Задкиил повернул голову к экрану и кивнул, разрешая навигатору вернуться к повседневным делам.

Глядя на зиявшую перед ним бесконечность, Задкиил остро ощущал мощь, скрытую за звездной пеленой реального космоса, и вспомнил о договоре, заключенном ради того, чтобы овладеть ее безграничной силой. Перед столкновением с врагами на борту могучего корабля он был подобен богу. Во всей Галактике не было судна, способного сотворить то, ради чего была создана «Яростная бездна». Только этот корабль был достаточно мощным, чтобы выполнить миссию, возложенную на них Кор Фаэроном. Только «Яростная бездна» могла подойти достаточно близко, прорвать оборону и нанести судьбоносный удар.

На пульте командного трона зажглись сигналы, оповещавшие об изменении курса, и их свет был для Задкиила сиянием божественной силы.

— Подобен богу, — прошептал он.

В контрольном пункте дока Коралис на Вангелисе завыли все тревожные сирены. Поднялся такой шум, что Цест с трудом слышал собственные мысли. Предупредительные сигналы вспыхивали на каждом пульте, создавая в темном помещении странный стробоскопический эффект. Три астропата в коллективном припадке отчаянно бились под защитной пеленой пси-ткани и истекали кровью.

— Командир станции, доложить обстановку! — рявкнул Цест.

Фалькман, едва держась на ногах, пытался выдернуть из головы провода, чтобы избавиться от мучительного вихря информации, захлестнувшего его мозг.

Бриннгар, полагая, что человек должен до конца исполнять свой долг, мгновенно подскочил к нему и схватил за руки.

— Главный реактор перегружен, — сквозь зубы прохрипел Фалькман, едва не теряя сознание. — Психический удар, вероятно, вызвал в электрических системах цепную реакцию. Если реактор не отключить, он будет дестабилизирован.

Лицо Цеста, освещаемое вспышками огней на контрольных пультах, выразило недоумение.

— В результате последует взрыв, который уничтожит всю станцию, доки и нас тоже.

Капитан Ультрамаринов обернулся к Астартес.

— Сафракс, останешься здесь и будешь контролировать обстановку, — приказал он, многозначительно поглядывая на Фалькмана. — Попытайся, насколько сможешь, собрать информацию от астропатов.

— Но, капитан…

— Выполняй! — Цест не был намерен обсуждать приказ, даже если сомнения исходили от такого боевого брата, как Сафракс. — Что бы ни содержало это послание, нам чрезвычайно важно его понять, я это чувствую спинным мозгом. Сигнал должен быть расшифрован.

— А что будут делать остальные? — спросил Антиг, не обращая внимания на летящие отовсюду искры.

— Мы отправляемся спасать доки.

— Ты же не технодесантник, как ты собираешься отключать реактор? — прокричал Бриннгар сквозь вой сирен и шипение искр, сыплющихся с проводов когитаторов.

Космический Волк нагнулся почти к самому уху Цеста, но Ультрамарин едва расслышал его слова. Подземные тоннели станции буквально пульсировали от оглушительного гудения реактора. Фалькман рассказал Астартес, как попасть в подземелье под контрольным пунктом и добраться до бронированной двери, ведущей к реактору, но — вероятно, вследствие перенесенного шока — забыл о самом главном: как его отключить.

В обычное время в этих помещениях толпилось множество рабочих и инженеров, но выброс радиации из перегруженного реактора активировал сигнал к срочной эвакуации. Навстречу спускавшимся Астартес попадались лишь перепуганные беглецы, а те, кто остался, были либо мертвы, либо тяжело ранены. Космодесантники не стали задерживаться, чтобы оказать им помощь, — они спешили спасти доки.

— Я надеюсь, что решение придет само собой, — сказал Цест, шагая по тесным переходам.

Коридор, по которому они сейчас шли, огибал главный корпус реактора и вел к энергетическому узлу, расположенному у его основания.

— Что ж, легионеры Жиллимана всегда считались мастерами стратегии, — прокомментировал Бриннгар и разразился оглушительным хохотом.

— Прямота — ценное качество, Космический Волк! — заметил Антиг, не без труда перекрикивая оглушительный грохот и скрежет металла, словно в подземелье бушевал настоящий ураган. — Я думаю, сын Русса должен это знать лучше других.

