Ты беззаботна и легка.

Тебя не понял север хладный;

В наш круг ты брошена судьбой,

Как божество страны чужой,

Как в день печали миг отрадный!

ВАШИЛОВУ

Вы старшина собранья, верно,

Так я прошу вас объявить,

Могу ль я здесь нелицемерно

В глаза всем правду говорить?

Авось, авось займет нас делом

Иль хоть забавит новый год,

Когда один в собранье целом

Ему навстречу не солжет;

Итак, я вас не поздравляю;

Что год сей даст вам - знает бог.

Зато минувший, уверяю,

Отмстил за вас как только мог!

КРОПОТКИНОЙ

Я оклеветан перед вами;

Как оправдаться я могу?

Ужели клятвами, словами?

Но как же! - я сегодня лгу!..

ЩЕРБАТОВОЙ

Поверю ль я, чтоб вы хотели

Покинуть общество Москвы,

Когда от самой колыбели

Ее кумиром были вы?

Что даст вам скучный брег Невы:

Ужель там больше веселятся,

Ужели балов больше там?

Нет, как мудрец, скажу я вам:

Гораздо лучше оставаться.

ВУЛГАКОВУ

На вздор и шалости ты хват

И мастер на безделки.

И, шутовской надев наряд,

Ты был в своей тарелке;

За службу долгую и труд

Авось наместо класса

Тебе, мой друг, по смерть дадут

Чин и мундир паяса.

САБУРОВОЙ

Как? вы поэта огорчили

И не наказаны потом?

Три года ровно вы шутили

Его любовью и умом?

Нет! вы не поняли поэта,

Его души печальный сон;

Вы небом созданы для света,

Но не для вас был создан он!.

УВАГОВОЙ

Вы мне однажды говорили,

Что не привыкли в свете жить:

Не спорю в этом; но не вы ли

Себя заставили любить?

Все, что привычкою другие

Приобретают - вы душой;

И что у них слова пустые

То не обман у вас одной!

Вы не знавали князь Петра;

Танцует, пишет он порою,

От ног его и от пера

Московским дурам нет покою;

Ему устать бы уж пора,

Ногами - но не головою.

(Н. Н. АРСЕНЬЕВУ)

Дай бог, чтоб ты не соблазнялся

Приманкой сладкой бытия,

Чтоб дух твой в небо не умчался,

Чтоб не иссякла плоть твоя;

Пусть покровительство судьбины

Повсюду будет над тобой,

Чтоб ум твой не вскружили вины

И взор красавицы младой;

Ланиты и вино нередко

Фальшивой краскою блестят;

Вино поддельное, кокетка

Для головы и сердца - яд!

(ЭПИГРАММА НА Н. КУКОЛЬНИКА)

В Большом театре я сидел,

Давали Скопина: я слушал и смотрел.

Когда же занавес при плесках опустился,

Тогда сказал знакомый мне один:

"Что, братец! жаль! - вот умер и Скопин!..

Ну, право, лучше б не родился".

(ЭПИГРАММА НА Ф. Б УД ГАРИН А, I)

Россию продает Фадей

Не в первый раз, как вам известно,

Пожалуй, он продаст жену, детей

И мир земной и рай небесный,

Он совесть продал бы за сходную цену,

Да жаль, заложена в казну.

(ЭПИГРАММА НА Ф. БУЛГАРИНА, II

Россию продает Фадей

И уж не в первый раз, злодей.

* * *

Се Маккавей-водопийца кудрявые речи раскинул как сети,

Злой сердцелов! ожидает добычи, рекая в пустыне,

Сухосплетенные мышцы расправил и, корпии

Вынув клоком из чутких ушей, уловить замышляет

Слово обидное, грозно вращая зелено-сереющим оком,

Зубом верхним о нижний, как уголь черный, щелкая.

Остаться без носу - наш Маккавей боялся,

Приехал на воды - и с носом он остался.

(А. ПЕТРОВУ)

Ну что скажу тебе я спросту?

Мне не с руки хвала и лесть:

Дай бог тебе побольше росту

Другие качества все есть.

( А. А. ОЛЕНИНОЙ)

Ах! Анна Алексевна, Какой счастливый день! Судьба моя плачевна, Я здесь стою как пень. И что сказать - не знаю, А мне кричат: "Plus vite!" ' Я счастья вам желаю, Et je vous felicite2.

( Э. К. МУСИНОЙ-ПУШКИНОЙ)

Графиня Эмилия - Белее чем лилия, Стройней ее талии На свете не встретится. И небо Италии В глазах ее светится. Но сердце Эмилии Подобно Бастилии.

( К И. И. Д Е И Д Л Е Р У )

Русский немец белокурый Едет в дальную страну, Где косматые гяуры Вновь затеяли войну. Едет он, томим печалью, На могучий пир войны; Но иной, не бранной сталью Мысли юноши полны.

ПОРТРЕТУ СТАРОГО ГУСАРА)

Смотрите, как летит, отвагою пылая... Порой обманчива бывает седина: Так мхом покрытая бутылка вековая Хранит струю кипучего вина.

316

Посреди небесных тел

Лик луны туманный, Как он кругл и как он бел,

Точно блин с сметаной.

Кажду ночь она в лучах Путь проходит млечный.

Видно, там на небесах Масленица вечно!

(ЭПИГРАММА)

Под фирмой иностранной иноземец Не утаил себя никак - Бранится пошло: ясно немец; Похвалит: видно, что поляк.

1 Скорей! (франц.)

2 И я вас поздравляю (франц.).

317

И. П. МЯТ Л ЕВУ

На наших дам морозных С досадой я смотрю, Угрюмых и серьезных Фигур их не терплю. Вот дама Курдюкова, Ее рассказ так мил, Я от слова до слова Его бы затвердил. Мой ум скакал за нею, И часто был готов Я броситься на шею К madame de-КурДюков.

(А. А. УГЛИЦКОЙ)

Ma chere Alexandrine, Простите, же ву при, За мной армейский чин Все, что je vous ecris;

Меж тем, же ву засюр, Ich wunsche счастья вам, Surtout beaucoup d'amour Quand vous serez Мадам.

* * *

Расписку просишь ты, гусар,

Я получил твое посланье;

Родилось в сердце упованье,

И легче стал судьбы удар;

Твои пленительны картины

И дерзкой списаны рукой;

В твоих стихах есть запах винный

А рифмы льются м... .ей.

Борделя грязная свобода Тебя в пророки избрала; Давно для глаз твоих природа Покров обманчивый сняла; Чуть тронешь ты жезлом волшебным Хоть отвратительный предмет, Стихи звучат ключом целебным, И люди шепчут: он поэт!

Так некогда в степи безводной

Премудрый пастырь Аарон

Услышал плач и вопль народный,

И жезл священный поднял он,

И на челе его угрюмом

Надежды луч блеснул живой,

И тронул камень он немой,

И брызнул ключ с приветным шумом

Новорожденною струей.

Надежда Петровна, Отчего так неровно Разобран ваш ряд, И локон небрежный Над шейкою нежной... На поясе нож. C'est un vers qui cloche l.

1 Вот стих, который хромает (франц.).

318

Он был в краю святом, На холмах Палестины. Стальной его шелом Иссекли сарацины.

Понес он в край святой Цветущие ланиты; Вернулся он домой Плешивый и избитый.

319

Неверных он громил Обеими руками - Ни жен их не щадил, Ни малых с стариками.