Снова были снаряжены несколько экспедиций для исследования огненного материка. Но, как правило, все быстро затевается и не скоро делается. Много времени прошло, пока из экспедиции на обгоревшем мореплаве возвратились несколько полуживых фаэтов. Вскоре вернувшиеся путешественники умерли, успев лишь коротко описать то, что случилось с ними. Едва они вступили на берег Улейямы, как почувствовали, что почва под их ногами колеблется. Пересилив страх, они захотели проникнуть в глубь материка, но на каждом шагу встречались препятствия: то путь им преграждали горячие фонтаны, то из многочисленных расселин начинал крутиться удушливый газ, ядовитый дым. Но фаэты не отступили.

И, словно разгневавшись на них, ближайшая из гор грозно загрохотала. Из ее усеченной вершины высоко поднялся черный столб дыма, полетели вверх камни, а вырвавшееся пламя заплясало по склонам горы, как живое. Медленно вниз покатился огненный поток и, как дракон, тысячами красных языков потянулся к путникам. Объятые ужасом, фаэты бежали, пытались добраться до своих мореплавов, но их настигал и засыпал горячий пепел. Немногим удалось спастись.

А тысячи спавших веками огнедышащих гор продолжали гневно грохотать. Скатываясь с берегов, огненный поток заставил закипеть воду. Потрясенные пережитым, обожженные пеплом и паром, путешественники уже считали себя спасенными, когда далеко в море их настигло лучистое пламя. Восемь мореплавов запылали, как факелы, и лишь на одном удалось погасить пожар.

С тех пор на Улейяме не прекращались извержения огнедышащих гор. Случалось, мелкие и большие камни долетали до Айяватти, убивая фаэтов и разрушая их жилища. Наши предки, обожествляя огненные силы Улейямы, пытались умилостивить их. Они посылали мореплавы с подарками, а однажды снарядили даже большой мореплав, на который посадили сто своих красивейших подруг, чтобы принести их в жертву всепожирающему огню. Но все было напрасно.

Ми—дион подал рукой знак Ни—лии. Девушка подошла к стене и, откинув занавес, нажала на блестящую кнопку. Зашуршав стальными створками, открылось хранилище папок, похожих на толстые книги. Фаэтянка достала одну из них и подала старцу.

— В этих фолиантах, — пояснил Ми—дион, — история страшных событий. Коротко, скучными словами, а больше рисунками летописцы записывали то, что они видели. Вот, послушайте, что пишет один из них, — и Ми—дион стал читать:

«Через год от бомбардировок камнями цветущее побережье Айяватти оказалось опустошенным. Чтобы спастись от разгневанной стихии, фаэты начали зарываться в недра планеты. Там, в металло—пластмассовых убежищах, они укрывали заводы, склады и научные лаборатории. В глубинных лабораториях ученые продолжали свой труд. Отныне все их изыскания были направлены только на изобретения средств защиты. Еще до начала извержений на Улейяме наши ученые сумели открыть ядерную энергию мельчайших частиц материи. Чудесной, неисчерпаемой казалась эта энергия. Огромные блага сулила она всем обитателям планеты». — Ми—дион бросил взгляд на Дубравина. — Знают ли о ней у вас на Земле?

— Да. Ее у нас называют атомной энергией.

— И стали ученые искать в ней средство защиты, мощное оружие против огненной стихии, разбушевавшейся на Улейяме. Они верили, что лучистое пламя там можно погасить так же, как иногда действуют на пожаре, отрывая силой взрыва огонь от почвы, и этим самым ликвидируют его. Это была колоссальная ошибка, вытекавшая из грубых просчетов и незнания подлинной природы огненного ядра планеты и вырывавшегося из него лучистого пламени. Может, на это толкнула и усиливающаяся активность огнедышащего материка, который теперь, кроме каменных бомб, бросал через океан и огненные стрелы.

Ми—дион закрыл фолиант.

— Посмотрите! Вот картина, нарисованная художником того времени. — Ми—дион простер руку к стене, и Дубравину открылась панорама красивого портового города.

