Он кивнул.

– Я чувствовал себя таким беспомощным. И хотел найти человека, сделавшего это. Но не знал как.

– И тогда ты решил стать полицейским?

– Да. Отец был обескуражен. Он считал это недостойным нашей семьи. Он был так взбешен, что я решил пойти на компромисс. И сказал ему, что стану частным детективом, специализирующимся в корпоративном воровстве. Мне казалось, что он сможет понять меня. Я мог использовать свои знания и помогать людям, обманутым мошенниками.

– Могу я задать вам вопрос?

– Не смею запретить.

– Я очень мало знаю о вашей работе, но у меня такое ощущение, что вы вели одинокий образ жизни?

– В чем-то вы правы. Очень часто приходится переходить из фирмы в фирму. Нельзя заводить много друзей, потому что, когда ищешь плохих людей, нельзя позволить себе потерять объективность.

– Вы уверены, что именно по этой причине вы выбрали эту карьеру?

Марк посмотрел на нее в недоумении.

– Что вы имеете в виду?

– Может, вы сознательно избегали сближаться с людьми, чтобы не отчаяться снова.

Он неловко и неубедительно улыбнулся.

– Вы как психиатр без лицензии, случайно, не практикуете?

– Даю вам предлог для размышлений. Ваше компромиссное решение, конечно, не устроило отца?

– Нет, решительно не устроило. Он заявил, что я растрачиваю свой талант и, пока не одумаюсь, на глаза ему могу не попадаться. С тех пор я его не видел.

Холодок прошел по спине Эрин от этих слов. Как могли члены семьи отворачиваться друг от друга? Тут Эрин представила себе, какое чувство одиночества испытывал он, оставаясь наедине со своими мыслями, и ей захотелось заплакать. Необходимо каким-то образом примирить их, иначе он никогда не обретет спокойствия.

– Марк, а вы не пробовали попытаться еще раз? В семьях бывают раздоры, но ведь любовь остается.

– Может, в вашей семье и так, – горько заметил он, – но только не в моей. Давайте не будем об этом. Прошло много времени, и я приспособился к этому.

– Так ли это? – с сомнением спросила Эрин.

– Я уверен. А теперь у меня есть вы. И я перестал искать ответы на прошлое. Вы мое будущее, вы нужны мне больше, чем моя семья.

Она с любопытством посмотрела на него.

– А как насчет детей? Разве вы не хотите иметь собственных детей?

– Конечно. Но я думаю, что сначала надо пожениться, – ухмыльнулся он.

– Очень смешно. Вы считаете, что готовы покончить со своим одиночеством?

– Несомненно. У нас будет замечательная семья и куча детишек, как у Морин и Джоза.

– Вы хотите сказать, что сегодняшний вечер не испугал вас? Вы и вправду хорошо провели время?

Марк посмеялся очевидному недоверию Эрин.

– А вы сомневаетесь? Нет ничего лучшего, чем быть с детьми и делиться с ними своими знаниями. Мир предстает перед нами таким свежим, незапятнанным. Плохо, что взрослые со временем теряют свежесть восприятия.

– И вы не против того, чтобы пойти с детьми в эту самую шумную пиццерию во всем городе, или сыграть в пятьдесят видеоигр перед обедом?

– Ну, если только стану проигрывать.

– А как насчет того, что Тодд перевернул вам мороженое на брюки?

– Это можно пережить.

Ее глаза блеснули.

– Только одна официантка и была озабочена тем, как помочь вам почистить брюки.

– Да, она действительно очень переживала. Однако, миссис Мэтьюз, если бы вы не хохотали так, как будто услышали десять лучших анекдотов века, ее помощь и не потребовалась бы.

– Но было ужасно смешно, – и Эрин снова рассмеялась, вспомнив, какое выражение лица было у Марка, когда по его брюкам стекали потоки ванильного мороженого. – Вы это заслужили.

– Почему вы так считаете?

– Весь вечер вы выпытывали у моих племянников все обо мне, и маленькие предатели без колебаний все рассказывали.

