— Силовой щит? — догадался Лийер.
— Формально, это называется системой метеоритной защиты, но суть примерно такая… Крупные обломки пройдут, но остальное, включая их ядерный арсенал — будет уничтожено… По крайней мере, так нас заверил этот голографический прощелыга… — Азъер раздражённо повёл углом рта: он не привык полагаться на устные заверения кого бы то ни было, но сейчас был должен.
— А как же такси?
— Капитан. — улыбнулся Раласс — Я идиот? Ну разумеется, мы обо всём договорились…
— Ну вот и чудесно… — вздохнул капитан с чувством смертельной усталости: его не интересовали технические нюансы, лишь бы система работала… А уж на каком принципе — это её личное дело.
Трое офицеров Империи — трое самых непотопляемых, перенёсших всё, и переживших всех — обворожённо смотрели в зенит, где высоко над их головами высвобождались квадралионы джоулей атомной ярости, обрывались тысячи жизней, и бесследно сгорали целые корабли… О чём они думали, какие чувства испытывали? Шорл не мог утверждать за спутников, но сам он молился лишь об одном — скорее бы всё закончилось! Пока на орбите хозяйничали Идгу, шансы Аяни — и без того не блестящие — падали, грозя обернуться нулём… Тик-так, капитан, тик-так.
То ли его услышали, то ли так просто вышло, но когда капитан был готов отчаяться, представление вдруг закончилось — раз, и закончилось. Как обрубили. Метеоритный дождь продолжался — он продолжался и на следующий день — но звёзды внезапно погасли, и почти сразу же на плато приземлилась курьерская «Заря-3М».
— Лимузин подан… — пояснил Раласс с видом доброго папочки, подарившего сыну велосипед.
Странный это был шаттл, непонятный — без знаков различия. Трое сошедших с него офицеров-медиков лишь перекинулись с обер-полковником двумя фразами, и молча забрав ценный груз, отчалили восвояси. На раны Лийера, да и самого комитетчика, троица даже не посмотрела, и уж конечно не предложила им ступить на борт. Каперанг хотел заартачиться — я полечу с ней! — но на плечо ему легла увесистая ладонь Азъера, и он передумал — убеждающая сила чекиста была непреодолимой, как гравитация чёрной дыры. «Всё будет хорошо, её вытащат … А вы мне ещё понадобитесь здесь.» — сказал ему тогда обер, и капитан поверил. Если бы обер сказал, что на следующий день дважды два будет равняться пяти, то капитан бы поверил и в это.
— Пойдёмте присядем… — предложил полковник, когда габаритные огни «скорой помощи» смешались со звёздами: уже не с теми, что полыхали недавно, а с обыкновенными ночными звёздами. Шорл опёрся о командира, и они вместе побрели к латаной-перелатаной «Лаозе-7».
— А что на Самре? — спросил капитан, чтобы заполнить возникшую паузу.
— Есть там один НИИ… — ответил полковник, уклончиво — Генетика, клонирование, то да сё… Не беспокойтесь, никакой бюрократии: всего полчаса, и она уже там, под надзором первоклассных специалистов… Ну, в субъективном исчислении, разумеется…
— Разумеется… — какое-то время Лийер молчал, но потом его голос дрогнул — Спасибо вам…
— Пустое… Ведь я обещал. — Раласс поднял взгляд к небесам, и кивнул — А вот и генеральный десант… Вот и и финиш.
В километре над стоунхеджем двигались россыпи зелёных огней — можно не гадать, это заходили на посадку тяжёлые транспортные челноки военнокосмического флота. Капитан улыбнулся. Чувство принадлежности к непобедимой военной машине Империи было чертовски приятным — оно вселяло уверенность и покой, придавало сил, оптимизма, и душевной стойкости… Именно это чувство провело его через все испытания, именно оно давало надежду, когда казалось, потеряно всё… И тут же, часть разума понимала — этоещё не конец. Они победили Идгу — победили симптом — но сама болезнь так и осталась неизлечённой. Где-то в роскошных кабинетах, где-то в военных штабах, министерствах, и корпоративных офисах, продолжала плести грандиозный заговор неуловимая Партия, а где-то в неописуемой дали космоса крепла и ширилась империя Халлатангов…
Тогда капитан не мог знать, какие тяжёлые испытания ждут человечество в скором времени — но уже тогда его шестое, седьмое, и десятое чувство единогласно сходились в одном: мир меняется… И пережить эти изменения суждено не всем.
