_ А я ещё и не просила тебя ни о чём... _ призналась она. _ Моё дело настолько сложно и запутано - что, кажется, оно и вовсе не разрешимо... А с другой стороны, я так долго не могла ни с кем поговорить: о том, что тревожит мою душу - что, встретив тебя, просто растерялась: не зная - с чего начать... Честно говоря, идя на встречу с тобой - я ещё надеялась на чудо... Мне казалось - что ты явишься сюда вдруг... по какому-то неведомому никому каналу... что ты будешь здесь неуязвим... (она вдруг невольно (но как-то натянуто) рассмеялась - и добавила, отводя в сторону свои глаза)... что ты просто возьмёшь меня заруку - и мы с тобой просто растворимся в воздухе... на глазах у тех, кто ищет моей души... Но встретив тебя... на этой дороге... такого одинокого и незащищённого... я поняла: что не могу... не имею права просить тебя о чём-либо... и тем подвергать тебя ещё большей опасности... Я не знаю: зачем ты пришёл сюда; но думаю... теперь... что - не за мной одной.

_ Ты права, _ серьёзно проговорил Андрей. _ Я пришёл сюда не для тебя одной. Но я пришёл сюда - и для тебя. Поэтому, говори - что тебе угрожает, и чем тебе нужно помочь...

Она вдруг взглянула ему прямо в глаза - и взгляд этот разом выразил всю тоску её... и надежду.

_ Ты правда можешь помочь мне?.. о чём бы я ни попросила?..

_ Я пришёл сюда не сам, _ тихо (но твёрдо) проговорил Андрей, _ но по Промыслу Отца моего. И значит - я могу помочь всякому, кого приведёт ко мне мой Отец... Ибо я буду это делать не своей властью - но властью, данной мне Отцом моим. Так что - не думай ни о чём плохом, и ни в чём не сомневайся.

_ Ты говоришь о своём Отце, _ вдруг спросила она, _ но какое ему дело - до меня... до всех нас?..

_ Я говорю - о нашем Отце, _ отвечал Андрей. _ Ибо, весь мир этот, и все обитатели его... включая: и меня... это - только часть Души Отца нашего... И Отец наш уже простил наши долги - и нам остаётся только простить должникам нашим... Итак, в чём же твоя просьба?..

_ Синедрион внёс меня в списки инакомысляших, _ тихо проговорила Валентина.

_ И что это значит? _ спросил Андрей.

_ Это значит - что отцы Синедриона располагают свидетельством: что тайно я исповедую иную веру - чем та, которую принято исповедовать в этом мире, _ отвечала Валентина.

_ В чём же это выражается? _ спросил Андрей.

_ В том - что я, по их мнению, не верю в вечную смерть, _ отвечала Валентина.

_ Во что?!. _ удивлённо переспросил Андрей (было видно - что это одно поразило его больше, чем всё увиденное и услышанное им в этом мире прежде; собственно, все его открытия об этом мире к тому и были направлены: что, да, здесь все боятся вечной смерти... но что здесь все в это верят!?.).

_ Это не совсем то, что ты подумал, _ упредила Валентина начавшееся было разворачиваться его удивление. _ Можно сказать: что вера в вечную смерть является здесь государственной религией... если только этот мир можно назвать государством... Поэтому, фактически здесь каждый верит во что-то своё - но все стараются выглядеть правоверными и благонадёжными... в перевёрнутом смысле этих понятий... И поскольку, всё здесь как бы вывернуто наизнанку (по отношению к истинным понятиям) - внутренняя суть всего, что здесь происходит, мало кого здесь интересует. Это находится как бы за пределами их представлений о мире. И поэтому главным критерием всего здесь является внешняя сторона. Вы можете здесь: знать что угодно и думать о чём угодно, и верить во что угодно - но внешне вы должны выглядеть так, что вы искренне следуете Закону здешнего мира. Они это называют: церковными Преданиями и церковными Обычаями... Ты себе не представляешь - какая это мука: исполнять все их обряды и правила. И конечно, некоторые из тех, кто ещё помнит Заповеди Божьи - не выдерживают. Вот - и я... С некоторых пор... особенно после того видения... в Доме Отца твоего... нашего... мне стали невыносимы их, так называемые, исповеди... Каждый раз, приходя на исповедь, нужно сообщать им о себе какую-нибудь гадость. Нужно видеть - с каким удовольствием они это смакуют. Потом они начинают наставлять... а по существу - пугать второй смертью... Если человек, по их понятию, искренне кается в своих, так называемых, грехах - его прощают и отпускают... до следующего раза. Если же раскаяние его, с их точки зрения, не искренне - гадости, которые он на себя наговаривает, за ним записывают: как грехи. И тогда его уже не пугают второй смертью - а просто ставят в очередь на вторую смерть... то-есть, записывают в кандидаты на одного из, так называемых, "троих разбойников"... точнее - "четверых"... Одного из несчастных они, предварительно напугав до смерти - отпускают.

