На молодую женщину вновь нахлынул рой ярких видений. Вот они с Энрике, совершенно нагие, как в час рождения, лежат в объятиях друг друга. Она чувствует жар его тела, его руки у себя на спине, на плечах, на груди, на… Нет-нет, надо остановиться! Ну где же ее сила воли? Увы, за эти несколько дней Джемайма поняла одно: во всем, что касается Энрике Валдеса, сила воли у нее напрочь отсутствует.

Все еще не оставляя попыток изобразить безразличие, она покачала головой.

— Эти часы прошли, Энрике. И лучше нам забыть о них раз и навсегда.

— Но мы же с тобой все еще вместе.

Глаза его сияли ярче звезд, что уже начали появляться на темнеющем небе.

— По чистой случайности.

— Все лучшее в жизни происходит по чистой случайности. — Энрике положил ладонь на плечо молодой женщины, ласково провел большим пальцем по шее.

Джемайма судорожно вздохнула и отшатнулась.

— Убери руки! — Вот вам и безразличие, вот вам и ледяное спокойствие! Мы же собирались поговорить, а не…

А не заниматься любовью. Не предаваться безудержной бурной страсти.

Энрике демонстративно вскинул руки, растопырив пальцы.

— Хорошо. Я тебя не трогаю. Просто поговорим.

Несколько мгновений они глядели в глаза друг другу. Потом Джемайма отвела взгляд.

— Наверное, нам лучше все-таки ехать.

— Ну хорошо. Тогда давай поговорим где-нибудь в другом месте. Ты хочешь есть?

Внезапно Джемайма поняла, что и впрямь проголодалась. Днем она лишь наскоро перекусила, а сейчас был уже совсем вечер.

— Я отвезу тебя куда-нибудь поужинать.

— Лучше отвези меня к дому моды, там моя машина. А оттуда я уж сама как-нибудь доберусь до дому.

Энрике с покаянным видом развел руками.

— Это невозможно. От пирога не осталось ни крошки.

Джемайма так и взвилась:

— Что?! Ты обманом втерся в мой дом и съел мой пирог?!

Привстав на цыпочки, она повнимательнее присмотрелась к его губам, точно ожидая увидеть на них предательские улики — крошки пирога.

И Энрике, естественно, не выдержал. Не успела молодая женщина опомниться, как он уже целовал ее. На миг Джемайма обмерла, вся отдаваясь сладости этого поцелуя. Кстати о сладости…

— Ах ты, воришка! — обвиняюще заявила она, найдя в себе силы отстраниться. — Так и есть, съел мой пирог. У тебя губы сладкие и корицей пахнут.

— Виновен по всем пунктам, — со смехом признался Энрике. — Но, учитывая, что это помогло мне сорвать поцелуй, ни в чем не раскаиваюсь и ни о чем не жалею.

Если говорить начистоту, Джемайма тоже ни о чем не жалела. Даже это мимолетное соприкосновение их губ подействовало на нее точно глоток вина. Да, определенно Энрике и только Энрике умел затронуть те струны ее души, которые молчали, как бы Гарсия ни старался.

И все же отныне никаких поцелуев. Во всяком случае, пока. Сначала надо как следует узнать человека, с которым свела ее судьба столь неожиданным образом.

— Ну, так и быть, раз уж ты съел мой ужин, а в магазин сегодня идти у меня нет никаких сил, можешь свозить меня куда-нибудь, — милостиво разрешила она. — Но только поужинать. Никаких десертов.

Энрике рассмеялся.

— Слушаю и повинуюсь, моя госпожа.

Они вместе отправились к машине Энрике — видавшему виды пикапу, неотъемлемой принадлежности любого жителя графства Чокто, который в той или иной степени связан с работой на свежем воздухе.

Молодой человек помог спутнице забраться на высокую подножку. Однако, почувствовав, как он подталкивает ее ладонью снизу, Джемайма усомнилась в том, что этот жест объясняется одним только желанием помочь ей.

Сев в машину, она отодвинулась на краешек сиденья и чопорно сложила руки на коленях. В кабине было совсем темно, но Энрике, должно быть, заметил, что она пытается окружить себя броней неприступности, и хмыкнул. Первые несколько минут ехали молча. Джемайме столько надо было сказать своему спутнику, и в то же время она толком не знала, с чего начать. А ведь еще несколько дней назад рядом с ним чувствовала себя очень легко и непринужденно.

