Горшин положил трубку.

Не проговорили мы и десять минут, как вошел смарагдовый, почти что изумрудный старшина огромный сухопарый парень.

Горшин представил нас друг другу и коротко рассказал старшине Руслану Кукшицкому обстоятельства дела.

Скоро за окном затарахтел подкативший мотоцикл.

- А, вот и Темкин! Прекрасно! - сказал Горшин.- Костя Дымкин, вы пока что останетесь здесь, в Остинке. Вроде бы связным, поскольку вам, кажется, известны кое-какие подробности. Ты, Кукушицкий, на пасеку!

- А мне, товарищ лейтенант, больше ничего и неизвестно. Не больше, чем теперь вам.

- А этого ни мы, ни вы не знаем: кому больше, кому меньше. Тут это и выяснится.

- Нет,- возразил я,- лучше мне быть в Подлунной, на берегу реки. Пасека там рядом и эти типы едва ли Подлунную минуют.

- Хорошо,-кивнул Горшин.-Но самому не мудрить. В Подлунной тебе любой поможет. Если что-звони. Там может появиться какой-нибудь незнакомец... Как, по цвету сможешь что-нибудь определить?

- Конечно, смогу.

- Подожди, тебя подвезут туда. Старшина Кукушицкий, задание ясно?

- Так точно! Почти все ясно, а в остальном разберемся.

- Дорогой все объяснишь Темкину. Давайте: мигом в Подлипки через мост - к пасеке!

Мы с Ларисой вышли на улицу, а Горшин еще что-то говорил Кукушицкому и Темкину.

Мы медленно пошли и совсем неожиданно оказались на краю этого небольшого городка. Какая-то женщина объяснила мне, что от Остинки до Подлунной всего километра четыре. "Молодые!-поощрительно воскликнула она,-не успеете оглянуться, как там будете!.."

Был теплый безоблачный вечер и пройти четыре километра по летней лесостепной дороге, которая причудливо вилась среди холмов, было одно удовольствие.

Небольшая деревенька Подлунная тянулась вдоль оврага, по которому протекала худосочная речушка. Одним, расширенным, словно устье, концом деревенька упиралась в берег большой реки.

Мы с Ларисой остановились неподалеку от дома бабки Анисьи, матери Демида Ниготкова. Я сел на скамейку у чьих-то ворот, а Лариса с банкой пошла к дому.

Я видел, как она подошла к калитке... Да, это в том дворе все время лаяла собака... Когда Лариса подошла, собака залаяла еще сильней и тут же лаять перестала. Узнала Ларису, подумал я. Но Лариса почему-то стояла у калитки, потом вернулась ко мне.

- Дома у них никого нет,- сказала она.- Все закрыто, даже ставни... И собака на цепи...

- Ну конечно! - заключил я.- Все они уже делом заняты. Мед качают!.. Да, сейчас самое бы время на пасеке оказаться!..

Мы пошли вниз, вдоль оврага, по почти не заселенной его стороне.

Я поглядывал по сторонам, надеясь увидеть, как где-нибудь промелькнет человек "околониготкового" цвета.

Оказались на высоком берегу.

Перед нами текла широкая река. Вокруг было пустынно, тепло и тихо. От какого-то отдаленного дома доносилась песня. Там же громко разговаривали и смеялись мужчины.

На противоположном берегу далеко во все стороны, с прогалами, раскинулся смешанный лес.

Неподалеку внизу купались трое мальчишек. Весело говорили там о чем-то своем, смеялись и кричали.

Один из них вышел на берег, стал одеваться. Путаясь в рубашке, то и дело поглядывая в нашу сторону, напрямик спросил:

- Будете на тот переправляться?

- Надо бы,-сказал я.-Да только с вашей помощью...

- Ну, давайте побыстрей!-скомандовал мальчишка.- Не мешкайте. Вот к лодке идите...

- А обратно потом перевезете?-спросила Лариса.

- Если не ночью,-пошутил мальчишка.-А ночью сами переплывете.

- Ну, минут через сорок или через час,-сказал я.

- Ладно...

Скоро мы были на правом берегу. Мальчишки рассказали нам, как пройти до пасеки, пожелали счастливого пути.

Мы вошли в лес.

Старая, поросшая низкой и очень густой травой дорога мало-помалу поднималась вверх. Освещенные вечерним солнцем хризолитовые вершины деревьев были неподвижны. Ультрамариновые стволы, голубые и синие сучья, казалось, застыли в неподвижном вечернем зное. Лес вокруг был не высокий и не густой, в основном лиственные деревья. Но кое-где среди полян высились и огромные одиночные сосны и ели.

