В буржуазной историографии решающее значение придается как раз изменению военного дела. Появление рыцарского войска связывается с заменой пешего строя конным. Некоторые историки доходят даже до того, что пытаются объяснить изменением военного дела упадок крестьянской свободы и закрепощение крестьянства; они пытаются, таким образом, объяснить причины их следствиями. Замена пешего крестьянского войска конным рыцарским войском, начавшаяся еще в VIII в. вследствие разорения и закрепощения свободного крестьянства и усиления внешней опасности со стороны арабов, достигла ко времени распадения Каролингской империи таких масштабов, что конное войско, если не численно, то по значению получило преобладание над пешим. Однако все свободные крестьяне обязаны были выполнять еще военную повинность, кооперируясь и снаряжая из своей среды конных и пеших воинов.

В Германском государстве военное устройство сохраняло продолжительное время те черты, которые были ему присущи в Каролингской империи. Удельный вес пешего войска, в связи с наличием значительного количества мелких аллодистов, был здесь первое время не ниже, чем во Франкской империи IX в. Но уже к середине X в. положение начало резко изменяться и рыцарское войско получило преобладание над пешим[685]. Однако, крестьянская пехота еще и во второй половине XI в. не утратила полностью своего значения в военной организации государства. Ее удельный вес особенно сохранялся в восточных областях, где процесс формирования феодальных отношений совершался замедленным темпом.

В связи с переустройством военных сил на основе рыцарской службы и ленных отношений происходило все большее сокращение войск, собираемых непосредственно королем и его административным аппаратом и одновременно возрастало значение частного воинства крупных феодальных землевладельцев. Однако, общая военная организация всего государства не разрушалась. Интересы обороны и стремление к внешним завоеваниям заставляли всех феодалов страны сохранять единую военную организацию во главе с общим верховным главнокомандующим – королем. Эта единая военная организация строилась на основе ленных отношений, как военно-феодальная иерархия «щитов».

Но феодалы не оставляли в покое и подавленного эксплуатацией крестьянства. Они выбросили крестьян из официальной военной организации господ, но отнюдь не отказались от использования их в качестве вспомогательной, а при случае и ударной военной силы. В такой же роли они стремились использовать и бюргерство поднимавшихся городов.

На плечи низших слоев взваливалось дело защиты территории от внешних вторжений и прочие тяготы, связанные с внутренними и внешними войнами. Таким образом, «разделение труда» в этом обществе выглядело не так идиллично, как его изображала официальная феодальная идеология и продолжает изображать реакционная буржуазная историография, – что землевладельцы пахали, а дворяне сражались и «охраняли труд землевладельцев». Землевладельцы не только пахали и содержали паразитирующих господ, но и защищали обрабатываемую ими землю; господа мало заботились об обороне страны, а больше устремлялись на захват чужих земель за пределами своего государства.

Так, в общих чертах, обстояло дело с военной организацией феодального государства. Посмотрим, какой она имела конкретный вид.

В IX – начале X в. современники называли войско populus exercitus, militia или просто по наименованию племен, участвующих в нем (Franci, Saxones, Suevi, Baioarii, Lotaringi, Sclavi etc.). Так, в Бертинских анналах за 867 г. мы читаем: «Король Людовик с саксами и тюрингами направился походом против ободритов и приказал, чтобы остальные войска его государства (reliquum populum regni sui) тоже были готовы к походу»[686].

Под саксами и тюрингами здесь, как и в других подобных случаях, подразумевались все воины – и феодалы и крестьяне, под reliquum populum regni sui, очевидно, подразумевались воины других областей. Все эти воины должны были сами себя подготовить (praeparare) к походу. Эта подготовка-снаряжение, заготовка пищи и провианта – проводилась, по всей вероятности, в согласии с предписаниями капитуляриев франкских императоров. Крестьяне снаряжали воинов, кооперируясь по-двое, по-трое и т. п.

Видукинд рассказывает, что Генрих I перед началом войны с венграми «собрал весь народ (convocato omni populi)[687]. Под народом здесь следует понимать всех воинов – и феодалов и мелких аллодистов-крестьян. В другом месте у Видукинда сказано об отряде воинов и бесчисленном множестве воинства (militum, manu, exercitus quoque innumera multitudine)[688]. В этом случае автор имел в виду две различные части войска: – militia – более узкий круг, exercitus – более широкий. Очевидно, под первым подразумевалось отборное конное войско, под вторым – общее ополчение.

Из приведенных данных можно заключить, что войска в этот период собирались еще в порядке общего ополчения.

Для оборонительной войны против вторгнувшегося противника собиралось всеобщее ополчение в составе всего населения, в том числе и несвободного. В Саксонии существовал на этот счет весьма строгий порядок. По словам Лиутпранда, в ополчение обязаны были являться все мужчины в возрасте от 14 лет под угрозой казни[689]. Общее ополчение объявлялось здесь не редко еще и в X – XI вв.

В законах об охране мира устанавливалась общая обязанность для всех жителей, в том числе и сервов, выступать вооруженными в случае войны с вторгнувшимся противником, а также для преследования разбойников и нарушителей мира. Ослушники наказывались высоким штрафом: князья в размере 10 ф., нобили – 5 ф., свободные и министериалы – 2 ф., литы и сервы – 5 сол.[690].

Крестьян мы видим в войсках как в IX – X вв., так и в XI в. Об этом говорят и прямые и косвенные данные.

Крестьянское войско это в большинстве пехота. Удельный вес пехоты еще и в X в. был значителен. Из рассказов хрониста Регино (начало X в.) можно заключить, что пехота преобладала еще в немецких войсках[691].

По данным Видукинда, саксонское войско, до проведения Генрихом I мероприятий по усилению конницы, состояло по преимуществу из пехоты. В войне со славянами в 929 г. действовало «огромное множество пехоты» (peditum innumerabilem multitudinem)[692]. Конница была создана Генрихом I для войны с венграми, сильными своей конницей[693]. Пехота еще и при Генрихе II играла значительную роль[694]. Войско восставших саксов было в большинстве пешим (vulgus pedestre)[695].

Рассказ Видукинда о том, что Оттон I угрожал французскому королю нашествием в его страну воинов в соломенных шляпах[696], видимо, не может являться свидетельством крестьянского характера его войска. Соломенная шляпа являлась национальным головным убором саксов[697].

Имеются прямые свидетельства о наборе крестьян в войска по графствам и сотням, неоднократно производившемся Генрихом IV во время войны с князьями. По рассказу анналиста Бертольда, в 1078 г. Генрих IV набрал по графствам (в районе Верхнего Рейна) большое крестьянское войско[698]. В другом месте этой хроники рассказывается, что Генрих IV набрал 12 тыс. крестьян и поставил их на р. Неккаре с заданием не допустить соединения войск антикороля Рудольфа с войсками Бертгольда[699]. Неизвестно, какие это были крестьяне – свободные или крепостные. Скорее всего, что среди них преобладали крепостные. Вербовали крестьян в войска сторонники Генриха IV, епископы Базельский и Страсбургский, и набирали, по всей вероятности, во владениях своих церквей к на землях домена. Феодалы нанесли поражение крестьянскому войску, взяли многих крестьян в плен и устроили над ними страшную расправу – подвергнув всех поголовно кастрации. Этим унизительным наказанием феодалы мстили крестьянам не только как своим военным, но и как классовым противникам, взявшимся за недозволенное им занятие воинов[700]. Генрих IV в войнах с князьями использовал и горожан. По рассказу Бруно, в войне с антикоролем Рудольфом, королевские войска состояли большей частью из горожан[701]. Инициатива привлечения горожан исходила даже не от короля, а от самих городов. Жители г. Вормса вооружились против своего епископа, занимавшего враждебную королю позицию, изгнали его и предложили военную помощь Генриху IV: «Они вооруженные вышли навстречу королю не для того, чтобы оказать сопротивление, а чтобы обратить на себя его внимание их количеством, боевой готовностью, многочисленностью их избранного юношества, готового к войне»[702]. В привилегии горожанам Вормса Генрих IV указывал, что, в то время как все князья выступили против него, одни жители Вормса сохранили верность и преданность королю и показали себя готовыми защищать его против всех врагов[703]. В 1077 г. в Вормсе произошло снова восстание в пользу Генриха IV[704]. За короля Генриха IV выступили также горожане Майнца, изгнавшие из своего города антикороля Рудольфа вместе с подерживавшим его майнцским архиепископом[705]. В 1105 г. жители Майнца снова выступили с оружием в руках в поддержку Генриха IV против его врагов князей и их ставленника Генриха V. Они изгнали из города врагов короля и ценой огромных усилий держались в осажденном городе до прихода Генриха IV. В письме горожан Майнца к Генриху IV нашли свое выражение те упования и надежды, которые возлагали горожане на королевскую власть:...«Со всех сторон нам угрожают наши враги, которые являются и твоими врагами... Наша жизнь в смертельной опасности. Боимся, что не сможем долго защищать наш город против такого большого количества княжеских войск, если не пришлешь нам помощи... Не оставляй нас в такой смертельной опасности, спеши на помощь ради твоей чести и спасения твоих верных»[706]. На помощь Генриху IV и осажденным горожанам Майнца собралось около 20 тыс. конного и пешего войска из других рейнских городов.