Шпек (получая деньги). Благодарю вас. Извините за то, что мы вас задержали. Мы специально для вас открывали свежую бочку пива!

Упманис. Я никогда не верю тем, у кого что-нибудь покупаю...

Упманис выходит из-под навеса. Немка скрывается в

помещении. Маша с пустыми кружками в руках наблюдает за

Упманисом. Упманис возится возле мотоцикла.

(Кричит.) Дьявол! Кто же это сделал? Дьявол!.. (Возится с мотоциклом.)

Маша улыбается.

Шпек (из помещения). Матильда! Матильда! Дрянная девчонка! Что ты там возишься?

Занавес

КАРТИНА ДЕВЯТАЯ

Комендатура в советской зоне. За столом - комендант

Пескаев. Он разбирает бумаги. В углу на табуретке стоит

радиоприемник. Старшина Месяченко крутит ручку

приемника, настраиваясь то на одну, то на другую волну.

Пескаев (прислушиваясь). А ну-ка, задержись, Месяченко! Задержись! (Прислушивается.) Дай-ка погромче!.. Крути дальше!

Месяченко продолжает искать в эфире.

Месяченко. Вчерась аккурат на этой волне Алма-Ата была!

Пескаев. А ты, Месяченко, бывал в Алма-Ате?

Месяченко. Не довелось, товарищ капитан! В Будапеште был, в Берлине был, а в Алма-Ате побывать не довелось: далековато. А ребята рассказывали город, говорят, подходящий. Яблок много.

Пескаев. Что яблок! Горы какие!.. Край какой!..

Месяченко. А по мне, лучше Полтавы нашей на земле места нет! Там и вишня, там и все!

По радио звучит советская песня.

...Немало я стран перевидел,

Шагая с винтовкой в руке,

Но не было больше печали,

Чем жить от тебя вдалеке.

Немало я дум передумал

С друзьями в далеком краю,

И не было большего долга,

Чем выполнить волю твою!

Пускай утопал я в болотах,

Пускай замерзал я на льду,

Но если ты скажешь мне снова,

Я снова все это пройду!

Желанья свои и надежды

Связал я навеки с тобой,

С твоею суровой и ясной,

С твоею завидной судьбой!..

Пескаев. Найди-ка мне, старшина, Алма-Ату! Я тоже хочу песню послушать! Свою песню, казахскую песню хочу послушать! (За сценой слышны голоса.) Что там еще?

Месяченко выходит. Пескаев встает, выключает радио.

Месяченко (появляясь в дверях). Так что фрицы, товарищ капитан! Двое взрослых и мальчонка с ними. Прикажете к вам?

Пескаев. Сколько раз я вам говорил, Месяченко: не "фрицы", а "немцы"! Пора бы привыкнуть!.. Давай их сюда!

Месяченко (с порога кричит кому-то). Часовой! Давай фриц... тьфу... немцев сюда!

В комнату в сопровождении солдата с автоматом входят

Мюллер, его жена и Саша Бутузов с рюкзаком за плечами.

Немцы беспокойно глядят на коменданта. Саша замер у

порога.

Часовой. Ефрейтор Цаплин со второй заставы! Разрешите доложить, товарищ капитан! Немцы! Все трое задержаны при переходе границы из английской зоны. Сопротивления не оказывали.

Пескаев (разглядывая немцев). Подойдите поближе. Подойдите и садитесь. (Показывает на стулья.)

Мюллер (сделал шаг и улыбнулся). Спасибо, господин комендант... Нас задержали...

Пескаев (улыбнувшись). Я вижу, что вас задержали. Садитесь. (Обращаясь к немке и Саше.) И вы садитесь.

Немка и Саша присаживаются на края стульев.

Рассказывайте: откуда вы, по каким делам, куда?..

Саша не сводит восторженного взгляда с Пескаева.

Мюллер (достает из-за пазухи кошелек, протягивает его Пескаеву). Пожалуйста, господин комендант!..

Пескаев (строго). Что это такое?

Мюллер (вздрогнув). Там документы.

Цаплин и Месяченко неодобрительно переглянулись.

Пескаев (строго). Деньги оставьте у себя, а документы покажите! (Возвращает кошелек.)

Мюллер (дрожащими руками достает из кошелька документы, передает их Пескаеву). Пожалуйста, господин комендант... Я думал...

Пескаев. Я не знаю, что вы думали... (Знакомится с документами.) Вы учитель?

Мюллер. Да, господин комендант, я учитель.

Пескаев. Ваша фамилия?

Мюллер. Артур Мюллер. Сколько лет я учил немецких детей! И вдруг меня признали политически опасным. (Обращаясь к жене.) Помнишь, Марта? (Пескаеву.) Это моя жена, Марта Мюллер, урожденная Фукс. И меня уволили.

Пескаев. Вы выступали против фашизма?

Мюллер. Нет. Против фашизма я не выступал. Верно, Марта? Я просто не соглашался с тем, чтобы в нашей школе заводили новые порядки. Мне это сразу не понравилось. Помнишь, Марта? Я честно заявил об этом. Я сказал, что у нас школа, а не юнкерское училище. Меня сначала выгнали из школы, а потом арестовали и посадили в концлагерь.

Пескаев. Долго вы сидели в этом лагере?

Мюллер. Нет. Я сидел недолго: всего десять месяцев. Но мне они показались вечностью. Нас освободили английские войска.

Пескаев. И вы опять стали учителем?

Мюллер. Да. И в той же школе. Но в ней ничего не переменилось. Представьте себе, господин комендант, учителя преподавали по гитлеровским учебникам, а руководили школой те же люди, которые меня прогнали, когда к власти пришел фюрер. Это мне не понравилось. Помнишь, Марта? Я опять выступил. Я заявил, что я с этим не согласен...

Пескаев. Ну и что же?

Мюллер (разводя руками). Тогда меня уволили уже по распоряжению англичан. Они решили, что я коммунист, хотя я никогда не принадлежал ни к одной партии. Это может подтвердить моя жена. Правда, Марта? Я далек от политики.

Пескаев. Это вам так кажется.

Мюллер (продолжая). Я протестовал, я жаловался, но спорить было бесполезно. Мы продавали наши вещи. Мы ели только один раз в день.

Марта Мюллер. У нас был небольшой огород, но они отобрали всю землю в нашем районе для военного аэродрома.

Пескаев. Понятно. И тогда вы решили бежать в советскую зону? Куда же вы держали путь?

Мюллер (поспешно). Если господин комендант разрешит, мы хотели пройти в Дрезден. Там у нее брат. (Показывает на жену.) Верно, Марта?

Немка кивает головой.

Пескаев (возвращая немцу документы). Хорошо. Можете идти в Дрезден. Уверен, что вы найдете себе работу. (Показывая на Сашу.) Это ваш сын?

Саша порывается что-то сказать.

Мюллер. Что? О-о-о нет, господин комендант! (Забирая у Саши рюкзак.) Это не мой сын! У нас была дочь, Шарлотта, но она умерла от дифтерита. Верно, Марта? А этот мальчик пристал к нам по дороге, и мы пошли вместе. Он говорит, что он русский.

Пескаев (удивленно). Русский? (Саше.) Подойди-ка сюда!

Саша вскочил и вытянулся, не двигаясь с места.

(Немцам.) Хорошо. С мальчиком мы тут разберемся. Вы можете идти. Товарищ старшина, проводите граждан к капитану Савельеву.

Месяченко выходит. Немцы, кланяясь коменданту, выходят

из комнаты в сопровождении солдата с автоматом.

(Выходит из-за стола, ласково Саше.) Ну, чего ты тянешься? Я не генерал, а ты не солдат, чтобы передо мной тянуться. Как тебя зовут?

Саша (сдавленным голосом). Саша Бутузов... Я русский.

Пескаев. Саша Бутузов? Действительно, похоже, что ты русский. Откуда ты? Куда ты идешь?

Саша. Я хочу домой... У меня мама... есть... Вот...

Саша поспешно достает обрывки фотографии и передаст их

Пескаеву, не смея приблизиться к столу. Пескаев

раскладывает обрывки на столе и собирает из них

фотографию.

Пескаев (рассматривая фотографию). Кто же тебе ее так порвал?

Саша (гневно). Мистер Кук!

Пескаев. Мистер Кук!.. Так... А это, значит, твоя мама?

Саша. Das ist meine Mutter!

Пескаев. Понятно... Значит, ты русский мальчик, Саша Бутузов, а это "дейне муттер"! Ты по-русски-то разговариваешь?

Саша. Да... Ja, ein bischen. Немножко.

Неожиданно всхлипывает и бросается на грудь

растерявшемуся коменданту. Пескаев обнимает плачущего

мальчика.

Пескаев. Ну, чего ты? Откуда ты появился?

Саша (успокаиваясь). Из приюта!

Пескаев. Из приюта? Из какого же это приюта?

Саша. Я убежал из приюта.