Утопая в синеве деревьев и вонзаясь в небо острыми башнями, на берегу залива раскинулся город. В причудливый узор сплетались бульвары, улицы и площади. Жемчужными гранями сверкали крыши храмов. Среди улиц голубели каналы, по которым скользили плоские лодки. По берегам двигались вереницы трехколесных экипажей, а над ними по длинным террасам сновали пешеходы. Город жил кипучей жизнью. Многоярусные здания, связанные террасами улиц, придавали городу прозрачность и вид огромного воздушного замка.

Вдруг вдали, высоко в небе, показалась быстродвижущаяся огненная точка. Стремительно падая, она росла в размерах… И вот ослепительно яркая вспышка затмила солнечный свет. Над центром города возник огромный шар пламени. Жгучим огнем он брызнул во все стороны и, быстро разрастаясь, поглотил весь город. Мигом огонь превратился в гигантский столб оранжевого дыма. Увенчанный вверху алой шапкой, он с невероятной быстротой устремился ввысь. Словно чудовищный гриб, черный у основания и с огненно—желтой верхушкой, стоял этот зловещий дым, клубясь над городом, охваченным бушующим пожаром. Дым, постепенно расплываясь в серое смертоносное облако, долго еще висел над городом, обращенным в прах и пепел. Последнее, что можно было заметить на картине, — это дымившиеся руины, среди которых не было ничего уцелевшего, живого.

Медленно сдвигался тяжелый занавес, скрывая поблекшую картину. Дубравин не верил своим глазам.

— Невероятно!.. — бормотал он. — Ведь подобную картину я видел на Земле. Художник точно так же рисовал гибель японского города Хиросимы от атомной бомбы. Неужели…

Снова полилась певучая речь Ми—диона.

— После этих разрушений и огромных жертв было окончательно решено применить ядерный взрыв против разбушевавшегося огня Улейямы. На большой воздухолет поместили снаряд с ядерным горючим, который должны были сбросить на другом полушарии на огненный материк. Воздухолет назад не вернулся, но ядерное горючее он сбросил на огнедышащие горы. Что там произошло, никто не знал, но извержения огня прекратились — и на довольно длительное время.

В это время совет старейшин Айяватти собрал в своей глубинной резиденции всех выдающихся ученых. «Мы отдаем вам пластмассы и весь наш металл, — заявил им глава совета. — Вы должны построить несколько опытных убежищ, которые длительное время смогут, оставаться изолированными от внешнего мира. Создайте на глубине пятисот локтей поселения со своей атмосферой и искусственным солнцем, с автоматически действующими заводами. Пусть в этих убежищах фаэты будут столетиями обеспечены всем необходимым».

Еще не было закончено строительство глубинных поселений, как на Улейяме снова запылало лучистое пламя. Стало ясно, что если оно будет продолжаться, то из воздуха планеты выгорит все ценное, и он станет непригодным для дыхания живых существ. Тогда снова по решению совета старейшин была применена ядерная бомба против огнедышащих гор. Она погасила лучистое пламя, но на этот раз ненадолго. Вновь вспыхнувший огонь обладал теперь такой силой, что его уже не удалось погасить ядерным зарядом обычной силы. Тогда ученые изобрели еще более мощный термоядерный снаряд. Его сила была чудовищно велика и оказывалась равной двадцати миллионам дозов взрывчатого вещества.

— Да ведь это водородная бомба! — прошептал Дубравин. Ми—дион устало закрыл глаза. Снова собравшись с силами, он продолжал:

— Тем временем странные явления в атмосфере все чаще и чаще стали принимать формы стихийных бедствий. Посерело небо над планетой. Участились ураганы. Усилились грозы. Продолжительные дожди и ливни сменялись жестокими засухами. В пору тепла неожиданно наступали резкие похолодания, а в пору холодов разыгрывались бурные оттепели. Все говорило о том, что вековая циркуляция воздушных масс оказалась нарушенной.

Несчастным фаэтам ничего не оставалось, как покориться судьбе и испытать последний термоядерный эксперимент. Но, услышав про огромнейшую мощь нового термоядерного снаряда, все жители поспешили укрыться под массивными сводами подвалов и убежищ. На экранах эфировизоров они видели, что творилось на поверхности планеты.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: