– Изабелла. Изабелла. Изабелла… – несколько раз проговорил, вернее протянул молодой человек, вслушиваясь в звучание имени, словно смакуя изысканное блюдо. – А тебе идет это имя, малышка. Изабелла. Белла. Белль. Красавица.

Девушка негромко, но мелодично засмеялась.

– Брось, Ронни, не сочиняй. Ну какая же я красавица? Это ты так просто, не подумав…

Он придвинулся к своей спутнице и, осторожно, будто боясь причинить боль, обвел пальцем нежный контур девичьего лица.

– Неужели ты действительно не понимаешь, как красива? С любой другой я бы отнес это к кокетству, но в тебе, Изабелла, его и в помине нет. Что мне, признаюсь, безумно нравится. Если бы ты только знала, до чего осточертели эти куклы-пустышки, только и знающие, что сюсюкать и строить глазки. Но ты, Белль… О, ты настоящее сокровище, необработанный алмаз. И надо совсем немного, чтобы превратить тебя в сверкающий бриллиант. – В его синих глазах промелькнула тень, он немного помолчал, потом с удивительной искренностью добавил: – Счастлив будет мужчина, которому доведется отшлифовать эти грани.

– Ронни, что с тобой? – Изабелла придвинулась ближе и с тревогой заглянула ему в лицо. – Почему это ты, прославленный на весь колледж ловелас и дамский угодник, вдруг заговорил таким тоном? Как будто только и мечтаешь, чтобы завести постоянную подружку и посвятить всего себя ей одной?

Он засмеялся в ответ, но как-то не очень весело.

– Вот именно, Белль, красавица. Ловелас и дамский угодник. Это ты верно заметила. Такова уж моя репутация, и мне теперь ничего не остается, кроме как поддерживать ее. Но иногда… иногда… если бы ты только знала, как мне это иногда надоедает. Почему, интересно знать, я должен встречаться одновременно с тремя, а то и пятью девчонками? Почему во что бы то ни стало должен добиваться их, скажем, благосклонности? А добившись ее, немедленно бросать их? На черта мне все это надо, а?! Что, странно слышать от меня такие слова, да, Изабелла? Мне самому странно…

Изабелла улыбнулась, провела тонкими пальцами по его большой руке, лежавшей на руле.

– Если тебе надоело или скучно, так почему тогда не прекратишь эту погоню за юбками? – спокойно спросила она. – Разве так уж необходимо бороться за то, чтобы тебя считали плейбоем? Что хорошего в том, что за тобой тянется шлейф женских слез и проклятий? Ты неплохой парень, Рон. С тобой интересно проводить время, ты классно рассказываешь, до черта всякого разного знаешь, отлично танцуешь.

– Угу-угу, – насмешливо покивал он темно-русой головой. – И еще пою и бренчу на фоно. Ты прямо как мамаша моя заговорила, Изабелла.

Она пожала плечами.

– Не думаю, что это самое худшее. Твоя мать вырастила прекрасного сына, которым имеет полное право гордиться. Так что едва ли любое сходство с ней может быть позорным.

Рон Брендон – мечта всех студенток Крестонского колледжа – притянул ее к себе и чмокнул в нос.

– Ты даже не представляешь, Белль, какая ты потрясающая. Удивительная. Настоящее сокровище для того, кто хоть что-нибудь понимает в женщинах.

– Но не для тебя? – опустив глаза, тихо спросила Изабелла.

Он вздохнул и убрал руку, лежавшую на ее плече.

– Ты мне нравишься, мисс Изабелла Морган. Очень нравишься. Но…

– Но что? Что, Ронни?

– Да нет, так, ничего… Ты… ты уезжаешь на каникулы?

– Да. Послезавтра. Родители ждут. Мама говорит, что очень соскучилась.

– Легко ее понимаю. Надолго?

Изабелла попыталась заглянуть в самую глубину бездонных синих глаз и прочесть там… Что? Ответ на давно волновавший вопрос? Или нечто большее? Будущее? Свою судьбу?

– Вообще-то планировала на все лето, до начала занятий, но… – Она не закончила фразы, оставила ее висеть во внезапно сгустившейся от эмоций атмосфере.

– Что ж, девочка, если не возражаешь, я отвезу тебя в аэропорт, идет? Провожу, пожелаю счастливого полета…

Изабелла еле слышно вздохнула – Рон сказал приятные, но совсем не те слова, которых она ждала с замиранием сердца. Потому что ей уже почти две недели казалось, что она не просто нравится этому парню. Он держался с ней совсем не так, как она ожидала, судя по рассказам подружек и просто сокурсниц. Рон ни разу не сгреб ее в охапку, не повалил на сиденье, не попытался залезть под юбку. Она со страхом ждала его знаменитых атак, перед которыми, по словам предыдущих жертв, устоять совершенно невозможно, не представляла себе, как среагирует на них, но, к крайнему ее изумлению, до сих пор не последовало ни одной из них.

Почему? – думала Изабелла, беспокойно ворочаясь в постели. Он относится ко мне почти как к приятелю. Или… Да нет, не так. Конечно, не так. Тут что-то другое… Но что? Странно, очень странно…

Она резко села, вспомнив его прощальный поцелуй этой ночью – нежный, но какой-то… уравновешенный, что ли, и все же еще… все же пышущий сдерживаемой страстью. О да, несмотря на все усилия Рона, ей удалось ощутить его внутренний жар.

И снова мысли ее побежали по уже пройденному кругу. Почему он никак не проявляет своего интереса к ней, кроме как словесно? Почему он – тайная и явная мечта всех ее сокурсниц – не спешит к еще одной победе? Ведь он, конечно, знает, что она, Изабелла Морган, готова сдаться перед малейшим натиском с его стороны? О да, знает… Она улыбнулась, заново ощутив легкое прикосновение его пальцев к щеке. А в голове ясно прозвучали его слова о том, какая она особенная…

О Господи, великий и всемогущий, помоги мне, я совсем запуталась, ничего не понимаю… Что все это означает? Нравлюсь я ему хоть немного или нет?

Ой, какая же я глупая! – мысленно воскликнула она, вдруг даже не поняв, но ощутив всю неуместность обращения к Всевышнему со столь фривольными сомнениями. Но ничего, утро вечера мудренее, завтра поговорю с Натали.

Решение как-то сразу успокоило ее, веки отяжелели, словно налившись свинцом, и опустились на глаза.

Изабелла Морган уснула.

Вечером следующего дня три девушки сидели в гостиной перед работавшим телевизором, не обращая на него ни малейшего внимания, и вели оживленную беседу.

– Нет, ты мне поклянись, неужели он так и сказал? Не может быть, Морган, я тебе не верю! Просто не верю, вот и все! – сверкая черными бусинами глаз, горячо воскликнула одна.

Уже знакомая нам Изабелла, лениво потянувшись, делано спокойно ответила:

– Не понимаю почему? С какой стати и с каких пор ты не веришь моим словам?

– Да с такой, что ты идиотские небылицы рассказываешь, вот с какой! А если нет, так это еще хуже! – почти яростно выкрикнула черноглазая, едва не выпрыгивая от возмущения из собственной кожи.

Третья же усмехнулась, молча встала и прошла на кухню, откуда вскоре вернулась с тремя бутылками пива.

– Да хватит вам, девчонки. Было бы из-за чего ссориться. Давайте-ка лучше выпьем немного на прощание. Все же почти на все лето расстаемся. Вот, держи, Белла.

– Спасибо, Джил. Ты как всегда полна здравомыслия.

– Ха! С вами двоими это порой просто необходимо. С чего, спрашивается, вы сцепились?

– С чего?! Как это с чего? – так и не успокоившись, продолжала на повышенных тонах вторая подружка. – Неужели и ты, Джил, ни черта не понимаешь?! Да наша Морган вот-вот станет всеобщим посмешищем!

– Это еще почему? – изумленно спросила Джил, а Изабелла широко раскрыла глаза и захлопала длинными ресницами, не в силах постичь логику своей лучшей подруги.

– Натали, что ты такое говоришь? – растерянно пробормотала она. – То я несу чушь и небылицы, то вдруг буду посмешищем…

– Все правильно я говорю! – по-прежнему пылко продолжила черноглазая. – Во-первых, Рон Брендон в жизни своей не обратит своего милостивого внимания на такую девушку, как ты, Морган. Потому что ты слишком… слишком благопристойна, что ли… Ему больше по душе яркие, смелые, вызывающие девчонки. Отвязные. Понимаешь? Ну перекинулся он с тобой от скуки парой слов, а ты уж бог знает что забрала в свою хорошенькую головку. Начнешь теперь думать да мечтать невесть о чем, мучиться, а ему и дела не будет до тебя. – Натали Стокер говорила уверенно и убедительно, так, словно владела опытом многих поколений. – Но это, конечно, в лучшем случае. Если тебе только показалось, что он обратил на тебя свое благосклонное внимание. Если же ты, несмотря на свою наивность, не ошиблась и Роналд Брендон выбрал тебя в качестве следующей жертвы, то тебе необходимо быть наготове. Знаешь, малышка Морган, я искренне рада, что ты завтра уезжаешь. С глаз долой – из сердца вон. Когда начнется следующий семестр, он о тебе уже позабудет.