Зденек осторожно дотронулся рукою до моей руки.

- Не обижайтесь на меня, Олег. Иногда в жизни спасает только шутка. Когда увидите колючую проволоку вокруг Сигоны, согласитесь со мной.

- А когда я увижу эту проволоку? - вырвалось у меня.

- Через четверть часа. Сигона рядом с Чивитой.

Точнее Чивита над Сигоной.

Так вот отчего разъехалась экспедиция!.. Жаль, что Учитель вчера об этом не сказал. Да и я хорош гусь, вернее, не гусь, а ворона. Кто мне мешал в гостинице постоять в холле перед огромной разноцветной картой Сицилии? Надо немедленно купить путеводитель...

Чем ближе к морю, тем чаще унылый пейзаж оживлялся ползущими по склонам виноградниками, зарослями фисташковых деревьев. На Сицилии нет озимых, и желтые скошенные поля нигде не прерывались островками зеленых побегов.

Чивиту мы заметили издалека. На высоком холме обозначились полуразрушенные крепостные стены.

Их зубцы подпирали голубое эмалевое небо.

- Стена тянулась вокруг Чивиты примерно на километр, - объяснял Зденек. - Сейчас завернем налево, поползем в гору. Подъем довольно крутой.

Вблизи Чивита оказалась еще внушительней. Выдвинутая вперед от стены въездная башня возвышалась метров на сорок, не меньше. Мощные контрфорсы упирались в каменные блоки стен, окаймленных глубоким рвом. Когда-то попасть в город можно было только через подъемный мост. Теперь на этом месте лежали две железные балки с деревянным настилом. Я указал на них и повернулся к Зденеку:

- Представляю, каково вам было затащить сюда эти игрушки. Неужели обошлись без подъемного крана?

- Весьма просто. Наняли грузовой дирижабль и управились за два часа. Правда, до этого целая неделя потратилась на бетонные опоры.

Гулкие своды башни. Опять подъем по дороге, мощенной черными плитами. Слева развалины театра - розово-серые колонны с изящными капителями. Дальше - полукружье довольно крутых ступеней и почти разрушенная колоннада.

- Это гипподром, - сказал Зденек. - Мы откопали здесь бронзового орла. Его поднимали перед началом скачек. Нашли также алтарь Посейдона, одного из покровителей ристалищ.

- Остается раскопать бронзового дельфина, которого опускали в конце скачек, - нелепо бухнул я: мы, мол, тоже не лыком шиты по части увеселений древности.

- О, в Чивите копать да копать! - сразу оживился Зденек. - Сергей Антонович просил бросить все силы на обсерваторию, но мы пока увязли возле бассейна с цветной керамикой, он еще левее.

- Обсерватория, наверное, была на самой макушке холма?

- Это мы окончательно выясним вместе. Видите вон те разноцветные брезентовые домишки? Здесь и располагается наша злосчастная экспедиция. Половина из них теперь пустые. Советую занять сиреневый домик.

Там изнутри приколоты превосходные репродукции - Рафаэль, Джорджоне, Веронезе, Брейгель. Когда вспыхнула эпидемия" хозяин домика сбежал в свою Швецию.

- И картины завещал мне? Благодарю,-сказали.

Машина остановилась возле домиков. Рядом стоял светло-коричневый микроавтобус. Я внес свою сумку и вернулся к Зденеку.

- Все наши на раскопе, - сказал он, потирая поясницу. - Обед в двенадцать. Рабочие уезжают обедать на три часа. К себе домой, в Агридженто. Таков здешний обычай. Зато трудятся они превосходно.

До обеда оставалось чуть больше часа. Мы условились, что Зденек сходит на раскоп, а я пока что подымусь на Дозорную башню, похожую на маяк.

Я долго взбирался в полумраке по стертым покатым ступеням винтовой лестницы, дважды ударившись головой о выступы. Но наверху мои усилия вознаградились.

Казалось, отсюда видна и вся всхолмленная Сицилия в объятиях Средиземного моря, и очертания других морей и материков. Представляю, как потрясалась душа от этого вида в древности. Рукою было подать до небес, до всевечного обиталища грозньгх, карающих, веселящихся, милостивых, погибающих и воскресающих богов. Здесь человека уже пронизывали лучи космоса, мироздания, миропорядка, несущие на Землю тихую музыку звезд...

"Перетащу-ка сюда вечером матрац и буду спать ближе к небу", - решил я. Вспомнились родные горы ТяньШаня, найденная и потерянная Снежнолицая, дед, ведущий беседы с деревьями и цветами, как с детьми...

- Понравились вам картины в домике? - вывел меня из задумчивости голос Зденека. Он тяжело дышал, и пот лил с него градом. - Не представляю, как сюда поднимались в тяжелых доспехах.

- Картины приятные. Жаль, что репродукции, а не оригиналы, - протянул я. В конце концов никто не приглашал его на башню, можно было подождать и внизу.

Последовавший быстрый ответ на мою реплику убедил меня, как тонко он чувствует любую ситуацию:

- Башня очень крепкая, Олег, - сказал он. - Она не рухнет под тяжестью двоих... По дороге мы говорили о Сигоне. Вот она, слева под нами. В древности город лежал на пяти холмах. На самом высоком был храм Юпитера. Самый низкий холм занимало довольно жалкое кладбище - для нищих, рабов, бродяг. Отсюда его плохо видно, мешает западная башня.

- Где же стена из колючей проволоки?

- Проволоку с такого расстояния не заметно, нужно зрение орла. Но можно различить бетонные столбики.

Увы, ни одного столбика я не разглядел.

- Зденек, там, за Сигоной, большая гора, - указал я пальцем. - Тоже древняя крепость?

- Гору называют Поющей. Это вулкан. Последний раз он пробуждался в восьмом веке. На вершине Поющей были причудливые скалы. Из туфа и песчаника.

При сильном ветре с моря гора пела.

Я с интересом начал всматриваться в размытые полуденной дымкой очертания горы. Потом сказал:

- Что значит: "гора пела", "скалы были"? Почему в прошедшем времени? Кроме того, мне мерещатся на ней какие-то сооружения. Или это мираж?

- Ракетная база. Американская. Они разровняли скалы, которые пели. Уже лет пятнадцать прошло, - жестко отвечал Плугарж. И, видимо, прочтя на моем лице удивление, продолжил: - О, янки здесь не церемонятся. Возможно, нас сейчас разглядывает в перископ капитан их подводной лодки. Атомной. Или над нами летит их бомбардировщик. Или покажется на горизонте американский авианосец. Карманы их парней раздуты от долларов. Они разгуливают по злачным местам и в одиночку и компаниями.