Космонавты уже с утра перебрались на дубль—корабль «К. Э. Циолковский». Теперь две половины его связывал только телефон, попасть из одной в другую можно было лишь через аварийный лаз, предназначенный для оказания помощи в случае несчастья в пути. Соединение двух самостоятельных ракет в один корабль являлось своеобразным увеличением тоннажа и страховкой на случай гибели экипажа в одной из его половин. Корабль имел двойное управление, позволявшее экипажам ракет по очереди нести вахты и отдыхать. Но в то же время он был единым целым.

Обшивка корпуса ракет представляла собой броню в несколько слоев. Ей предстояло выдержать удары метеоритов, которые по своей силе могли в сотни раз превышать самые мощные артиллерийские снаряды. Она должна была парализовать огромную проникающую способность космических лучей и изолировать внутренние помещения ракет от внешнего повышения или падения температуры. Блестящий верхний слой брони был из сверхпрочного сплава металлов, второй — из сплава легких металлов и редких земель, а третий — из сплава свинца, кадмия и вновь открытых тяжелых элементов. Между первым и вторым слоями находились запрессованные в изолирующую массу электропровода и полупроводниковые батареи, между вторым и третьим пространство заполнял вязкий каучук, способный быстро затягивать небольшие пробоины. С помощью полупроводниковых батарей не допускалось чрезмерное охлаждение или нагревание верхнего броневого слоя.

Для защиты корабля от мелких метеоритов вокруг него могло искусственно создаваться мощное электромагнитное поле. Все внутренние помещения были выложены тонким асбестом, теплоизолирующей пластмассой и обиты мягкой обшивкой. Иллюминаторов было немного; их толстые зеленоватые стекла, тоже из пластмассы, обладали прочностью стали и непроницаемостью для космических и ультрафиолетовых лучей Солнца. Внутри обе половины корабля, копируя друг друга, делились воздухонепроницаемыми переборками на ряд отсеков, коридоров и рубок, которые по своей тесноте напоминали помещения подводной лодки. Более трех тысяч электромоторов и автоматов должны были стать в пути верными помощниками космонавтов.

В утолщении носовой брони помещался сердечник, сделанные из самых тяжелых вытяжек магматических пород, получивший за свои свойства название гравитонита. При помощи гравигенератора в сотни раз множилось излучение гравитонов из сердечника, а это могло увеличивать или уменьшать притяжение корабля к желаемой планете. Лента гравитонита проложенная под полом, создавала для космонавтов небольшую силу тяжести, которая помогала им легче переносить длительные путешествия.

Обзора вперед не было. Роль всевидящего глаза выполнял телевизор, на экране которого открывалась панорама всего звездного пространства, простирающегося впереди. Показания главного телевизора дополняли передний и хвостовой перископы, а также локаторы, следившие за появлением метеоритов.

Передняя пилотская рубка ввиду конусообразности корпуса ракеты была теснее, чем остальные помещения. Благоприятнее в этом отношении оказалась вторая астрономическая рубка, имевшая четыре иллюминатора и заставленная телескопами, фотоаппаратами, электронно—счетными машинами и десятками других сложнейших приборов. Снаружи большие иллюминаторы могли задвигаться броневыми плитами.

Медведев, одетый в обычный непроницаемый костюм, прошел в переднюю рубку и занял свое место в пилотском кресле, перед которым находился экран главного локатора с линией курсоуказателя корабля. Под экраном в два ряда расположились многочисленные приборы, а рядом с креслом и на его ручках были укреплены рычаги управления ракетой; и всевозможными механизмами. Слева находился автопилот, а справа — радио — и фототелефонная аппаратура. В широком и мягком кресле, имевшем тройную амортизацию, космонавт мог лежать, чтобы легче переносить влияние перегрузок во время разгона корабля до нужной космической скорости или при торможении его.

На небольшом экране появилось скуластое лицо Боброва, сидевшего в пилотской рубке второй ракеты.

— Капитан! К вылету готов! — коротко доложил Бобров.

Как и всегда, он был немногословен.

— Хорошо! График, ускорения контролируют автоматы.

После выхода корабля на инерционное движение можешь выключить свое управление. Моя первая вахта. Кстати, говорил по радио с «Комсомолией». Земля передала пожелания счастливого пути.

В одном из кресел в астрономической рубке устроилась Данилова, а в подобной рубке другой ракеты — штурман Запорожец. В третьей находился Дубравин и, соответственно, в другой половине корабля — Ярова. На время путешествия они оказались разлученными. В их рубках были сотни приборов, щитки управления всеми автоматами и в том числе регуляторами температуры и кондиционирования воздуха,

В средней части размещались жилые каюты, а далее, к корме, — изоляторы для выхода из корабля. Вдоль коридора, тоже поделенного на отсеки, выстроились в ряд прикрепленные к стенам цистерны с водой и баллоны с жидким кислородом.

В последней рубке, отгороженной от атомного двигателя комбинированным экраном, было рабочее место инженера—атомника Армена Хачатурова, черноголового и смуглого, а в. другой ракете — его коллеги физика Алексея Кулько, светловолосого и с такими голубыми глазами, что, казалось, ясней их и не найти.

За экраном находились хранилища жидкого металла, используемого в качестве инертного топлива для атомных двигателей, и сейфы с расщепляющимися материалами.

Весь хвостовой конус ракет занимали атомные двигатели со сложной системой боковых и кормовых дюз, служивших не только реактивными соплами, но средством управления кораблем.

Универсальную установку атомных двигателей можно было использовать для многих целей для подъема или посадки корабля, для развития нужных Космических скоростей, для снабжения всех механизмов электроэнергией, для борьбы с изменениями внешней температуры и для создания с помощью гравитационного генератора мощных сил притяжения или отталкивания.

До отлета оставались считанные, минуты. Лицо Медведева приняло строгое, озабоченное выражение. Густые брови сдвинулись к переносице, губы были плотно сжаты. О чем думает сейчас Медведев? Мысли в его голове проносятся одна за другой. Есть ли страх, колебания? Нет. Его воля не дает родиться этим предательским ощущениям Ответственность за товарищей, их судьбы, за порученное дело, успех экспедиции? Да! Он готов пожертвовать ради этого всем, даже жизнью!

Так что же заставляет сейчас сердце биться столь учащенно?

Все! И главное… Советские люди первыми открыли дорогу в космос. Первые искусственные спутники Земли. Ракеты, смело направленные к Луне. Все это дело рук народа—умельца, который после Великого Октября широко и гордо расправил плечи, вместе с родной партией, выпестованной Владимиром Ильичом Лениным, шел от победы к победе. Ракеты космолеты — это лишь первые шаги. А теперь оживление Луны, полет на Цереру…

Моя могучая Советская Родина, сколько славных дел свершишь ты еще в будущем!

Медведев вздохнул полной грудью. Ну, что ж — в добрый час!

— Приготовиться к отлету! — скомандовал Медведев и нажал кнопку. Во всех рубках загорелись фиолетовые лампочки.

Одетые в, белые космические костюмы, с прижатыми, к лицу кислородными масками все восемь космонавтов лежали в креслах. Вероятно, перед отлетом в космос они переживали то же самое, что и их капитан, но только каждый по—своему.

Включив автопилот и регулятор ускорения, Медведев опустил руки на рукоятки кресла так, что пальцы легли на кнопки и рычаги управления. Вот он устремил взгляд на секундную стрелку, которая мелкими скачками двигалась по циферблату. Он ждал, когда она дойдет до намеченной секунды. Десятки приборов мерцающими огоньками лучше всяких слов говорили, что могучие силы атомных двигателей уже пробудились и лишь ждут мгновения, чтобы с потрясающей энергией вырваться наружу.

«Вперед!» — мысленно произнес Медведев. Стрелка достигла последнего деления. В тот же миг будто невидимое чудовище навалилось на него, сдавило голову, прижало к сидению. Дышать стало трудно, руки отяжелели, ноги стали совсем чужими. И лишь сознание по—прежнему оставалось ясным.