У Безака таких людей не было. Правитель его канцелярии Тарасов служил в главном управлении Западной Сибири на должности что-то в роде делопроизводителя, Чебышев — в надворном суде в Петербурге. Люди эти были никому неизвестные и постоянно пели Безаку, что он, как генерал-губернатор, игнорируется подчиненными и что для возвышения своего значения он должен лично сделать ревизию гражданских учреждений и через своих чиновников требовать, чтобы представления о замещении открывавшихся вакансий восходили далее с его одобрения.

Генерал Безак согласился с этим взглядом и на второй год своего управления послал всех своих чиновников особых поручений на ревизию уездных управлений, а сам с правителем канцелярии Тарасовым и чиновником особых поручений Чебышевым отправился в Уфу. Чиновники явились в канцелярию губернатора с требованием для ревизии всех дел и показали предписания генерал-губернатора. Правитель канцелярии вежливо и почтительно сказал, что у них один начальник, Егор Иванович Барановский, и что если он прикажет, то все будет исполнено, а помимо его приказания ни от кого не могут принять. Барановский сказал Безаку, что если он желает и находит нужным, то может лично сам ревизовать дела и поверять все его распоряжения, но чиновников его к себе в канцелярию не пустит, тем более таких, как Чебышев — личность темная и никому неизвестная, и в какие-либо разговоры с такими личностями губернатор не может входить. При этом Барановский добавил, что Тарасов и Чебышев, прибыв с визитом к жене его, не умели прилично держать себя в гостиной: имели руки в карманах брюк и небрежно разваливались на диване. — Безаку самому ревизовать и просматривать все дела не было времени и таким образом ничем не вызванное недоверие к губернатору кончилось торжеством последнего.

Выше я сказал, что Безаку от военного министра Милютина было поручено составить новое положение о башкирах, сообразно с их современным положением и общими государственными соображениями. На собранном по этому поводу совещании было решено всецело применить к башкирам начала управления, данные для крестьян положением 1861 г., с необходимыми изменениями и сохранением вотчинных прав на земли. Вместо должности командующего войском предполагалось образовать центральное коллегиальное учреждение и местных исполнителей, которым оставить прежнее название кантонных начальников, чтобы введением новых названий не волновать народ. Составление на сих началах положения возложено было на генерала Тетеревникова, а он поручил дело правителю своей канцелярии Долинскому. Написанный последним проект представлял сколок с крестьянского положения, из которого было все, касающееся мировых посредников, отнесено к обязанностям кантонных начальников. Центральное управление проектировано подобно палатам государственных имуществ.

В таком виде проект рассматривался в особом комитете под председательством Безака и после незначительных изменений и дополнений представлен военному министру.

Из министерства проект передавался на заключение главноуправляющего вторым отделением собственной Его Величества канцелярии. По изменению последнего проект состоял из двух частей: одна половина — управляемая, т. е. народ — получил широкое право самоуправления, другая центральная, т. е. общее управление башкирами, удержало характер существующих учреждений — могло все контролировать, обсуждать в хозяйственных делах выгоду и пользу и безусловно могло отвергать и не позволять обществу распоряжаться в своих делах по собственному усмотрению.

Генерал Безак был в это время в Петербурге и личным докладом испросил у государя повеление рассмотреть его проект в государственном совете при его участии, изменить или пересоставить его здесь, а не возвращать для переделки в Оренбург, на что потребуется много времени. Ходатайство его были уважено, и 14 мая 1863 г. высочайше утверждено положение о башкирах.

Возвратившись в конце мая в Оренбург, Безак потребовал от Богуславского немедленного введения у башкир нового положения и тут же дал ему оффициальное предписание не давать мне места при назначении на новые должности.