_ Да, _ сокрушённо качая головой, проговорил Андрей. _ Это даже страшнее, чем я думал. Так что же произошло с тобой?

_ Я им сказала на одной из последних исповедей - что видела в сонном видении Отца Небесного и Его Сына... И о том, что Отец Небесный сказал мне: чтобы я не боялась смерти; что смерть есть нелюбовь к ближнему своему, а смерть вечная есть ненависть к Богу и Творцу своему; но что Бог и Творец наш - милостив и милосерден, и никого не наказывает смертью: а только - сном; но не тем сном, который Он дал тварям своим для общения с Собой - а сном разума, то-есть: безумием и безсловесностью. Ещё я им сказала: "Как прежде Царство Божье отошло от вас - так ныне и царство человеческое отошло от вас. И сказал Всевышний Навуходоносору: "Тебе говорят Навуходоносор: царство отошло от тебя! И отлучат тебя от людей, и будет обитание твоё с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, и семь времён пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и даёт его, кому хочет. Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучён он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него - как у птицы...". Нужно было видеть их глаза - когда я сказала им: что вы все здесь - животные; что ваши здешние святые - растения; и что сам владыка (почитающий себя владыкой этого мира), чьё имя здесь запретно даже к произнесению - земля необетованная.

_ Ты отделила себя от них? _ внимательно глядя в её глаза, спросил Андрей.

_ Да, _ твёрдо отвечала Валентина. _ Я отделила себя от них... потому что устала от жизни здесь - и приготовилась к смерти.

_ И что же на всё это ответили тебе отцы церкви? _ опять спросил Андрей (теперь в его взгляде была тревога, перемешанная с восхищением; он понимал, что она: избранная; но ведь она: женщина; и если среди избранных этого мира таковы женщины - то каковы должны быть мужчины).

_ Они ответили... _ тихо проговорила Валентина (уже в другой интонации), _ что я заслуживаю: смерти - как злостная еретичка... но не на жертвенном кресте - а на костре... По их вере это означает: что человек, сожжённый на костре, уже не может воскреснуть в день всеобщего воскресения в конце времён... Это правда? _ заглядывая ему в глаза (чтобы (по всей видимости) по выражению его глаз уловить правду в его словах) вдруг спросила она.

Андрей тяжело вздохнул, но ничего не ответил. И чтобы как-то сгладить неловкость от невольной паузы - он взял в руки валявшуюся рядом сухую ветку и стал что-то машинально чертить ею на песке (он ждал: что ответит ему его Отец).

Некоторое время Валентина завороженно следила за движением его руки (в надежде: что на песке он начертит ответ, который нельзя произнести вслух). Но не увидев там ответа - нетерпеливо спросила.

_ Почему ты молчишь? Твой Отец не велит тебе говорить об этом?.. со мной...

Но Андрей молчал. Уже в третий раз какой-то голос (который более напоминал ему его собственные мысли (а не Голос Отца его)) словно бы говорил ему: Бог творит душу по Образу Своему, а душа творит тело по подобию Образа Божьего в себе... Наконец, он проговорил вслух.

_ Бог воскрешает тело через душу. Огонь ненависти (в которой - ложь поражает злость в голову, а злость жалит ложь в пяту) может сжечь страсть или желание (в которых - добро побеждает зло, чтобы сдаться на милость побеждённого ею) - но не может причинить вреда чувству (в котором - любовь творит жизнь) или мысли (в которой - истина делает жизнь вечной).