«Привет вам от таллских генетиков…» — чертыхнулся он про себя, потерянно взирая на старца, и ища, но не находя слов, способных выразить царившую в нём растерянность — что и говорить, не ожидал он такой подставы… Не человек … И не объяснишь электронному козлу, что это не так — не поймёт… Ему запрещено понимать. И это, кстати говоря, верно — компьютеру нельзя давать полную свободу действий, даже если — и особенно если — он в сто раз умнее своих создателей… Древние это понимали. Создатели эскадры шестнадцать — нет.

— Ладно, забудь… — осознав, что раунд проигран, капитан махнул на первоначальный замысел, и перешёл к плану «Б» — Комендантом может быть женщина? И есть ли возрастные ограничения?

— Женщина? — пришла очередь старика удивляться — А почему нет? Пока в силе протокол «К», комендантом становится любой обладатель пяти ключей активации, при условии, что он или она является здоровым человеческим существом, достигшим половой зрелости… Но какая разница? Если она принадлежит к вашему виду, то это ни в коей мере…

— Спокойно, дед, всё под контролем. — улыбнулся каперанг, и вышел в эфир — Номер десять, приём! Аяни!

— Шорл, ну как ты?! — теперь она отозвалась почти сразу, но шёпотом.

— Да что — я… Слушай, а шпиль далеко? Ты нужна мне здесь.

— Шорл… — уверенности в её голосе было столько же, сколько в пустыне — воды — Я, конечно, могу попытаться, но в том направлении прошли штук пятнадцать… этих … До шпиля полграты, они скоро будут у вас — ждите со стороны солнца. Если я пойду за ними…

— Ни в коем случае! — запретил Шорл, уже задним числом понимая, что погребает тем самым свою последнюю надежду. Всё под контролем, блин… Теперь эти слова звучали как издёвка. Ни хрена не под контролем. — Сиди, где сидишь. Я свяжусь с тобой позже, когда мы здесь управимся… Майор, ты слышал? — он скосил взгляд в ту сторону, где, по его мнению, притаилась группа поддержки.

Однако, ответа не поступило. Поступили выстрелы. Одна длинная очередь, две короткие, потом ещё одна длинная на фоне нескольких коротких… Это уже превращалось в традицию, когда вместо людей на вопросы отвечало оружие, и традиция оная была с запашком…

— Чёрт те что… — насупился капитан, снимая винтовку с предохранителя — Слушай, старик, а ты всё-таки за нас, или тебе пофиг? Одни мутанты воюют с другими, а моя хата с краю, нет?..

— Увы, моя хата как раз-таки в центре… — голограмма понуро опустила голову — И вы, безусловно, мне гораздо симпатичнее, нежели Халлатанги, но я и вправду ничем не могу вам помочь, своих полномочий у меня нет, оборудование мне не подчиняется. Я ничего не вижу. Я даже не могу…

— Слышишь, Лийер, проблемы! — это был Найц — Халлатангов целый взвод, Глор мёртв, я отхожу к тебе! — через миг капитан уже увидел его бегущую фигуру, и присел на колено, целясь в том направлении.

— Вижу тебя. Веду. — сказал он, одновременно открывая самый дальний чулан сознания, и наглухо запирая в нём новость о смерти сиарского первооткрывателя.

Шорл не стал переспрашивать, правильно ли он понял — он знал, что понял всё правильно — такими вещами в осназе не шутят, а в ситуации подобной этой, такими вещами не шутят в принципе … А значит, Далранс так и не получил бессмертия — вместо бессмертия, он погиб с оружием в руках, исполняя приказ капитана Лийера — точно так, как погибли, исполняя его приказы, уже почти четыреста военнослужащих за последние десять лет… «Но мы не забудем… Мы никогда не забываем. И если останемся живы, мы обязательно выпьем за тебя рюмочку, друг…» — мысленно пообещал Шорл, и не поворачивая головы, позвал стоявшего за спиной:

— Скажи, а зачем ты вообще здесь нужен, если ты ничего не можешь?

— Я всего-навсего исполнитель, фигура несамостоятельная… Извините. — голографический призрак выражал такую натуральную скорбь, что Лийеру приходилось ежесекундно напоминать себе, что он имеет дело не с человеком.

— Несамостоятельная… — в мозгу капитана уже созрел план «В»: безнадёга, порою, делала его чертовски изобретательным — Значит, оборудование тебе не подчинено… Верю, верю. А вот просвяти-ка меня, отсталого, откуда берётся твоё изображение; ты ведь не святой дух?

— Увы, не святой… И даже не дух. Изображение выводится обыкновенным голографическим проэктором… — старик поперхунлся своими словами, и посмотрел на Лийера с нескрываемым восхищением — Послушайте… А ведь и правда!!! Если, конечно, они не обладают каким-нибудь особенным зрением…

— Если … — грустно подтвердил Шорл. Из одного сплошного «если» состоял весь его сегодняшний день: с утра, и до этой минуты. — Какова производительность проэктора?

Последствия штурма и радовали, и… угнетали. Причём угнетали они больше, чем радовали. Пол был усыпан каменной крошкой, колонны — некогда гладкие и стройные — напоминали теперь обглоданные кукурузные початки, а две из них вовсе обрушились — одна упала на траву, а другая… Другая колонна с апокалиптическим грохотом обвалилась в кратер, и натворила там чёрт знает каких дел — туман после этого стал пребывать, и в даный момент кратер был заполнен им на две трети. Пострадал ли при этом обер-полковник, да и мог ли он к тому времени пострадать вообще, капитан не ведал — в последний раз, когда он его видел, Азъер лежал на спине посереди затвердевшей на морозе кровавой лужи, и подозрительным образом не шевелился — точно так, как не шевелились две дюжины Халлатангов, тела которых были разбросаны сейчас по округе… Оптимистичное сравнение, правда?

Водя пустым взглядом по сторонам, Шорл медленно, но неотвратимо мрачнел. Только сейчас, когда всё закончилось — когда эйфория победы схлынула — ему начала открываться неприглядная истина — это ничего не менят. Ну то есть — совсем… Как человек, потерянный в океане, капитан сопротивлялся стихии всё больше и больше по инерции — не осознанно, но инстинктивно. Солёная горечь заливала лёгкие, мышцы немели, а он — если продолжать аналогию — молотил по воде, словно заведённый, сжигая последние калории для того, чтоб вознестись над волной ещё раз — ещё один раз… И снова рухнуть в пучину, в водовороты десятибального шторма: отчётливо понимая, что это уже окончательно… Так вот, затея с голографическим прожектором — это именно это. Последний свободный вздох, последний полёт над бездной… Последняя отсрочка того, чего нельзя избежать.

— Эй, военфлот? — первым тишину эфира нарушил Найц — Ты там не умер, походу?

— Дышу пока… — Лийер стряхнул с плеча нападавшую мраморную пудру, и громко закашлялся — Сам-то как, не ранен? Скольких положил?

— Не ранен… — радости, однако, в его голосе было немного — А положил я, кажись, тринадцать… Честно говоря, я их не считал… Что делать-то будем? Насколько я понял, за пределами здания эта лафа не действует?

— Не-а… — поморщился капитан, глядя через весь храм туда, где, по идее, должен бы находиться майор — Подожди, я должен поговорить с нашим джинном… — Шорл прервал соединение, и тяжело вздохнул.

«А ведь идея-то была хорошей, верной…» — подумал он то ли с гордостью, то ли оправдываясь перед воображаемыми членами жюри: извините, мол, парни, я сделал всё, что мог… Ведь он и действительно сделал всё, что мог — и как знать, может быть даже чуть больше… Во всяком случае, идея заполонить храм собственными голографическими копиями — а также копиями Найца — родилась именно в его голове, и сработала блестяще. Шутка ли? Сто одинаковых — до последней морщинки — лиц, и всего несколько мгновений, чтобы угадать нужное… Халлатанги не угадали, не повезло — их потери составили двадцать три чело… двадцать три Халлатанга. Против атакующих играл не только батальон призраков, но и сам тип местности — плоский, открытый, совсем не приспособленный к ведению огнестрельного боя… Закономерно, штурм очень быстро захлебнулся, и агрессор отступил в лес, не добившись ничего такого, что можно — хотя бы и с сильной натяжкой — поименовать результатом…