Дальнейшие события запомнились Громыко и Яне как бесконечный бег с препятствиями по сильно пересеченной местности. Мокрая листва хлестала оперативников по лицам, под ноги постоянно подворачивались корни деревьев, какие-то коряги. Если бы не зеленоглазый незнакомец, они бы уже давно заблудились в темном парке.

К удивлению Громыко, хозяин подземелий, хотя и казался сильно немолодым человеком, но его выносливости можно было позавидовать. В конце сумасшедшего ночного марафона Гуцула тащил уже практически один Черный плащ.

Возле огромных дубов, чернеющих исполинскими силуэтами на фоне темно-коричневого московского неба, подсвеченного миллионами огней гигантского города, зеленоглазый остановился. Перевалив слабо мычащего пленника на плечи Громыко, он шагнул в сторону и отворил люк, из которого пробивался слабый свет.

– Сюда, скорее!

Дважды ему повторять не пришлось. Яна подхватила Гуцула за ноги, и вдвоем с Громыко они спустили окровавленное тело вниз.

Люк захлопнулся. Зеленоглазый заложил в скобы внушительного размера железный засов, сделал радушный жест:

– Прошу!

Спустившись по каменной лестнице, оперативники втащили Гуцула в круглую комнату со столом посредине. Двое парней – невысокий пухловатый очкарик с сильно побитым лицом и сутулый мрачный здоровяк – поднялись им навстречу с деревянного ящика.

– Воды, бинтов, аптечку! – скомандовал Громыко, бережно укладывая раненого на стол. Парни бестолково заозирались, потом очкарик неуверенно обратился к вошедшему последним хозяину:

– Простите, тут вот… медикаменты требуются…

– Увы! – развел руками зеленоглазый. – Мне по причинам, о которых я расскажу позже, они ни к чему, поэтому лекарств я не держу. Впрочем, чистую тряпку предложить могу…

– Без медицинской помощи он к утру умрет, – тихо сказал Яна. Она распахнула щегольский кожаный пиджак Гуцула, расстегнула пропитанную кровью рубашку. Пуля вошла авторитету в грудь возле левого соска. Из раны толчками шла кровь.

Сутулый парень подошел поближе, посмотрел, нахмурил и без того сведенные к переносице брови:

– Не жилец. Внутреннее кровотечение сильное, наверняка легкое задето…

– Воевал? – спросил Громыко, чтобы хоть как-то отвлечься от безрадостных мыслей о безрезультатности всех их с Яной действий.

– Пришлось, – без эмоций ответил парень, сунул широкую ладонь: – Илья. Моего друга зовут Вадим.

– Николай. Это – Яна, – в свою очередь назвал себя и Коваленкову Громыко, кивнул на полукруглую дверь, расположенную напротив той, через которую они вошли и за которой скрылся хозяин: – А этого ты знаешь?

– Да не особо… Час назад познакомились. Говорит, что граф. Зовут Федор Анатольевич. Говорит, мы тут все не случайно. Говорит – для нас для всех это очень важно. Сигареты у вас есть, а то мои кончились?..

Громыко протянул Илье полупустую пачку. Вадим приблизился к постанывающему Гуцулу, с опаской посмотрел на рану, поверх которой Яна накладывала тампон, сделанный из носового платка.

– Простите, а кто это? – Зава ткнул пальцем в раненого.

– Много будешь знать – скоро преставишься, – немедленно отреагировал Громыко. Он не знал этих людей и откровенничать с ними не видел никакого резона. Впрочем, разузнать побольше о незнакомцах было бы не грех. Подойдя к прикуривающему Илье, Громыко сунулся с сигаретой к огоньку, спросил как бы невзначай:

– Чечня?

– Афган.

– Ты ж молодой вроде для Афгана? – удивился Громыко. – Оттуда войска еще в восемьдесят девятом вывели…

– Кого-то вывели, кого-то оставили, а кого-то и потом ввели, – без эмоций ответил Илья.

– Ранен был? – продолжил неторопливый разговор майор.

– Угу…

– А по жизни чем занимаешься?

– Студент, – уклончиво сказал Илья, покосившись на любопытного собеседника с некоторой неприязнью.

– А чего в милицию не пошел? Имел бы шансы отомстить. Тут этих моджахедов по Москве бродит… – Громыко немного разозлила непробиваемость Ильи, и он решил расшевелить его.

