, и она направлялась прямо в крошечную гавань. Мужчина в лодке бросил якорь и затем спрыгнул в мелкую воду. Он побрел к берегу, и все мужчины в таверне сомкнули ряды вокруг принцессы.

Шанталь чувствовала напряжение, она физически ощущала его. Берег больше не был ей виден, но один из мужчин, рослый, кряжистый грек по имени Зено, поднялся из-за стола, направился к берегу и перехватил молодого моряка, прежде чем тот успел подойти к таверне.

— Этот остров — частная собственность, — послышался низкий голос Зено. — Вы нарушаете границы владений.

Шанталь не слышала, что говорил молодой человек; он жестикулировал, указывая на лодку, но Зено выглядел так, будто ему наплевать на его объяснения. Он покачал черной головой и сложил на груди руки.

— Мы не чиним лодки. Извините.

Незнакомец ответил что-то и засмеялся.