Бриннгар в ответ только рассмеялся еще громче.

По пути к реакторному залу Цесту и его спутникам приходилось проталкиваться сквозь толпы стремившихся выбраться наверх рабочих и техноадептов. Выжить при такой сильной радиации могли надеяться только Ангелы Императора, облаченные в свои силовые доспехи. У входа в тоннель Цест, как и его боевые братья, надел и застегнул шлем и теперь на линзе дисплея постоянно видел предупредительные значки. Времени у них было совсем немного.

Прорванные трубы системы охлаждения выпускали струи ледяного пара прямо на створки огромной двери, отгораживающие корпус реактора от остальных помещений станции. Механизм затвора наверняка сработал при первых же признаках перегрузки, после поступления психического вопля. А потом произошло короткое замыкание, и вместо пульта замка остался только пучок обгоревших проводов и исковерканных деталей механизма.

— Всем приготовиться! — скомандовал Цест.

Не обращая внимания на потоки охлаждающего реагента, он схватился за край двери, надеясь ее открыть.

— Отойди-ка в сторону, — фыркнул Бриннгар, отодвигая Ультрамарина массивным корпусом.

Волк поднял Разящий Клык и отточенным движением опустил лезвие рунного топора на запоры.

— Никакого интереса, когда противник не пытается увернуться, — проворчал он, как только топор, взметнув фейерверк искр, рассек засов пополам.

Бриннгар убрал оружие и могучими руками развел створки, чтобы остальные Астартес могли пройти внутрь.

Реактор предстал перед ними в сиянии втягиваемых из плазменных трубок голубых и зеленых потоков энергии, мечущихся вокруг него, словно сбившиеся с орбит планеты вокруг Солнца. Все сооружение то чернело, то вспыхивало багряным заревом, и оторванные детали механизмов летели во все стороны. Открытая дверь вызвала встречный поток воздуха — горячего и насыщенного радиацией. Предупреждающие руны ярче проступили на линзах шлема, отображая сигнал встроенных в доспехи датчиков.

— И что теперь? — закричал Антиг, изо всех сил напрягая голос.

Цест осмотрел небольшое помещение с почти полностью разбитой панелью управления и оценил колоссальный заряд энергии.

— Сколько у тебя с собой гранат?

— Полная кассета осколочных и три крак-гранаты. Но, капитан, я тебя не понимаю! — крикнул Антиг, и даже шлем не мог скрыть его недоумение.

— И у меня полная кассета крак-гранат, — сказал Бриннгар. — Парень, не знаю, что ты задумал, — добавил он, — но нам лучше поторапливаться.

Бриннгару явно не нравилась мысль, что на его захоронении напишут о гибели при взрыве плазменного реактора.

— Мы напичкаем зал всеми зарядами, которые найдутся, — с возрастающей уверенностью объяснил Цест, — а потом взорвем.

— Это вызовет на станции настоящую катастрофу, — возразил Антиг.

— Да, но не уничтожит ее, — сказал Цест. — У нас нет другого выбора.

Цест уже протянул руку к гранатам, висевшим у него на поясе, как вдруг реактор обвалился, как умирающая звезда, поглощенная черной дырой. На его месте расцвел большой багровый шар, мерцающий разными оттенками, словно неисправный пикт-экран. С поверхности шара в доспехи Цеста ударили пурпурные молнии. Он отступил на шаг назад.

Внезапно на Астартес обрушился шквал статических помех, а затем всю комнату на мгновение залила вспышка ослепительно-белого света. В этом палящем потоке Цест вдруг заметил некий образ, настолько мимолетный и неясный, что его можно было принять за иллюзию, вызванную сбоем оптики шлема. Он моргнул и тряхнул головой, пытаясь подробнее рассмотреть видение, но не увидел ничего, кроме белого света. Вспышка миновала, оставив после себя следы на сетчатке глаз, но видение пропало, а реактор отключился. Сердечник потемнел, и на его поверхности лишь изредка еще потрескивали искры статических разрядов. Световые сигналы аварийного контроля потускнели и вскоре совсем погасли.