Казалось бы, так ли уж многое переменилось? Энрике по-прежнему оставался тем самым восхитительным и страстным любовником, способным возносить ее на вершины экстаза. И он, безусловно, знает ее куда лучше, чем какой-либо другой мужчина… Правда, любовный опыт у нее невелик.

Нет, Энрике ничуть не изменился. Он остался тем же самым человеком. Тем же самым, совершенно незнакомым. Да вдобавок еще и из самой опасной разновидности людей. Из тех, кто любит риск, кто способен послать ко всем чертям размеренное, обеспеченное существование, надежность и обеспеченность ради погони за Синей птицей удачи. Из тех, кто никогда не будет счастлив в той спокойной, мирной и безмятежной жизни, о которой всегда мечтала Джемайма.

— Ты как?

— Спасибо, ничего, — прошептала она в ответ. Ну и человек! Ничего от него не укроется — вот и сейчас безошибочно ощутил, что она нервничает.

— О чем ты думаешь? — негромко спросил Энрике.

— Не знаю… Наверное, все еще думаю, что вижу кошмарный сон и вот-вот проснусь, — после минутной паузы призналась Джемайма.

— А тебе не кажется, что мне обидно такое слышать?

Она тотчас же ощутила укол совести и быстро повернулась к своему спутнику.

— Прости, я вовсе не имела в виду, что все было так уж кошмарно.

Однако легкая улыбка Энрике подсказала ей, что он решил просто подразнить ее.

— Что ж, это утешает. А что именно было не так уж кошмарно? Вечер на лоне природы? Или последующая ночь в твоей комнате? Или наше субботнее свидание у меня в номере?

Джемайма мгновенно вспомнила все так, словно это было минуту назад, как она стояла напротив него, как медленно он расстегивал пуговки ее платья, как страстно ласкал… Ее бросило в дрожь.

Энрике придвинулся ближе. Рука его нашла и нежно сжала ее руку. Джемайма так и вцепилась в него — сейчас она отчаянно нуждалась в нежности, ободрении, понимании. И он, как всегда, отлично понял, что с ней творится.

— Прости. Зря я это сказал. — Хотя из них двоих Энрике гораздо лучше владел собой, но и у него слегка сел голос. Должно быть, молодой человек тоже позволил чувственным воспоминаниям ненадолго захлестнуть себя. — Я вовсе не пытаюсь поймать тебя в ловушку прошлого, снова соблазнить. Я ведь вижу, как ты переживаешь.

Не пытается снова соблазнить? Возможно, возможно… Но если он не перестанет так нежно поглаживать большим пальцем ее ладонь, то соблазнять и не придется — она сама отдастся ему прямо здесь, на потертом сиденье пикапа.

— Послушай… — откашлявшись, чтобы скрыть смущение, начала она, — я передумала. Лучше отвези меня сразу домой. Я найду, чем перекусить. А машину свою заберу со стоянки завтра после работы. Мне правда надо немного побыть одной.

Домой, домой! И скорее, пока она не позволила нарастающему желанию взять верх над последними крохами здравого смысла.

Казалось, Энрике хотел было что-то возразить, но не стал. Не отпуская руки Джемаймы, он молча вырулил на дорогу к жилищу Андер-хиллов. Пользуясь темнотой, молодая женщина украдкой любовалась четким мужественным профилем, волевым подбородком, чувственными губами возлюбленного. И как только она могла спутать его с братом?..

Только когда уже подъезжали к дому Джемаймы, Энрике нарушил молчание.

— И долго ты намерена все обдумывать? Когда мы снова увидимся? Завтра?

— Не знаю.

Во вздохе Энрике чувствовалась досада.

— Ну, так хотя бы поговори со мной. Поделись своими сомнениями. Что тебя смущает? Боишься, что Гарсия что-нибудь скажет? Не скажет — уж я-то сумею его заставить молчать, не волнуйся.

Вот два сапога пара!

— Спасибо, ты меня утешил, — фыркнула Джемайма, но честно попыталась заглянуть в себя и ответить на его вопрос. — Что меня смущает? Ощущение, будто ситуация выскальзывает у меня из рук.

— А ты привыкла всегда держать все под контролем, да?

Молодая женщина невесело засмеялась.

— Иначе я просто не выжила бы. Или, во всяком случае, не смогла бы растить сестренку с братом. Не скажу, что мне и вправду всегда удается все контролировать, но я очень стараюсь.