– Поэтому вы и не доверяете своим чувствам снова?

– Да, поэтому.

– И что же ваши чувства говорят вам обо мне?

Эрин посмотрела ему прямо в глаза и нашла в себе смелость быть откровенной.

– Вы добрый, чувственный и интеллигентный. С вами я ощущаю себя веселой и независимой. Вы сильный и смелый.

– А ваши чувства подсказывают, как сильно я вас люблю?

– Да.

Он нежно улыбнулся.

– Я бы сказал, что вы тонко чувствуете.

Она вздохнула.

– Я стараюсь.

Он провел пальцем по ее обнаженной груди, превращая соски в твердые бугорки.

– Я подразумеваю, что сегодня мне не удастся переубедить вас верить своему чувству, я прав?

– Да, пожалуйста, Марк.

– Это честное продолжение, – сказал он, дрожащими руками застегивая блузку. Прикосновение его теплых рук едва не заставило ее изменить решение, но она сжала губы и промолчала.

– Марк.

– Да?

– Это только начало, – пообещала она, признаваясь ему и себе, чего хотела в будущем.

Не успел он ответить, как зазвонил телефон. Эрин пошла взять трубку и через несколько минут вернулась обеспокоенная.

– Это вас. Жан-Пьер.

Пока Марка не было, она села на край дивана и так крепко сжала кулаки, что побелели косточки. Звонок вызвал у нее беспокойство. Жан-Пьер старался говорить спокойно, но она уловила нервные нотки в его голосе. Что-то произошло или должно было произойти.

Когда Марк вернулся, она без слов поняла, что он собрался уходить.

– Что случилось?

– Грабители пришли снова.

– Жан-Пьер в порядке?

– Он в порядке, но они унесли одну из его работ. Я думаю, он скорее согласился бы, чтобы его побили, чем унесли его работу.

Как ни странно, Эрин понимала это. Какое бы отношение она ни испытывала к произведениям Жан-Пьера, эти вещи были его частицей, возможно, не такой как, скажем, дети, но все равно неотделимой частью его существа.

– Передайте ему, что я очень сожалею.

– Мы вернем ее обратно.

Она внимательно посмотрела на него.

– Вы так сказали это, как будто знаете, где она.

– У меня есть предположение.

– Марк, вы серьезно собираетесь ее искать?

– Да. Этим мы и займемся.

– Но…

– Тс-с, – обнимая ее, сказал он. – Все будет в порядке.

– Марк, если с вами что-нибудь случится, я… я…

– Спасибо, что вы за меня переживаете, – сказал он и стал целовать ее, пока чувство тревоги не уступило место возбуждению. Она уже была готова обнимать его, никуда не отпускать от себя, не разрешать ему подвергаться опасности.

– Доброй ночи, принцесса.

Эрин прижалась лицом к стеклу и долго смотрела ему вслед в темноту ночи.

– Будь осторожен, любовь моя, – прошептала она, неожиданно ощутив одиночество.

– А где дядя Марк? – спросил Джеб за завтраком.

– Он не дядя тебе, – раздраженно ответила Эрин. Голова ее раскалывалась от переживаний, ведь Марк отправился ночью ловить грабителей. Ребячья возня и их постоянные вопросы не могли успокоить Эрин. – И я не знаю, где он.

– А разве он не ночевал у нас? – разочарованно спросил Джеб.

– Чудак, – вмешался Робби. – Он не может оставаться, ведь они с тетей Эрин не женаты.

– А почему?

– Не имеет значения, – ответила Эрин, ставя перед ними тарелки с яичницей.

– А я хочу апельсиновый сок, – требовательно заявил Тодд, шлепая вилку на стол.

– Немедленно прекрати! – пронзительно закричала Эрин и опрокинула стакан с соком.

– Что здесь происходит? – добродушно произнесла Морин, входя в кухню.

Дети с шумом повылезали из-за стола и кинулись обнимать мать, наперебой рассказывая о своих впечатлениях о дяде Марке, о своем походе в пиццерию и о мороженом. Морин удивленно посмотрела на сестру.

– Не смотри на меня. Это дядя Марк делал заказ.

– А ты не могла его остановить? Они теперь целую неделю не угомонятся.

– С чего ты взяла? Они всегда такие неугомонные.