Чем дальше от реки мы уходили, тем больше вокруг сновало вермильонового цвета пчел. Везде, и близко и далеко, метались ярко-зеленые и какието огненноцветные бабочки. На ветвях порхали и над травянистыми пространствами пролетали светящиеся птицы...

Когда близко залаяли собаки, я понял: мы вплотную приблизились к пасеке.

На небольшом расстоянии обошли ее.

Лариса требовала вернуться. Было уже довольно поздно, а забрались мы от дома далеко...

Миновали край обширной поляны. Немного свернули, пошли в сторону пасеки. Долго шли по краю другой, обширной и плоской поляны, находившейся на гребне едва заметной возвышенности. Эта поляна была как бы вторым крылом огромной бабочки, а первым крылом была та, которую мы только что миновали...

Я в нужный момент посмотрел в сторону.

Да, я мог пройти мимо. Достаточно было мне, глядя под ноги, пройти два десятка метров, как увидеть это мне уже было бы не дано.

Я остановился.

- Смотри!-как будто меня могли услышать, шепнул я Ларисе.-Смотри, какая дорога!..

- Дорога?-она крепко схватила меня за руку, наверное потому, что вид у меня был не совсем обычный.

Я сообразил, что Лариса не может ее видеть.

В первое мгновение мне показалось, что через всю поляну протянулась узкая, везде одинаковой ширины, полоса светлого, сизоватого дыма.

- Ну, не дорога...-проговорил я, погружаясь в раздумье.-Такая... седовато-серая тропа. Пепельно-белесая полоса, почти бесцветная...

- Может быть,-предположила Лариса,-здесь уже выпала роса?

Я сделал несколько шагов, нагнулся и поводил по траве ладонью-стебли были теплыми и сухими.

Словно подернутая не то туманом, не то густой росой тропа, слегка искривляясь, пересекла поляну от края и до края - от нас и до трех огромных сосен на другой стороне.

- Ну что ты видишь, Костя? - тормошила меня за руку Лариса.- Куда ты уставился?! Я ничего там не вижу!

- Такой стала трава, по которой он ходит.

- Ну, кто ходит? Костя, поедем домой!

- Возможно, он не один тут прошел. Да и все они не один раз проходили... Ты знаешь, Лариса, теперь я убежден, что этот цвет росы, что ли, есть противоположность цвета тау!

- Ну и что? Поедем домой. Ты слышишь? Скоро уж ночь!

- Надо пойти по тропе, и тогда мы узнаем, почему она такого цвета. И все узнаем!

- Я не хо-чу! - категорически заявила Лариса.- Вот еще: буду ночью по каким-то тропам ходить. А ты сам-то хорошо видишь ее?

- Еще как! Ну, ладно. Быстро идем обратно. Я отведу тебя в Подлунную, а сам вернусь, если там еще ничего не обнаружили...

Мы с Ларисой то быстро шли, то бежали до самой реки.

В деревне было пустынно и тихо. Ни мальчишек, ни кого-либо другого не было ни на этом, ни на том берегу. Ждать было нечего. Я переплыл реку и вернулся на лодке. Пока искал там весло, пока с Ларисой переправлялся на подлунный берег, а потом вплавь обратно-прошло минут сорок.

Почти бегом вернулся обратно. Чтоб меня не увидели, пошел вокруг поляны и скоро оказался на другом конце пепельно-белесого диаметра, рассекавшего поляну надвое.

От трех больших сосен я по этой диковинной тропе стал углубляться в лес.

Солнце уже повисло низко над деревьями.

Минуя поляны и опушки, я быстро шел и бежал по тропе. Где было мало травы и цветов, там пепельный след бледнел или исчезал вовсе, и тогда я шел наугад. Утихли, попрятались птицы. Уже не мелькали, словно алые светлячки, пчелы. Лес угомонился.

Но то и дело стремительно метались над травами, торопились что-то найти огненноцветные бабочки.

Я остановился, пробежав, очевидно, километра три.

За лощиной, окруженной недалекими перелесками, открывалось обширное пустое пространство.

На близком, округлом и покатом холме стояло освещенное низким солнцем большое строение без окон и дверей. Это было какое-то древнее, очевидно, потемневшее от времени, деревянное сооружение. Я, городской житель, никак не мог понять, что это такое. То ли деревянный ангар, то ли примитивная средневековая крепость? Я видел две стены-западную и южную,-две стены, сквозь лесные прогалы освещенные закатным солнцем. Скорее всего, эта деревянная крепость, возвышаясь, словно бородавка на лысоватом черепе, была вообще без окон, без дверей.