Глава десятая

Что-то жёсткое больно впилось в скулу. Что-то, на чём лежала его голова. Нужно было сменить положение, перевернуть голову, размять больное место. Вот только как это сделать? Немного подумав, он понял, что для этого нужны руки. У него есть руки? Должны быть, вот только где?

Пролежав так ещё некоторое время, он понял, что ничего ему в лицо не впилось, не могло впиться, поскольку лежит он на спине, лицом кверху. Глаза его видят потолок светло-серого цвета, сейчас день, или утро, а потому в окно льётся яркий свет.

Ходок попытался пошевелиться, успешно, даже руки нашлись. Вот правая, а вот левая. Или наоборот? Неважно. А вот попытка поднять голову и осмотреться оказалась неудачной. Картина мира снова закружилась, а к горлу подкатила тошнота. Возможно, он бы и блеванул сейчас, но желудок был безнадёжно пуст, поэтому пришлось просто закрыть глаза и пытаться остановить вращение, прислушиваясь к редким и нерегулярным ударам своего сердца.

- Не двигайся, - раздался голос сверху, показавшийся ему громовыми раскатами. Снова вернулась головная боль и тошнота. – Тебя контузило, сильно, поэтому постарайся просто лежать. Постепенно придёшь в норму.

Кажется, это был голос Румына.

Поскольку более ничего не оставалось, он как можно крепче закрыл глаза и лежал, стараясь пореже дышать, чтобы не провоцировать тошноту. Сколько точно прошло времени, он не знал, изредка проваливался в сон, потом снова выпадал реальность, плохо представляя разницу между одним и вторым.

Когда, наконец, наступило облегчение, он пошевелился и открыл глаза. Был уже вечер, вот только того дня, или следующего, он не знал. Может быть, вообще неделя прошла, или месяц. Ник обвёл глазами помещение, сфокусировал взгляд (получилось!) на своих товарищах, которые сидели рядом и ужинали. Взгляды мгновенно устремились к нему.

- Где я? – голос был какой-то чужой, пересохшее горло с трудом выталкивало слова.

- Всё там же, - с улыбкой ответил Алекс, - на нашей временной базе. Попал под удар беспилотника, тебя контузило, а вдобавок сильно ударился головой. Провалялся двое суток, изредка приходя в сознание. Теперь вот пришёл. Как на ноги встанешь, так домой поедем.

- Пить дайте, - попросил Ник, прикидывая, сможет ли он пить, или всё выльется обратно.

Ему протянули жестяную кружку. Он приподнялся на локтях, взял её двумя руками и поднёс ко рту, прохладная вода заполнила пересохший рот. Он какое-то время подержал её так, потом с большим усилием проглотил. Потом ещё глоток, и ещё. Желудок попытался возражать, но не смог. Примерно полкружки он выпил, после чего отдал кружку и снова лёг. Всё же, в районе левой скулы было что-то, что его беспокоило. Подняв руку, он прикоснулся к коже лица. Кончики пальцев нащупали шов, небольшой, сантиметра четыре, из которого торчали нитки.

- Я сам зашивал, - сказал ему Румын, - тебе осколком кожу порвало на лице, ничего страшного, но шрам останется.

- Переживу, - выдохнул Ник, - а что это, вообще, было?

- Ударный беспилотник, - объяснил Румын, - только странный, такое чувство, что для войны приспособили игрушку. Маленький, очень маневренный, а на нём две ракеты с мощным зарядом. Мы его сбили.

- Как?

- Будешь смеяться, прикладом. После того, как он по крыше ударил, хорошо, кстати, ударил, там сейчас дыра огромная, этот механический монстр залетел в одно из окон, собираясь потратить вторую ракету уже на нас. Вот только был этот дрон, а точнее, тот, кто им управлял, конченым идиотом. Не знал убогий, что в таких ракетах защита от дурака есть, взрыватель не сразу на взвод ставится, нужно для этого метров десять пролететь, а то и двадцать. И уж точно нельзя такое использовать в помещениях. Короче, ракета эта только стену поцарапала, да и упала на пол, а потом Алекс к дрону подбежал, треснул прикладом и сломал один из винтов. Там ведь пластиковое всё, хрупкое. Потом добили.

- Дальше ясно.

- Мы его в качестве приманки положили рядом с домом, вот, ждём гостей, а они всё не идут.

- А должны?

- За камерой обезьянка, помнится, прибежала.

- И чем кончила? - Ник через силу усмехнулся, - наши оппоненты иногда поступают странно, но я их дураками не считаю, или, допускаю, им останки дрона просто не нужны.

- Может, и так, - не стал спорить Румын, - придут, не придут, какая разница? Отбиться при необходимости сможем. Ты другое скажи, как чувствуешь себя? Как скоро сможешь хотя бы на коне держаться? Домой пора двигать, хабара взяли много, молодым под венец не терпится, оружие опробовали, работает отлично и прицелы точные.

- Думаю, - неуверенно сказал Ник, прислушиваясь к своим ощущениям, - завтра смогу, если на коне ехать.

