Центральная площадь города. Направо — ратуша с башенкой, на которой стоит часовой. Прямо — огромное мрачное коричневое здание без окон, с гигантской чугунной дверью во всю стену от фундамента до крыши. На двери надпись готическими буквами: «Людям вход безусловно запрещен.» Налево — широкая старинная крепостная стена. В центре площади — колодец с резными перилами и навесом. Генрих , без ливреи, в фартуке, чистит медные украшения на чугунной двери.

Генрих (напевает) . Посмотрим, посмотрим, провозгласил дракон. Посмотрим, посмотрим, взревел старик дра-дра. Старик дракоша прогремел: посмотрим, черт возьми! И мы, действительно, посмо! Посмотрим, тру-ля-ля!

Из ратуши выбегает бургомистр . На нем смирительная рубашка.

Бургомистр . Здравствуй, сынок. Ты посылал за мной?

Генрих . Здравствуй, отец. Я хотел узнать, как там у вас идут дела. Заседание городского самоуправления закрылось?

Бургомистр . Какое там! За целую ночь мы едва успели утвердить повестку дня.

Генрих . Умаялся?

Бургомистр . А ты как думаешь? За последние полчаса на мне переменили три смирительные рубашки. (Зевает.) Не знаю, к дождю, что ли, но только сегодня ужасно разыгралась моя проклятая шизофрения. Так и брежу, так и брежу… Галлюцинации, навязчивые идеи, то, се. (Зевает.) Табак есть?

Генрих . Есть.

Бургомистр . Развяжи меня. Перекурим.

Генрих развязывает отца. Усаживаются рядом на ступеньках дворца. Закуривают.

Генрих . Когда же вы решите вопрос об оружии?

Бургомистр . О каком оружии?

Генрих . Для Ланцелота.

Бургомистр . Для какого Ланцелота?

Генрих . Ты что, с ума сошел?

Бургомистр . Конечно. Хорош сын. Совершенно забыл, как тяжко болен его бедняга отец. (Кричит.) О люди, люди, возлюбите друг друга! (Спокойно.) Видишь, какой бред.

Генрих . Ничего, ничего, папа. Это пройдет.

Бургомистр . Я сам знаю, что пройдет, а все-таки неприятно.

Генрих . Ты послушай меня. Есть важные новости. Старик дракоша нервничает.

Бургомистр . Неправда!

Генрих . Уверяю тебя. Всю ночь, не жалея крылышек, наш старикан порхал неведомо где. Заявился домой только на рассвете. От него ужасно несло рыбой, что с ним случается всегда, когда он озабочен. Понимаешь?

Бургомистр . Так, так.

Генрих . И мне удалось установить следующее. Наш добрый ящер порхал всю ночь исключительно для того, чтобы разузнать всю подноготную о славном господине Ланцелоте.

Бургомистр . Ну, ну?

Генрих . Не знаю, в каких притонах — на Гималаях или на горе Арарат, в Шотландии или на Кавказе, но только старичок разведал, что Ланцелот — профессиональный герой. Презираю людишек этой породы. Но дра-дра, как профессиональный злодей, очевидно, придает им кое-какое значение. Он ругался, скрипел, ныл. Потом дедушке захотелось пивца. Вылакав целую бочку любимого своего напитка и не отдав никаких приказаний, дракон вновь расправил свои перепонки и вот до сей поры шныряет в небесах, как пичужка. Тебя это не тревожит?

Бургомистр . Ни капельки.

Генрих . Папочка, скажи мне — ты старше меня… опытней… Скажи, что ты думаешь о предстоящем бое? Пожалуйста, ответь. Неужели Ланцелот может… Только отвечай попросту, без казенных восторгов, — неужели Ланцелот может победить? А? Папочка? Ответь мне!

Бургомистр . Пожалуйста, сынок, я отвечу тебе попросту, от души. Я так, понимаешь, малыш, искренне привязан к нашему дракоше! Вот честное слово даю. Сроднился я с ним, что ли? Мне, понимаешь, даже, ну как тебе сказать, хочется отдать за него жизнь. Ей-богу правда, вот провалиться мне на этом месте! Нет, нет, нет! Он, голубчик, победит! Он победит, чудушко-юдушко! Душечка-цыпочка! Летун-хлопотун! Ох, люблю я его как! Ой, люблю! Люблю — и крышка. Вот тебе и весь ответ.

Генрих . Не хочешь ты, папочка, попросту, по душам, поговорить с единственным своим сыном!

Бургомистр . Не хочу, сынок. Я еще не сошел с ума. То есть я, конечно, сошел с ума, но не до такой степени. Это дракон приказал тебе допросить меня?

Генрих . Ну что ты, папа!

Бургомистр . Молодец, сынок! Очень хорошо провел весь разговор. Горжусь тобой. Не потому, что я — отец, клянусь тебе. Я горжусь тобою как знаток, как старый служака. Ты запомнил, что я ответил тебе?

Генрих . Разумеется.

Бургомистр . А эти слова: чудушко-юдушко, душечка-цыпочка, летун-хлопотун?

Генрих . Все запомнил.

Бургомистр . Ну вот так и доложи!

Генрих . Хорошо, папа.

Бургомистр . Ах ты мой единственный, ах ты мой шпиончик… Карьерочку делает, крошка. Денег не надо?

Генрих . Нет, пока не нужно, спасибо, папочка.

Бургомистр . Бери, не стесняйся. Я при деньгах. У меня как раз вчера был припадок клептомании. Бери…

Генрих . Спасибо, не надо. Ну а теперь скажи мне правду…

Бургомистр . Ну что ты, сыночек, как маленький, — правду, правду… Я ведь не обыватель какой-нибудь, а бургомистр. Я сам себе не говорю правды уже столько лет, что и забыл, какая она, правда-то. Меня от нее воротит, отшвыривает. Правда, она знаешь чем пахнет, проклятая? Довольно, сын. Слава дракону! Слава дракону! Слава дракону!

Часовой на башне ударяет алебардой об пол. Кричит.

Часовой . Смирно! Равнение на небо! Его превосходительство показались над Серыми горами!

Генрих и бургомистр вскакивают и вытягиваются, подняв головы к небу. Слышен отдаленный гул, который постепенно замирает.

Вольно! Его превосходительство повернули обратно и скрылись в дыму и пламени!

Генрих . Патрулирует.

Бургомистр . Так, так. Слушай, а теперь ты мне ответь на один вопросик. Дракон действительно не дал никаких приказаний, а, сынок?

Генрих . Не дал, папа.

Бургомистр . Убивать не будем?

Генрих . Кого?

Бургомистр . Нашего спасителя.

Генрих . Ах, папа, папа.

Бургомистр . Скажи, сынок. Не приказал он потихонечку тюкнуть господина Ланцелота? Не стесняйся, говори… Чего там… Дело житейское. А, сынок? Молчишь?

Генрих . Молчу.

Бургомистр . Ну ладно, молчи. Я сам понимаю, ничего не поделаешь — служба.