Морин с интересом посмотрела на сестру.

– Какая собака тебя укусила?

– Дядя Марк не ночевал дома, – невинно вставил Джеб, прожевывая яичницу.

Морин хихикнула.

– Ага, – со значением протянула она. Понятно.

– Ничего тебе не понятно, – отрезала Эрин.

Морин услышала в голосе сестры сердитую нотку и велела детям собираться в школу.

– Ну, мам, – пытались было протестовать они.

– Что я сказала?!

Когда дети неохотно покинули кухню, она налила кофе и села напротив сестры.

– Ну, рассказывай, что случилось? Эрин встретилась взглядом с озабоченными глазами сестры.

– Вчера вечером Марк отправился искать грабителей, похитивших одну из работ Жан-Пьера, и с тех пор не давал о себе знать. Я страшно беспокоюсь за него.

– По-моему, Марк относится к тому типу мужчин, которые могут за себя постоять. Перестань беспокоиться.

Морин произнесла это так спокойно, что Эрин захотелось встряхнуть сестру. "Да, быть матерью трех отчаянных сорванцов что-нибудь да значит", – подумала она.

– А тебе не пришло в голову, что у него должно хватить соображения сообщить человеку, которого он, по его словам, любит, что с ним все в порядке.

– Может, у него нет времени. Или, может быть, он подумал, что раз женщина еще окончательно ничего не решила, то и тревожиться не стоит.

Эрин посмотрела на сестру.

– А может, ему наплевать? Или он ни с кем не считается? – она застонала. – Я чувствовала, что нельзя ему верить. Я словно знала это.

Морин стукнула чашкой по столу.

– Да что же такое, дай ему хоть шанс. Когда он ушел отсюда?

– Я не знаю. Что-то около полуночи.

– А сейчас и семи нет. А ты не думаешь, что ему просто неудобно звонить в такой ранний час и будоражить людей? – резонно заметила Морин.

– Может, и так. Ты и правда полагаешь, что с ним все в порядке?

– Я абсолютно в этом уверена. Почему бы тебе самой не позвонить? Или это противоречит твоим принципам?

– Откровенно говоря, я не подумала об этом.

– Ты слишком привыкла страдать в тишине, моя дорогая сестренка. За свое счастье надо бороться.

Эрин улыбнулась ей.

– Вы с Джозом могли бы написать книгу о супружеских отношениях. Или дать кучу мудрых советов о семейной жизни.

– Предложение позвонить по телефону вряд ли назовешь мудрым советом.

– Но, похоже, ты всегда знаешь, как вернуть меня к реальности и сосредоточиться на чем-то конкретном.

– Это оттого, что мы прекрасно знаем, тебя и можем более объективно оценить некоторые вещи. Ты изо всех сил стараешься не влюбиться, но не хочешь понять, что уже поздно.

– Я не влюблена в Марка! – отчаянно запротестовала она, вовсе не желая признаваться в своих чувствах.

– Ты уже влюбилась, – довольно сказала Морин.

– Нет, не влюбилась.

– А я говорю, влюбилась.

– А я говорю, нет, – повторила Эрин, наконец рассмеявшись этому детскому спору. – Хорошо, – призналась она. – Можно сказать, что он мне немного нравится.

– Хм!

– Ну ладно – он мне очень нравится.

– Может, ты успокоишь его своим признанием?

Эрин вздохнула.

– Может быть, я и… если снова его увижу.

– Эрин!

– Да, мэм. Когда увижу его снова.

У Морин на лице появилось выражение, какое бывает у кошки, которая обнаружила полную миску сливок.

– Так-то лучше! – и после некоторого раздумья она осторожно предложила: – Почему бы тебе не позвонить ему сейчас?

Эрин взмолилась:

– Дай мне передохнуть!

– Глупости. Если тебя не подталкивать, ты проведешь остаток дней в своей конуре, наедине со скрипучей кроватью. Кстати, действительно надо что-то делать с кроватью. Кто-то снизу всю ночь стучал в потолок.

– Всю ночь! – захихикала Эрин. Морин густо покраснела.

– Ты понимаешь, что я имею в виду.

– О, я прекрасно понимаю.

– Не будем говорить обо мне. Мы говорили о твоей жизни, а не о моей.

– Это не значит, что у тебя все в порядке.