- Ну и добро, на одного посадим тебя, на другого Хелену, ещё двоих мешками нагрузим, а сами рядом пойдём. А теперь съешь чего-нибудь, хоть кусочек, а потом поспи ещё, а утром на тебя посмотрим.

На следующий день, уже к обеду, Ник успел пожалеть, что объявил себя здоровым, ему хватало сил самостоятельно встать и пройти несколько метров. Но, просидев полдня в седле, сильно сдал, особенно с учётом того, что шли они по сильно пересечённой местности. Слабость заставляла вцепляться мёртвой хваткой в луку седла, чтобы не свалиться с лошади. Поднявшийся холодный ветер пробирал до костей.

Двигались они непозволительно медленно. К границе Пустошей подошли только поздней ночью. Их, кажется, никто не преследовал, по крайней мере, они никого на этот раз не видели. Притихли и волки, которые в эту пору становятся опасны, видимо, прошлый конфуз под предводительством неубиваемого «оборотня» убавил уверенности в своих силах.

Когда, наконец, они остановились на ночлег, Ник буквально кубарем скатился с седла и на четвереньках подполз к костру, который только начали разводить. Отсыревший после небольшого снежка хворост разгорался медленно и сильно дымил. Щурясь от едкого дыма, Ник тянул к огню замёрзшие руки, тепло понемногу проникало в него, принося некоторое облегчение. Тем не менее, было похоже, что в нагрузку к последствиям контузии, он ещё и простудился.

- Ты только до Вольфа доберись, - говорил ему Алекс, - он такую ерунду быстро вылечит. Скоро забегаешь, как резвый козлик.

Так оно и было, бывший патологоанатом оказался неплохим врачом, простудные заболевания лечил быстро, даже не прибегая к антибиотикам, которые всё равно были недоступны. Вот только до него было ещё три дня пути, а с такой скоростью ещё больше.

Ужин был скудным, продуктов они взяли мало, а в Пустошах пробыли дольше, чем собирались. Том захватил с собой немного мяса, которое теперь и сварили в котелке, добавив туда ложку каши. Еда получилась сытная, вот только на каждого вышло совсем немного. Ник съел больше других, несмотря на все протесты, ему выделили дополнительные три или четыре ложки.

Утром следующего дня они позавтракали остатками сухарей, больше еды не было, осталась только вода во флягах, да немного овса, который отняли у лошадей. Ник проснулся совершенно разбитый, его продолжал бить лёгкий озноб, слабость и недомогание не отпускали, появился кашель.

Как бы то ни было, а обузой для товарищей он быть не собирался. Кое-как вскарабкавшись на лошадь, он плотно завернулся в пончо и тронулся шагом с места. Рядом шагали остальные, даже Хелена теперь шла пешком, пожалев кобылу, а ещё более остальных ходоков, которые теперь получили возможность идти почти без груза.

На третий день Румын подстрелил косулю, мелкую, тощую, но это была долгожданная еда. Ради такого даже сделали привал, очень скоро на небольшой поляне пылал приличных размеров костёр, кони, временно избавленные от поклажи, ответили вздохом облегчения и теперь активно щипали сухую траву. Очень скоро в котелке булькал аппетитный бульон, в который, правда, нечего было добавить, кроме соли, да каких-то трав, которые набрали по дороге. Но и это было прекрасно, сытный мясной суп придал всем сил и бодрости. Даже Ник, стал немного улыбаться, хотя по-прежнему был бледен и вял, а ел с неохотой, нужно было скорее отправить его к доктору.

В середине четвёртого дня они вышли на окраину Люшена. До этого в маленькой деревеньке, названия которой никто не запомнил, им удалось купить немного хлеба. Один крестьянин позарился на деньги, жадность к которым перевесила даже боязнь ходоков. Полученные два каравая съели быстро, не чувствуя вкуса.

Вот, наконец, показалась окраина города, на улицах было мало людей, в такую погоду все предпочитали сидеть по домам. Редкие прохожие ходоков, как обычно, сторонились. Вот только Хелена, которую здесь многие знали, вызывала у них удивление. Девушка выглядела измотанной, сильно похудела, спутанные волосы выбивались из-под платка, но при этом счастливая улыбка не сходила с её лица. Вот она, идёт под руку с любимым, теперь она его жена, пусть они пока и не обвенчались, но им это теперь никто не запретит. Простое человеческое счастье, теперь бы ещё Влада вернуть к купеческим занятиям, или чем там его батя занимался?

Все эти мысли проносились в мозгу Ника, а окружающая действительность уже расплывалась бесформенными пятнами. Он не помнил, как его сняли с лошади, как внесли в трактир, время от времени он приходил в себя, видел встревоженное лицо Вольфа, хлопотавшего над ним, слышал обрывки разговоров, сами слова было не разобрать, но вот тон ему не понравился. Тревожный тон, что-то плохое случилось, но, что именно, он так и не понял. Наконец, он целиком погрузился в беспамятство, на самом дне которого его беспокоила одна мысль: очнулся ли Карлос?

Неизвестно, сколько он так пролежал, иногда просыпался, что-то ел, брал лекарства из рук Вольфа и проглатывал их не чувствуя страшной горечи, кто-то, кажется Эльза, меняла ему бельё, мокрое от пота.