Богуславского последнее удивило, он тотчас призвал меня и спросил, не получаю ли я высшего назначения в казачьем войске. С моей стороны не было ничего такого, чтобы лишать меня права службы, и я ответил Богуславскому, что нового назначения не ожидаю, а вижу тут интригу и нежелание Безака иметь меня на службе в управлении башкирами. Через несколько времени Богуславский сказал мне, что причина недоброжелательства ко мне Безака выяснена: «Он очищает место для своего зятя Трубецкого, а вы стоите на дороге, и он знает, что я желаю иметь помощником вас, а не князя Трубецкого, и ни в чем не уступлю ему».

Безаку он говорил:«Вы, Александр Павлович, возлагаете на меня введение нового положения у башкир, а способных и опытных людей отнимаете у меня; чрез кого же я буду действовать? Чернов ничем не заслужил изгнания». Безак сказал:  — «Я не желаю с ним служить по совершенно посторонним причинам!»

После некоторого спора Безак уступил и сказал: — «Я соглашаюсь оставить его кантонным начальником где-нибудь в другом месте, но не в Оренбурге».

Богуславский на это возразил: «В другом месте он не нужен, а именно здесь, при мне; я тогда своевременно могу знать, как пойдет новое дело, особенно трудное у кочевых башкир, твердо стоящих за сохранение прежних условий жизни». Наконец Безак согласился оставить меня в Оренбурге и спросил Богуславского, будет ли он доволен князем Трубецким, которого он предназначил помощником его.

Богуславский для передачи всех этих подробностей лично приехал ко мне на дом. Утверждение князя Трубецкого последовало не сразу. Милютин не соглашался, считая его неопытным и неподготовленным к такой должности. Безак повторил представление, прося повергнуть на высочайшее усмотрение его скорбь и тоску, как отца, разлучающегося с любимой дочерью.

Наконец ходатайство его было удовлетворено. Князь Трубецкой получил место помощника с жалованием 2 т. руб., а я был назначен начальником башкир первого Оренбургского, кантона.

С половины июня я уехал образовывать сельские общества и волости, открывать волостные суды и волостные правления с выборами на все места должностных лиц самими обществами. Эту работу я исполнил в течение двух месяцев. Волости составлялись большие, от 3 до 5 т. душ.

При начальном введении положения для ознакомления с тем порядком, как я поступал, были посланы ко мне из Верхнеуральского уезда кантонный начальник подполковник Броссе и из Белебеевского капитан Редин, а в 1864 г. Безаком были посланы чиновники во все кантоны для поверки правильности действия у башкир нового положения. Лицам этим Безак приказал посмотреть в моем кантоне волости, суд и сельские общества Я показал им на месте все введенное в Оренбургском уезде и с запасом этих сведений они поверяли другие уезды. Чиновниками этими были Плачковский, Рогали-Левицкий, Шульгин и Покровский.

От Безака я получил личную благодарность, а потом и высочайшую награду — орден св. Анны 2 й степени, и меня же обязали представить отставного подполковника Давлетшина за оказанное содействие, чего не было на самом деле, ибо он только один раз был на сходе в деревне Имангуловой, где и жил. Давлетшин желал получить чин полковника, чтобы дети его считались дворянами, а ему дали Станислава 2-й степени.

Полковник Богуславский введя новое положение, не пожелал более оставаться на месте заведывавшего башкирами, не обещавшем в будущем ничего особенного, и в 1864 г. весною уехал из Оренбурга в отпуск с тем, чтобы более не возвращаться. Он поступил помощником начальника штаба Кавказской армии, потом служил начальником главного управления казачьих войск и с производством в генералы от инфантерии назначен членом военного совета; умер в 1896 г. В честь его станица Оренб. к. в. Угольная названа Богуславской.

С упразднением должности временно заведывавший башкирами ст. сов. Плачковский не пожелал остаться на прежнем месте чиновника особых поручений 5-го класса при генерал губернаторе, а перешел в Киев к Безаку, переведенному туда генерал-губернатором, а впоследствии был Подольским вице-губернатором, приобрел на льготных правах конфискованное польское имение с доходом в 3 т. руб. и со смертью Безака оставил вовсе службу.