После этого, конечно, не приходится удивляться, что Генрих IV обращался иногда за помощью к горожанам[707]. Можно только сказать, что королевская власть в Германии, за исключением может быть одного Генриха IV, мало обращала внимания на этого своего военного и политического союзника. Вместо использования городов в целях усиления собственных позиций, королевская власть отдавала города на съедение крупным феодалам.

Приведенные нами данные о военной службе крестьян и горожан вовсе не свидетельствуют, что эти классы феодального общества занимали место в военной организации государства наравне с феодалами. На них только взваливали военные тяготы, заставляя браться за оружие (и при том не благородное, а грубое мужицкое) в исключительных случаях, когда феодалам и королю становилось невмоготу[708].

До середины X в., когда в отдельных областях Германии сохранялась еще значительная масса свободных крестьян, здесь, как и в Каролингской империи, собирались общие ополчения. С исчезновением свободного крестьянства, войско стало почти исключительно рыцарским и комплектовалось из вассалов и министериалов, принадлежавших королю и отдельным вотчинникам. Крепостных набирали только в качестве оруженосцев и обслуживающего персонала. При обороне, и в некоторых случаях во внутренних войнах короля с феодалами, использовалось все население областей.

Из официальной военной организации крестьяне изгонялись. В середине XII в. это завершилось изданием специальных законодательных предписаний о запрете крестьянам и горожанам носить оружие и пребывать в войсках[709].

Но это не значит, что крестьяне избавлялись от военных тягот. Им запрещали только пользоваться привилегией благородных – заниматься профессией воина, хотя военные налоги и повинности для них оставались. Эти налоги и повинности отнимали часть феодальной ренты у вотчинников, однако всей своей тяжестью они ложились на крепостных деревни и на городское население. Для некоторых категорий крепостных (фискалины и отдельные группы чиншевиков) военные налоги являлись основным видом повинностей[710].

Военные налоги и повинности существовали на протяжении всего изучаемого периода. В Прюмском урбарии (893 г.) военный налог фигурирует под названием hostilitium. Его платили все крепостные, как держащие мансы (свободные, литские и рабские), так и не имеющие мансов – в размере 4-5 денариев[711]. В источниках X – XII вв. военный побор выступает под старым каролингским названием adjutorium, иногда supplementum[712]. Размеры этих поборов весьма солидны. Согласно Constitutio de expeditione Romana (монастырь Химзее XII в.) для итальянского похода собирался налог (supplementum) в следующих размерах: с горожан, имеющих значительную собственность (buringi) – 10 сол. и лошадь, с мансионариев – 5 сол., с более мелких держателей (absarii) – 30 ден., с держателей отдельных бунуариев (bunuarias) – 15 ден., с обладающих хоть каким-либо движимым имуществом (quorumlibet larum possessores) – 6 ден.[713].

Крепостные аббатства Мауэрмюнстер в Эльзасе должны были на случай итальянского похода вносить весь годовой чинш, в случае других военных предприятий – половину годового чинша[714]. Военные поборы с крепостных собирали органы вотчинной власти – фогты и виллики. Они использовались для снаряжения феодальными землевладельцами ополчений. При освобождении королем отдельных церковных учреждений от воинской повинности[715], поступления от военных поборов полностью шли в пользу данных феодальных землевладельцев.

Не в меньшей мере, чем крестьян, военные поборы угнетали городское население. Горожане обязаны были платить значительные денежные налоги и выполнять различного рода натуральные военные повинности, участвовать в обороне города, а также нести сторожевую службу[716].

Посмотрим, как выглядела военная организация государства в целом.

Если в раннефеодальном государстве войска собирались из ополчений отдельных сотен и графств, то теперь они, как правило, составляются из феодальных ополчений отдельных крупных землевладельцев. Если прежде войсками предводительствовали королевские уполномоченные – графы, сотники и др. в силу королевского приказа, то теперь ими командуют магнаты – «собственные господа» воинов, подчиненные королю только как вассалы своему верховному сюзерену. Таким образом, военная организация, как и вся государственная организация вообще, стала менее сплоченной, децентрализованной. Она строилась на основе феодального землевладения и ленной системы. Каждый феодал располагал собственными контингентами воинов в количестве, соответствующем его рыцарским ленам. Король, как крупный феодальный землевладелец, имел собственных воинов, вассалов и министериалов[717] и, как верховный сюзерен, призывал на войну всех вассалов королевства с их военными контингентами.

Феодальные ополчения состояли из рыцарей (свободного происхождения и министериалов). Рыцари-воины, начиная со времени Генриха I, заковывались в латы (lorica) и имели тяжелое вооружение[718]. Тяжестью своих доспехов и вооружения немецкие воины поражали иностранцев и вызывали с их стороны насмешки. По словам Лиутпранда, Никифор Фока насмехался над этими воинами, что они не в силах сражаться из-за тяжести доспехов и огромных размеров вооружения[719].

На снаряжение такого войска требовались огромные средства, а для его обслуживания в походах и в боевой обстановке необходимы были огромный обоз и многочисленный обслуживающий персонал из крепостных и сервов (в римском походе Генриха V в 1111 г. участвовало около 30 тыс. немецких рыцарей и более чем в два раза столько обслуживающего персонала)[720].

Теоретически военная организация выглядела как стройная иерархия военных щитов[721], в которой были строго распределены военные функции и определены государственные обязанности вассалов. На деле же каждая ступень иерархии, каждый «щит» и даже каждая боевая единица представляли собой автономное целое и поддавались общей организации только в той мере, в какой она отвечала интересам феодалов.

Первое время в условиях могущества племенных герцогств (нач. X в.) общегосударственная военная организация, поскольку она вообще существовала, состояла из военных сил отдельных герцогств. Каждый герцог собирал самостоятельно ополчение и командовал им. Король, как один из герцогов, командовал ополчением своего герцогства, в лучшем случае – войсками нескольких герцогств[722]. При совместных экспедициях, герцоги признавали за королем верховное командование, оставляя за собой распоряжение собственными контингентами[723].

С ослаблением власти племенных герцогов, военная организация до некоторой степени централизовалась. Однако герцоги и другие крупные феодальные землевладельцы оставались по существу хозяевами своих военных контингентов, и, в случае столкновений с королем, имели возможность вести против него военные действия. Таких примеров мы знаем множество даже со времени наиболее могущественных королей – Оттона I и Генриха III[724].