И вдруг понял, что его рассматривают. Не нагло и не откровенно, а как-то задумчиво. Но при этом не пытаются прекратить разглядывание. И почему-то показалось, что открытое окно не спасает, и в кабинете снова душно.

Сердце пропустило удар, губы вдруг пересохли. Долой эмоции. Напротив сидит акула. Стоит только сделать неверный шаг, откроет пасть, мило клацнет челюстями и сожрет тебя с костями. Это, конечно, неприятно. Разве что… устроить ей несварение.

За окном засигналила машина. Сокольский не торопился объяснять, впрочем, это и не нужно было. Но и Олег так просто не уступит своего. Если шеф повел себя, как придурок, то надо хотя бы попытаться спасти ситуацию. Еще бы только владелец "Корсара" не смотрел, как хищник на лакомый кусок.

"Интересно, каков он дома? Вероятно, женат на красавице, она бизнес-леди, а няня воспитывает детей. Хотя… возможно, и нет. Вполне могут быть хорошими родителями".

Но руки… Кольца нет. Правда, в наше время это не показатель. И пальцы такие… ему бы на музыкальном инструменте играть или показывать фокусы, когда забываешь про реальность, глядя только на гибкие пассы, веря уже не в магию представления, а в волшебство этих прекрасных рук.

— Олег, — вкрадчиво произнес Сокольский, — вы же понимаете…

Грабар понимал. Еще как понимал. И где-то целый час после этой фразы завуалированно говорил: "Да, Владислав Алексеевич. Конечно, Владислав Алексеевич. Вы, безусловно, правы, но, видите ли…".

За окном начало темнеть. Откровенно хотелось поесть и совсем не по-деловому завалиться спать. С утра на ногах: то в управление, то в суд. Человек нюансов, шеф незабвенный, умудрился наделать столько хвостов, что обзавидовался бы любой японский бог. Хвосты росли, как у мифической лисы-кицунэ, и отпадать совершенно не желали.

Голос, кажется, немного сел. Говорить сегодня пришлось очень много, голосовые связки не выдерживали. Сокольский слушал его с легкой улыбкой. Не сказать, что издевательской, но такой… вежливо-заинтересованной. И не в разрезе: "ой, и правда, не можем с вас поиметь денег?", а — "прекрасно, а что следующее выдумаете… Олег?"

Сокольский произносил его имя с какой-то необычной интонацией. Уловить оттенки не получалось, но почему-то казалось, будто нечто ускользает. Нечто важное.

Хотелось уже на все плюнуть и выразительно глянуть на часы.

— Что ж… — неожиданно мягко произнес Сокольский. — Разговор действительно… долгий. А уже… — Он повернул голову, глянул в окно. В то же время Олег чувствовал, что за ним по-прежнему наблюдают: цепко, внимательно, захочешь — не сбежишь. — Поздно. Вы будете не против, если мы перенесем нашу беседу, скажем, на послезавтра?

"О боже, да. Исключительно "за" всеми частями тела" — подумал Олег.

Но лишь кивнул, давая понять, что возражать не станет. И возможно, еще бы и пообсуждал, так как работа прежде всего, но…

— Желание клиента закон, — ответил он с едва заметной улыбкой.

Ровно настолько заметной, чтобы заказчик не чувствовал, что от него хотят избавиться.

— Закон, говорите, — вдруг задумчиво протянул Сокольский, и Олегу стало нехорошо.

Второй раунд переговоров он не вытянет на нужном уровне. Поэтому надо быстро делать ноги. Но, конечно, сидел в кресле, не шевелясь и глядя на собеседника. Только чуть вопросительно приподнял бровь:

— Конечно, закон, Владислав Алексеевич, — повторил как можно более убедительно.

И тут же задохнулся от тяжелого взгляда, плавленого текучего серебра, которое еще чуть-чуть — и коснется кожи, обжигая до крика.

— Что ж, в таком случае исключительно приятно иметь с вами дело, — невозмутимо сказал Сокольский, лишь на долю секунды задержав на нем взгляд.

А потом поднялся, и Олегу пришлось тоже встать. Рукопожатие вышло крепким. У такого, наверное, и удар неплохо поставлен. Поэтому лучше дорогу не переходить. Распрощались благодушно, Сокольский пообещал, что через секретаря уточнит время следующей встречи.

Когда он покинул кабинет, Олег шумно выдохнул и только сейчас сообразил, что был напряжен, словно натянутая струна. Все же сила, исходившая от собеседника, ощущалась настолько остро, что в ней можно было потеряться. Он и потерялся.

Положив руки на стол и уткнувшись в них лбом, он попытался привести мысли в порядок. Нельзя. Нельзя встречаться с Сокольским вечером. Только утром, на свежую голову. Иначе результат следующей встречи предрешен.

Голова мерзко ныла. Олег поморщился. Видимо, поменяется погода. Ладно, и впрямь хватит на сегодня. Добираться еще домой. По дороге и кофе можно выпить, и покурить.

Он выключил компьютер, закрыл окно, проверил, чтобы в кабинете не осталось ничего включенного. Береженого бог бережет. Это шеф может пооставлять все на свете и умотать домой. Беспечность, она хороша до первого возгорания. Но Олег предпочитал, чтобы и первого не было. Как там было сказано? Маньяк? Он самый.

Накинув куртку, он подхватил портфель и вышел из кабинета. Щелчок замка, запах пластика, металла и яблочного средства для мытья в коридоре. Жалко, придется идти не через парадный вход, там ремонт. Того и гляди, свалится что-то на голову. Поэтому надо идти через тот выход, который на стоянку.

Факт долгого хождения Олега не смущал, но порой смотреть на баснословно дорогие машины становилось как-то тоскливо. Нет, это все правильно. Люди работают, люди получают. Правда, не все получают заслуженно, ну да ладно, не ему судить.

Олег одернул себя. Что за глупости? Голод и усталость и впрямь не способствуют нормальному восприятию мира. К тому же многомиллионная столица. Уж коль дома люди ни в чем себе не отказывали, то здесь и подавно.

Спустившись на первый этаж, он свернул к выходу. А когда вышел, понял, что погода решила сделать финт ушами и подарить москвичам красивый майский дождь. Оно, конечно, неплохо, но мокро. А взять зонт Олег сегодня не додумался.

— Чудесно, — пробормотал он, мрачно глядя на затянутое тучами небо. — А так хорошо было.

Откуда-то сбоку донесся смешок. Сокольский. Дьявол. Стоит не так близко, но, кажется, все прекрасно слышал.

— Не любите дождь? — иронично поинтересовался он, пряча в карман телефон.

И улыбается же, гад, так, словно он этот самый дождь и заказал. Олег тут же одернул себя. Что-то крыша совсем поехала. Если настроение дерьмовое, то это не значит, что его надо сливать на первого попавшегося человека. Даже в мыслях. К тому же Сокольскому однозначно наплевать, дождь или солнце. Он-то явно сюда не пешком пришел.

— Люблю, — неожиданно сам для себя ответил Олег правду. — Но не сейчас.

Шеф "Корсара" усмехнулся уголком губ.

— Далеко?

Кратко, но деловито.

А это ему еще зачем? Хотя это и ослу понятно. Человек не лишен сочувствия. И просто вежливости.

— Знаменка, — поборов желание сказать "ну… не так далеко", сказал Олег.

Далеко. Это дома понятие "недалеко" похоже на истину, а тут оно ну очень растяжимое.

— Вам везет, — не меняя интонации, как ни в чем не бывало, сообщил Сокольский. — По пути, могу подбросить.

Сказано как факт. Не то чтобы предложение, но в то же время реальный шанс.

Загрохотавший за пеленой туч гром только ускорил принятие решения.

— Буду очень благодарен, Владислав Алексеевич.

И снова взгляд вскользь, от которого на мгновение перехватило дыхание.

— Идемте, — сказал Сокольский и направился к стоявшему через пару машин темно-синему "Лексусу".

Ну, конечно. Мы же генеральный директор, на меньшее мы не согласны. Впрочем, Олег его понимал. Такого монстра он бы сам ласкал и лелеял. Такому и купить гараж дороже квартиры можно.

Сокольский обернулся, будто что-то хотел сказать. Но заметил выражение лица Олега, и четко очерченные губы довольно улыбнулись.

— Да-да, мне тоже он нравится, — сказал, будто невзначай, и Олег почувствовал, как с ног до головы окатило жаркой волной, будто кто посмотрел в его тайные мысли. — Садитесь, а то промокнете.