Генерал-адъютант Катенин после поездки в Уральск возвратился больным и в июне 1860 г. умер[33]. Причину болезни относили к простуде легких. Смерть Александра Андреевича поразила городское и окрестное население. Горожане везли на себе погребальную колесницу и положили его в склепе графа Сухтелена в ограде Петропавловской церкви, откуда тело покойного потом было взято в имение его Костромской губернии, Кинешемского уезда.

Катенин пробыл в должности генерал-губернатора не более двух лет, обещал много, но скорая смерть помешала осуществлению его предположений. При нем положено начало разделения Оренбургской губернии на две — Оренбургскую и Уфимскую; назначен в Оренбург особый епископ для казачьих войск и прилинейных уездов, не включая сюда уездных городов, которые были оставлены в зависимости Уфы[34], и как бы взамен сего на Оренбургского епископа возложили обязанность по обращению инородцев язычников в христианство, для чего ежегодно ассигновалось из сбора с этих инородцев 3 т. руб. сер.

Катенин своею открытою жизнью много способствовал развитию в городе общественной жизни, давал большие балы, где собиралось многочисленное общество; в высокотожественные дни, приходившиеся летом, устраивались обеды, на которые приглашались многие из служащих.

Катенин при назначении получил на экстраординарные расходы 28 т. руб. из капиталов Оренбургского и Уральского войск, башкирского сбора и кибиточных с киргиз. Отчет в этих деньгах он представлял лично государю при своих поездках в Петербург.

Катенин был всегда и со всеми любезен. Иногда случалось на раутах, что Александр Андреевич брал меня за руку и вел пить шампанское. Катенин выражал неудовольствие, что чиновники его канцелярии не бывают у него.

После назначения Арцимовича губернатором в Самару, правителем канцелярии был назначен Тарасов, служивший у меня в отделении столоначальником. С ним у меня начались неудовольствия, я заявлял о своем желании оставить службу в канцелярии, но при Катенине этого нельзя было сделать. При новом генерал-губернаторе Безаке я перешел на должность попечителя башкир Оренбургского уезда.

 После Катенина генерал-губернатором был назначен Александр Павлович Безак. По прибытии в Оренбург в конце 1860 г. при общем приеме всех служащих в зале своего дома сказал, что управление краем он поведет на либеральных началах, будет стремиться в этом направлении сделать необходимые реформы, для чего пригласит образованных чиновников из Петербурга и вообще при назначениях на должности будет держаться правила узнавать во всех отношениях избираемых лиц, дабы впоследствии избегать необходимости сменять назначенных, что ведет к печальным результатам как для пользы службы, так и для самих сменяемых.

Вступительная речь была сказана хорошо, но заметно, что она была сочинена предварительно.

Еще со времени Катенина важные мероприятия об суждались в особых комитетах, составлявшихся из лиц, хорошо знакомых с делом, переданным на обсуждение особого комитета, где руководителем был генерал-губернатор. С назначением Безака комитеты эти уничтожились.

Безак в жизни был человек расчетливый, не допускавший ни в чем излишества. Это имело влияние на всех окружающих его лиц и высших начальников; по этому частная жизнь в Оренбурге сузилась, частные балы и вечера сократились. Почти все служившие при Катенине разъехались: Столыпин уехал из Уральска, граф Толстой сменился с должности наказного атамана Оренбургского войска; его место занял полковник Петр Васильевич Зварыкин. Управлявший Оренбургскими киргизами Григорьев силою был столкнут с места, хотя он старался удержаться и писал даже государю. По приезде в Петербург он узнал, что уволен в отставку с пенсиею в 300 руб. и оставался некоторое время без всякого назначения. Впоследствии он поступил профессором восточных языков в С.-Петербургский университет, где он служил до перехода к Перовскому, затем одновременно служил в министерстве внутренних дел при генерал-адъютанте Тимашеве председателем цензурного комитета и редактором «Правительственного Вестника». От этих последних должностей отказался в 1872 г. по болезни.

Я виделся с ним в Петербурге и слышал от него, какую горькую чашу пришлось ему испить вследствие гонений Безака.

Вновь назначенный военным министром генерал-адъютант Милютин оффициальным письмом просил Безака заняться делом о новом устройстве башкирского войска, при этом высказал, что, оставаясь войском в настоящем его виде, оно не может приносить пользы. В виду осложнения дела управления башкирским войском и важных последствий при неудаче введения новой реформы генерал Тетеревников, командовавший башкирским войском, был назначен начальником 23-й пехотной дивизии, составленной из Оренбургских линейных баталионов, остался в Оренбурге и только переселился из Караван-Сарая в казенный дом, бывший на месте нынешнего пансиона гражданской гимназии. На место Тетеревникова был назначен полковник Богуславский, а место последнего Безак дал своему зятю, князю Трубецкому, который в течение двух, лет из прапорщиков произведен был в есаулы Оренбургского казачьего войска. Таким образом Безак в первые два года управления места всех главных начальников заполнил своими избранниками и вся эта фаланга в унисон пела хвалу Александру Павловичу.

Другому своему зятю, Галкину, Безак дал место помощника управляющего Оренбургскими киргизами, сместил Льва Николаевича Плотникова на должность чиновника особых поручений при нем на том основании, что он не имел высшего образования, а в министерстве Безаку будто говорили, что при назначении помощников при главных местных начальниках необходимо выбирать молодых и образованных людей, ибо они первые кандидаты к занятию таких мест. Григорьев, не совсем довольный новым помощником, впал в немилость и потерял место

При Безаке театр существовал круглый год, труппа актеров улучшалась с каждым годом, посетителей в театре всегда было достаточно.

В последний год управления Безака образовался особый клуб из казачьих семейств, в который поступили лица среднего сословия. В танцевальные вечера публики набиралось до тесноты. Изящества в дамских туалетах даже по уставу сего клуба не требовались, и дамы приходили в своих обыкновенных платьях и простых прическах. Клуб этот существовал не более трех лет. Крыжановский увидел в нем сепаратизм и закрыл его.

Сам Безак давал в торжественные дни обеды и балы, на которые гости приглашались из всех сословий. Зимою устраивались раз в неделю танцевальные вечера, но уже не при такой обстановке, как при Катенине: буфета с винами не было; фрукты и сласти разносили, был даже арбуз.

Безак был расчетлив до скупости. Участвуя при докладах, я постоянно видел его в старом сюртуке; новый он надел по приезде жены своей Любови Павловны.

Генерал Безак имел крупное столкновение с Оренбургском гражданском губернатором Егором Ивановичем Барановским. Последний был правовед и принадлежал к кругу либеральной молодежи, в руках которой в 60 гг. было почти все управление. Барановский получил место губернатора по представлению Катенина, столкнувшего для него дейст. ст. сов. Потулова, быть может и устаревшего во взглядах на управление, но управлявшего губернией почти независимо от генерал-губернаторов, которые мало вмешивались в гражданскую часть, а в непосредственной своей зависимости считали дела пограничные, военные и инородцев. При том губернаторы, видя в генерал-губернаторах по их государственному положению царских заместителей, не позволяли в сношениях с ними ничего заносчивого, были осторожны и устраняли все, что могло повести к несогласиям.

С другой стороны, влиявшия на генерал-губернаторов лица — правитель канцелярии и другие — были петербуржцы, более или менее далекие от желания проводить мысль о личном своем значении потому что все видели и знали их влияние.