Копилку-свинку и корзинку яблок

Везет старик -- счастливее, чем я!

***

От скитаний осталось наследье -

Сердолики в туркменском браслете.

Наподобие нашей брусники:

Нравом дики: таинственнолики.

Нацеплю, а увижу -- верблюда:

Чудо-юдо, любимое люто;

Справа -- горы. А сзади и слева,

Сколько помню, иудино древо

Шелестит лепестковою пряжей -

Наподобие яблони нашей...

Нацеплю -- и заходятся в крике

Вспоминающие сердолики!

***

Плоды в изумленной корзинке.

Базар на чужом языке,

Где женщина в черной косынке

Готовила кофе в песке.

Так долго, и молча, и тяжко...

О губы сомкнувший Восток!

...И глухо звенела медяшка

О тысячелетний лоток.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЛИРИКИ

Медведица мрачная -- локально

распространенный вид бабочек,

требующий охраны...

Из справочника

Серое с красным; присыпка табачная;

Четко очерчены черным края...

Бабочка вида "Медведица мрачная" -

Эка нелепица, радость моя!

...Вот и упьюсь параллелью невзрачною:

В мире,

который прекрасней, чем быт,

Лирика тоже -- медведицей мрачною

Ясно лучится и вольно парит.

Темно ли светлая, светло ли темная, -

Как бы там ни было, -- малость огромная, -

Не уставай

ни порхать, ни реветь,

Легкая бабочка, мрачный медведь!

СТАРЫЙ СНИМОК

Это что? Это месяц январь,

Это письма, которые редки...

Это, главное, бабушкин ларь:

Фотографии, ноты, виньетки.

Как бы ни были сумрачны дни,

Как бы ни были пасмурны вести,

Я -- наследница нищей родни,

И Бестужевских курсов, и чести!

...Под большими обломками глыб,

Безо всяких кругов и ужимок,

Этот юноша рано погиб,

Но остался любительский снимок.

Где,

еще ни в кого не влюблен,

Он смеется, с товарищем споря,

Накануне грядущих времен

И на фоне Балтийского моря.

Как березовый сок под корой -

Кроткий, но твердокаменный норов...

О бессребреник, и библиограф,

И лубку недоступный герой!

***

Ежечасно совершаю выбор!

И как счастье -- беспризорный миг:

Ветер разгулялся и насыпал

Желтых желудей за воротник.

Это роздых, это -- на минутку...

Снова,

зарекаясь и греша,

Выбирает глиняную дудку

Или канцелярию -- душа!

***

Слагаю стих,

Который тих,

Но внутренне вполне железен, -

В надежде, что для остальных

Он может быть небесполезен.

Иначе как?

Иначе мрак.

И -- срам навязываться музам!

...Я думать ухожу в овраг

С неразрешимым этим грузом.

Под стать лучу

Согреть хочу

Слова, которые устали...

Как в старину просили: "Чу...

Прислушайтесь..."

-- Я вам нужна ли?

***

Когда надежды нет,

Бессонница, поденка, -

Прижми к себе рассвет,

Как спящего ребенка,

И -- дверью хлоп, и прочь,

Туда, где на болотах

Заночевала ночь

И вот уходит -- в ботах;

А три ее звезды

Глядят светло и дико

На древние цветы

По кличке "волчье лыко"...

И вдруг -- надежда:

мир

Не даст пропасть пропащим -

Ни глупым, ни гулящим,

Ни нагулявшим жир...

-- По рощам и по чащам

Шагая вдаль, -- обрящем!

***

И далеко -- от вехи и до вехи -

Рыбачьих шхун маячат паруса...

А. Блок "В северном море"

Руки за спину -- и по траве

В направленье далекой платформы...

Если стали слова непокорны,

То причина -- одна, а не две!

Неухоженны и нечисты,

Поросли сорняками тетради.

Но ни время, ни место, ни ты

Не замешаны в этой растрате.

Я сама виновата, сама,

Что душа точно сад в паутине...

Горе-горюшко -- не от ума,

А, вернее всего, от гордыни.

...О какое приволье, какой,

Цвета вереска, ветер с залива!

Я заплачу навзрыд, некрасиво,

Заслоняясь от ветра рукой.

Дело к вечеру. Слиток огня

Уменьшается в холоде лужиц

И все ниже над лесом блестит...

...Мой ровесник, но лучше меня,

Тут когда-то бродил петербуржец.

О надежда последняя -- стыд!

ОСЕНЬ

Похудела роща, поредела,

Проводив последнего скворца...

О предощущение конца,

Но без ощущения предела!

***

Увидеть отдельно и вкупе

Соседей по жизни живой...

Я не помышляю о лупе -

Мне зрения хватит с лихвой.

Огромные слезы ребенка,

Усилия женской руки

И в очереди у бочонка

Толпящиеся мужики.

Холодное выдалось лето:

Угрюма небесная ртуть.

Но -

хватит и жара, и света:

Увидеть, рвануться, прильнуть.

***

Причудлив и коряв

Язык его точеный.

Он, недоукоряв,

Ушел, ожесточенный, -

Оставив тяжкий том

Не просто сочинений,

А памяти о том,

Как неуживчив гений.

Не глина, а кремень.

Отдельно, а не в свите.

-- О вы,

на черный день,

Пожалуйста, прочтите!

***

Я дождю отпускаю грехи! -

Нынче осень увидит спросонок,

Как растет из древесной трухи

Рыжевато-жемчужный опенок.

И сама я,

окно отворив,

Обнаружу сквозь утренний сумрак:

Этот бор, этот мир -- некрасив

И прекрасен, как детский рисунок.

А раз так,

то -- долой суету,

Прочь уныние, жалобы в шею!

...Я жива:

я старею, расту

И от горькой любви хорошею.

***

Ты, рожденная весной

В мире солнечном и щедром,

Чем кичилалсь?

-- Кривизной,

Одиночеством, ущербом.

-- А любила ли простор?

-- Нет. Не понятая веком,

Все искала дивный сор

По углам да по сусекам.

...Этот юношеский звон

Я поглубже замурую,

Возлюбив ночной вагон

И судьбу свою вторую,

Где, уже не молода, -

Потому и страх неведом, -

В неродные невода

Я лечу назло запретам!..

Но не будем никогда

Разговаривать об этом.

***

О город-боль, о город-зазывала,

Мятежник и монах, и грамотей...

Жизнь ленточку узлом на ветке завязала,

Боготворя детей![2]

Я думала (при этом абрис храма

Неукротимо устремлялся ввысь -

Весь драма, лучезарная упрямо),

Я думала,

что сказки

пресеклись.

Но город-боль, но город-зазывала

Настаивал на сказочных плодах

Такую быль, что я уже с вокзала

Светясь летела, а не шла впотьмах

По улицам стремительно-горбатым,

Испытывая праздничный озноб, -

Аж люди оборачивались рядом...