Он усмехнулся и передвинулся к ней. В следующий момент она смогла лишь понять, что удобно устроилась рядом с ним. Прислонившись к его груди, она ощутила удивительный мужской запах, исходивший от него, и уверенное биение сердца. Его теплота обволокла ее, и она чувствовала лишь, как по спине пробегала дрожь, когда его рука иногда касалась ее груди. Дыхание, мгновение назад еще спокойное, сбилось. Его близость совершенно обескуражила ее. Марк понял ее реакцию.

– Да, они все разболтали, – радостно засмеялся он, вспомнив о тех откровениях, которые услышал, когда они смеялись, а Эрин краснела. – Я и представить себе не мог, что вы исполняете песенку "Янки дудл" на расческе.

– Я не посвящала весь мир в мои тайны.

– А мне это понравилось. Еще я хочу посмотреть вашу коллекцию бейсбольных открыток.

Он становился слишком самодовольным. За один вечер узнав некоторые подробности из ее жизни, он посчитал, что все о ней знает.

Нет, он совсем ее не знает. Он даже не понимает, что она не может верить ему, тем чувствам, которые возникли между ними за последние дни. Терри тоже знал о всех ее увлечениях и пристрастиях и даже разделял некоторые из них, и что же из этого вышло? Знание ее секретов еще не может служить основанием для завязывания отношений и уж тем более брака.

– Даю пенни, чтобы узнать, о чем вы думаете.

– Вы слышали об инфляции?

– Не увиливайте от ответа. Вы такая задумчивая.

– Марк, мы становимся ближе и ближе…

– Хорошо, что вы хоть это наконец признали.

– Подождите. Я знаю, что говорю. То, что между нами есть физическая тяга, – несомненно, но этого не достаточно.

– А я так и не говорил.

– Нам нужно время.

– У нас осталось четыре дня, – с апломбом заявил он.

– Нет! – категорически отрезала Эрин. – Это невозможно и нереально.

Пока она говорила, Марк гладил ее рукой по щеке, мешая ей сосредоточиться. Когда он нежно провел пальцами по шее, а затем по плечу, Эрин поняла, что затаила дыхание, ожидая, когда его рука прикоснется к ее трепещущей груди.

– Марк, – запротестовала она, – это не ответ!

– Это только начало, – прошептал он, и его губы последовали тем путем, что и рука. Когда он коснулся упругого набухшего соска Эрин, по ее телу прошла дрожь. Через ткань блузки она ощущала его требовательный язык, и ее тело отзывалось на этот призыв. Его пальцы расстегнули пуговицы, медленно обнажив грудь его жадному взору. Он восхищенно вздохнул:

– Вы прекрасны. Под холодной тканью скрыто горячее тело.

Их глаза встретились, и она почувствовала, что его взгляд требует покорения. Этого жаждал его голос, его прикосновения, его тело.

– Пожалуйста, – мягко проговорил он.

Голос Эрин дрожал, и тело было неподвластно ей, отвечая на страсть, разбуженную в нем.

– Что пожалуйста?

– Любите меня, принцесса. Разрешите мне любить вас.

Бьющееся сердце подсказывало ей «да», пылающий внизу живота огонь требовал этого, и тем не менее…

И все же она боялась. Она была в ужасе.

Уже познав радость его объятий, всю прелесть гаммы переживаний и чувств, она сомневалась, что сможет нормально оценить происходящее. Это абсолютно ясно. Это так же трудно сделать, как заставить луну появляться утром или дождь возвращаться в облака. Это навсегда перевернет ее жизнь, а к такому шагу она пока не готова.

– Я не могу, – мягко, но решительно ответила Эрин.

– "Не могу" или "не хочу"?

– Разве есть разница?

– Я так думаю.

– Тогда я не уверена. Я только знаю, что этого делать нельзя.

– Потому, что вы боитесь?

Она кивнула. Не было смысла отрицать правду.

– Принцесса, вам не надо бояться меня.

– А я не вас боюсь, – удивленная его непониманием, ответила она. – Я себя боюсь, боюсь позволить себе чувствовать по-прежнему.

Ей было не просто сделать это признание, но Марк понял.

– Вы боитесь обжечься.

– Да.

Он глубоко вздохнул и отстранился от нее, как будто испугался дальнейшего контакта.

– Не хотите мне рассказать о вашем замужестве?

– Да и рассказывать в общем-то нечего, честно говоря. Просто два человека ошиблись друг в друге, но поняли это слишком поздно.