В это же время, но совсем в другом месте…
Хашим поднял со стола запотевший стакан — с бумажным зонтиком, и с насаженным на горлышко кружочком апельсина — и отпив холодного сока, аккуратно поставил тару на место. С наигранной беззаботностью, оглянулся. Вид с балкона был потрясающий: море, пляж, пальмы… Девушки, наконец: красивые, сильные, загорелые… Впрочем, годы оказывались беспощадны, и противоположенным полом Хашим нынче интересовался вяло, да и то делал исключительно по инерции… «Ну и Шайтан с ним.» — твёрдо сказал он себе, и глотнув ещё сока, нервно погладил седую бороду — «Жизнь и так хороша…» Точнее, была бы таковой, если бы не одно но, нарисовавшееся пять минут назад на пороге его дома с удостоверением КИБовского подполковника… «Но» — теперь оно сидело за столом напротив — небрежно отмахнулось от пролетавшего мимо насекомого, и посмотрело на горизонт, где воды Красного моря сливались со знойным пустынным воздухом. Под ложечкой у вышедшего на пенсию джигита неприятно сосало, но старик не подавал виду, выжидательно помалкивая. Вот сейчас этот таллец задаст ему три дежурных вопросика, а потом извинится за отнятое у гостеприимного дедушки время, и будет таков… Ну пожалуйста, сделайте, чтобы всё было так!
— Я знаю, кто вы. — сказал гость четыре слова, и оторвавшись от горизонта, смерил бывшего «борца за свободу» обмораживающим взглядом — Я знаю о вас всё.
Хашим напрягся, ему захотелось поёжиться. Стояла сорокоградусная жара, а ему захотелось поёжиться. И проснуться. Однако, он быстро взял себя в руки, и неуверенно хихикнув, изобразил на лице вселенскую растерянность:
— Так простите ж, подполковник, разве я скрывал своё имя?..
— Нет, не скрывали. Просто вы забыли добавить, что раньше у вас было другое имя. — человек, представившийся подполковником Клатом Зарзо, посмотрел на отошедшего от дел сепаратиста с иронией. На его лбу образовались две глубокие складки, а в уголках сощуренных глаз проступили морщины: человек был немолод. — Ваше имя было Юсиф Хаззар Ал-Али. И что вы, будучи ещё Юсифом, являлись одним из доверенных лиц…
— Постойте-постойте… — Хашим всплеснул руками, усмехнулся — Я знаю, кем был Юсиф Хаззар. Как раз в моё время-то он и занимался своей… деятельностью… Но подполковник! Подполковник! Что вы несёте, а? Я — Юсиф Хаззар?
Под снисходительную ухмылку Зарзо, Хашим залился колючим, прокуренным смехом. Сбывались его худшие опасения, но Хашим ещё надеялся, верил… Во что он, собственно, верил? В ошибку, в недоразумение? В то, что его разыгрывают?
— В вашем положении нет ничего смешного. — заметил подполковник, хотя сам не переставал ухмыляться. Его слова, словно снежная вьюга Антарктики, до костей пробирали джигита загробным морозом.
— Ну да, разумеется… Если я — Юсиф Хаззар, то тогда, конечно, смешного мало… Только…
— Да бросьте вы дурачиться. — устало так, по-отечески, посоветовал ему подполковник, избавившись наконец от совершенно неуместной улыбки. Хашим вдруг послушался, посерьезнел. — Вы могли сменить внешность, и вы её сменили. Вы сменили голос. Вы сменили даже рисунок пальцев и роговицу глаза, а потом двадцать лет отсиживались в Европе, пока про вас не забыли… Но коли уж вас поймали за задницу, простите, то отпираться просто нелепо… Не позорьтесь, Юсиф. — выделил он его имя. Старец под взглядом подполковника ссутулился, но решил предпринять последнюю жалкую попытку:
— Если этот ваш Юсиф сменил внешность, — сказал он, рассудительно — то всё это полная ахинея… Таким же образом можно показать на любого: вот он, неуловимый Хаззар! Держите!
— Нет, не на любого. — с готовностью подхватил Клат — Вы про дезоксирибонуклеиновую кислоту слышали? Да-да, про нее самую… Не соизволите ли предоставить нам образец?