Ответ обескуражил майора. Илья докурил, загасил окурок о подошву, посмотрел Громыко прямо в глаза и ответил таким тоном, что стало ясно – тема закрыта:

– Я после госпиталя зарок дал: никогда больше не брать в руки оружие. Совесть мучает.

– А-а-а… Пацифист, стало быть. Ну-ну… – разочарованно протянул Громыко, но комментировать слова нового знакомого не стал. Чутье подсказало ему – парень хоть и держится спокойно и независимо, но на самом деле весь на взводе.

Зеленоглазый вернулся с медным тазиком, полным кипятка, каким-то кожаным круглым футляром и огромной белой простыней под мышкой. Яна тут же определила Илью и Вадима рвать простыню на бинты. Громыко тем временем раскрыл футляр и хмыкнул: перед ним был большой, предметов в тридцать, набор раритетных хирургических инструментов.

– Н-да, врача бы сюда хорошего… Глядишь, и спасли бы терпилу, – ни к кому особо не обращаясь, проговорил майор, вопросительно посмотрел на зеленоглазого. – Кстати, любезный, мы тут худо-бедно познакомились, а вот вашего имени…

– Федор Анатольевич Торлецкий, граф, – хозяин церемонно наклонил голову, при этом от проницательного взора Громыко не укрылось, что сделал он это очень осторожно, словно боясь повредить шею.

– Граф? Ну-у… А дальше? Зачем вы нам помогаете? Что, вообще, происходит? Я втемную играть не люблю.

– Думается мне, сударь, что прежде чем заняться выяснением того, кто есть кто, нужно приложить усилия для спасения раненого. Ваша… м-м-м, ассистентка мало сведуща в медицине, да и молодые люди явно не имеют надлежащего образования, – проскрипел граф. Громыко отметил про себя, что голос его стал намного холоднее, видимо, что-то в словах майора Торлецкому не понравилось.

– Есть! Есть же врач! – вдруг завопил Зава, комично хлопая себя по лбу. – Илюха, карточку давай! Врачиха со Скорой, она же говорила – если что…

Илья молча вытащил из внутреннего кармана грязной куртки белый прямоугольник, протянул другу…

– Па-азвольте полюбопытствовать! – подражая старомодной речи графа, Громыко быстро выхватил визитку из пальцев Ильи, глянул и усмехнулся. – Ну дела… Сама Людмила Ивановна Трифонова! Янчик, ты погляди, какие бывают вездесущие люди…

– Вы ее знаете? – спросил Илья.

– Ну как же, как же. Л. И. Трифонова, она же «Люся-штука»… Впрочем, нам выбирать не приходится. Валяйте, парни, звоните. Люська – тварь редкостная, но дело свое знает туго. Тут другой вопрос – как она сюда попадет? По парку бойцы Калача табуном носятся, все дороги вокруг перекрыты, это сто пудов…

– А если ее через подземный ход? Я так понимаю, что мы в том же… подвале? – Яна вопросительно посмотрела на хозяина. Тот усмехнулся и сдержанно кивнул. Громыко задумался, потом решительно хлопнул ладонью по столу:

– Пойдет. Бери с собой этих орлов и дуйте за врачихой. Передашь Люське приветик от меня – она сюда вперед вас прибежит! Все, время дорого! Граф, проводи народ.

Народ послушно скрылся за дверью. Взяв на заметку, что никто не оспаривает его право распоряжаться и отдавать приказы, Громыко подошел к Гуцулу, приподнял веко, посмотрел на неподвижный, расширенный болью зрачок.

– Эх, Гуцул-Гуцул… Если ты кони двинешь, падла… Бляха, придется тогда Калача брать! А он в нашей муйне про долбеней этих ни ухом, ни рылом, я чую. Так что ты не вздумай. Держись, давай, слышишь? На крайняк, хотя бы в себя приди, что ли…

Смочив уже подостывшей водой кусок простыни, Громыко промокнул раненому запекшиеся губы, обтер бледный лоб, устало присел на деревянный ящик, ни к селу, ни к городу стоящий в этой странной круглой комнате.

Скрипнула дверь – вернулся Торлецкий. Постоял некоторое время поодаль, потом подошел ближе:

– Николай Кузьмич, вы, верно, желаете получить, как это у вас говорится, исчерпывающую информацию?

Громыко удивленно посмотрел на зеленоглазого графа:

– Я что-то не пойму причин такой своей сегодняшней известности. И этот… – он кивнул на Гуцула, – меня знает, и ты.