Арарат. 16 января 1917 года.

Спать легли не раздеваясь, поэтому быстро повскакивали, когда под окнами началась возня. Выбегая в морозную тьму, Барбашин и Садков поочередно споткнулись о распластавшийся возле дверей сакли труп. Чуть выше, прямо у калитки, Дастуриев голыми руками ломал кого-то, прижав к забору. Приблизившись, ротмистр ловкой подсечкой повалил противника. Поверженного связали, после чего Кадаги сказал, удовлетворенно переводя дыхание: - Я решил покараулить снаружи и не ошибся. Эти двое подкрались к нашим окнам. Одного кинжалом заколол, а второго решил живым взять. Пленник отказывался отвечать, лишь злобно таращился на вражеских офицеров и подходивших по-одному заспанных легионеров. Устав задавать бесполезные вопросы, Барбашин задумчиво проговорил: - Хотел бы я знать, как они сумели проникнуть в деревню? Я, кажется, приказывал выставить часовых. - Я поставил часовых! - поспешно заверил хмбапет.- Лучших бойцов. - Вечная им память,- посмеиваясь, откликнулся Кадаги. Хмбапет побежал проверять посты, а рядовые легионеры поставили пленного на ноги, чтобы запереть в амбаре. Внезапно связанный бандит начал дергаться всем телом, глаза его вылезли из орбит, на губах пузырилась кровавая пена. Снова упав на снег, он недолго бился в конвульсиях. Садков торопливо поднес зеркальце к его ноздрям и констатировал: - Не дышит. Кадаги, это внушение? - Наверное,- неуверенно сказал подпоручик.- Я так не умею. Надо научиться. - И думать нечего,- Барбашин зевнул.- Эрхакан послал этих ассассинов, чтобы прирезали нас во сне. А на прощанье отдал магнетический приказ: умри, если в плен попадешь. - Наверное,- неуверенно сказал подпоручик.- Я так не умею. Надо научиться. "Пожиратель гашиша", или кем он там был, действительно помер от удушья. Вернувшийся с обхода Христофор мрачно доложил, что часовой на верхнем конце единственной в деревне кривой улочки убит несколькими ножевыми ударами. Легионеры были охвачены мистическими ужасом и, кажется, подумывали о бегстве. Пожав плечами, Антон Петрович предложил перекусить и собираться в дорогу. По этому поводу бесчувственный хевсур проворчал: - Спасибо Тугрулке, снабдил нас медвежатинкой... К концу нехитрого завтрака Христофор привел пару зачуханных мужичков, которые оказались местными чабанами. По-русски крестьяне знали не больше десятка слов, поэтому хмбапету пришлось выступать в рули толмача. Из его перевода получалось, что все мужчины деревни с раннего детского возраста бегали на гору и прекрасно знали дорогу к обоим "Нойан тапанам". - Как это "к обоим"? - опешил капитан второго ранга. Хмбапет переговорил с соплеменниками и подтвердил: да, мол, возле вершины Арарата застряли среди снегов и скал не менее двух больших лодок. Впрочем, по словам одного из чабанов, деревенские старики уверяли, будто в горной расщелине валяются обломки еще одного корабля, но туда никто не решается спускаться, а потому ничего точно сказать нельзя. Тут второй чабан экспансивно закричал, и оба затеяли яростную перепалку. Кое-как успокоив аборигенов, Христофор пояснил: - Другой говорит, что его прадед своими глазами видел третий корабль, но теперь то ущелье засыпано снегом. - Гони их в шею, пусть собираются, через полчаса выступаем,- сказал ротмистр, а затем, свирепо оскалившись, прорычал: - Сколько же десятков лет все знали о Ковчеге, и ни одна сволочь не сообщила куда следует. Выпороть бы всю эту деревню... - Вы не правы, сударь,- заметил Садков.- Безусловно речь идет не о десятках лет - о тысячах.

С рассветом к вершине двинулась укоротившаяся вдвое колонна: три офицера, хмбапет четыре легионера и два проводника. В деревне остались убитые и раненные бойцы хмба, а также пара их товарищей, которые прикинулись обмороженными, хотя было ясно, что они просто-напросто струсили. Дорога круто уходила вверх, буковые рощи сменились редким низкорослым криволесьем. Выше трех верст, где начался пихтово-сосновый лес, крутизна сделалась непосильной для четвероногих. Дальше они карабкались в гору пешим строем. На высоте трех с половиной верст, когда стало нелегко дышать, сделали привал. Дастуриев, который более остальных был привычен к высокогорью, проговорил, показывая острием кинжала на вершину впереди: - На их месте я бы там засаду оставил. - Вы чувствуете людей на той горе? - насторожился жандарм. Отрицательно покачивая головой, Кадаги объяснил, что хати открывает ему видения лишь после долгих усилий. Хевсур говорил сбивчиво и косноязычно, поэтому Садков пытался перевести его малограмотную речь в привычную терминологию, коей пользовалось Девятое отделение. Получалась довольно логичная картина: каждый ясновидящий-кадаги мог воспринимать бхагу, подобно тому, как радиоаппарат слушает электромагнитный эфир. Чтобы "подключиться" к таинственной субстанции Безликой Силы, медиум должен был сначала как бы "отключить" свое сознание, поскольку работающий разум создавал мощные помехи, препятствующие надежному соединению. По словам Дастуриева, некоторые достигали этого долгими отупляющими плясками, другие - напивались до бесчувствия. Садков припомнил, что в старину норманнские воины пожирали мухоморы, чтобы привести себя в состояние боевого неистовства, и потому в Скандинавии называют мухомор "грибом берсерков". Во всех таких случаях результат был один - помутнение рассудка открывало дорогу астральной энергии. - А вот Эрхакан курит или глотает опиум,- вставил Барбашин. - Это плохой способ,- с отвращением сказал подпоручик.- Водка и опиум дают безумие, а настоящий кадаги нуждается в спокойствии. Наш враг гашишийн видит хати, но неправильно понимает смысл откровений. Из всего сказанного следовал главный вывод: хевсурский шаман не способен точно указать, где устроена вражеская засада. Поэтому они разделились на два отряда, и большая часть экспедиции двинулась по тропе в обход вулканического конуса - проводники назвали эту дорогу кратчайшей. Тем временем Барбашин и Дастуриев, прячась за деревьями, обогнули гору со стороны крутого восточного склона. Вскарабкавшись на самый верх, к засыпанной снегом воронке кратера, они не обнаружили каких-либо признаков противника. Ротмистр собирался спуститься по более пологому западному склону, чтобы присоединиться к остальным, однако Кадаги посоветовал не спешить. - Заглянем вниз,- шепотом предложил подпоручик. Высунув головы за обод кратера, они увидели двух людей с ручным пулеметом, затаившихся на уступе полусотней метров ниже. Из-за неудобства позиции стрелять пришлось долго, но результат был достигнут. Спустившись к трупам, Барбашин первым делом перевернул обоих лицами кверху. Эрхакана среди убитых не оказалось. "Где же он, подлец, скрывается? - обеспокоенно подумал ротмистр.- Небось, поджидает нас возле ковчега..." Между тем хозяйственный горец взвалил на плечо трофейный пулемет и кивком показал жандарму на коробки с патронными лентами. Нагруженные добычей, они сбежали по склону прямо на дорогу перед главной колонной экспедиции. Говорить не было сил - слишком уж разреженным стал воздух на этой высоте. Садков лишь обратил к вернувшимся вопросительный взгляд. Командиру ответил Кадаги: - В засаде были двое. Бандиты. Может быть, из гашишийнов. Я почувствовал в них признаки участия в обрядах. Хати касался их душ. - Значит, чародей с ними не остался... Антон Петрович сделал глубокий вдох, и холодный воздух уколол его легкие миллионом острейших иголочек. Отдышавшись, кавторанг поинтересовался у проводников, далеко ли еще идти. Чабаны залопотали по-своему, и Христофор перевел: - Они говорят, что Нойан Тапан будет сразу за той горой. "Та гора" возвышалась примерно в полутора верстах и представляла собой очередной усеченный конус, из которого в незапамятные времена вытекала горячая лава. Дорога казалась несложной - перед экспедицией расстилалась неширокая и ровная долина. Однако, не успели они пройти и двух сотен шагов, с неба повалили крупные пушистые хлопья, и далекие предметы скрылись из виду, затянувшись белесым пологом снегопада. Движение сразу затормозилось, но офицеры торопили личный состав, и колонна пусть медленно, но все-таки приближалась к ставшему невидимым потухшему вулкану. - Проводники уверяли, будто ведут по самой удобной дороге,- сказал вдруг Барбашин.- Как вы думаете, подпоручик, враг пойдет этой же тропой? Дастуриев замешкался, обдумывая непростой вопрос. Потом медленно проговорил: - Только, ежели он точно знает, где находится ковчег. Но я так думаю, молодой имам не знаком с этими горами, иначе зачем ему врываться в квартиру летчика, чтобы воровать фотокарточку? Значит, он пойдет по прямой линии, как ведет его астральное чутье. В такой снег можно запросто не разглядеть тропу и в пропасть сорваться. Затянувшийся сверх приличия утомительный переход сделал Антона Петровича пессимистичным, поэтому кавторанг пробормотал: дескать, в таких ситуациях следует рассчитывать на худшее. Худшим же из возможных зол представлялось осуществление дастуриевского пророчества: они лезут в гору, а сверху по ним палит Эрхакан. - Кстати, можно ли его убить? - запоздало спохватился Барбашин.- Не удосужились мы запастись серебряными пулями. Изумленно уставившись на жандарма, Кадаги тихонько воскликнул: - Вай, зачем серебро на пули портить? Колдун - обычный человек, от обычной пули умрет, от обычной шашки умрет... Только вот попасть в него будет трудно. Тебе кажется, будто он спереди, а это - только видимость. На самом деле он сзади подкрался и - ножом по шее...