И вот, на склоне лет – я здесь... Нет, довольно воспоминаний, надо идти, ведь Даша проснется, а она славная девочка, очень славная».

Орехов зашагал мимо шумящих деревьев, гаснущих витрин магазинов, мимо переполненных гремящих трамваев, туда, где его возможно ждали.

Он уже подходил к дому, окруженному садом и поприветствовал выходившую из калитки с корзинкой в руках Валерию Петровну, как в ту же минуту Дашу, почивавшую доселе на раскладушке, подбросило словно от удара током.

Она сидела, свесив ноги, изумлённо осматривая незнакомую комнату, протерла глаза, и обрывки воспоминаний вернулись к ней. Она вспомнила, что произошло, и заныло все ее существо, страдания переполнили чашу ее души.

Она встала, глядя в окно, стала медленно одеваться, как тут, тихо постучав, вошел Орехов.

Он улыбнулся ей ободряюще и протянул букет белой сирени.

- Вы уже проснулись? Как отдохнули? Вот это вам – срезал по пути несколько веточек.

- Спасибо, - произнесла Даша немного суховато, тут же погрузив лицо в обволакивающий аромат цветов, и ей стало намного легче.

Он положил руку на ее плечо.

- Сейчас будем завтракать...

Даша замотала головой.

- Мне надо домой – меня хватятся - всю ночь скиталась неизвестно где.

Орехов посмотрел с улыбкой.

- Не хватятся. Во всяком случае, лишние полчаса ничего не решают. В умывальнике найдете мыло, полотенце. А я сейчас...

Через двадцать минут они завтракали яичницей и пили ароматный чай.

Даша молча и ободрено смотрела на Орехова.

- Игорь Владимирович, большое спасибо вам. Но, почему вы помогаете мне?

Он пожал плечами в светлой бумажной паре.

- Просто увидел хорошего страдающего человека. И захотелось помочь. Вас бросил любимый? Может быть и я здесь частично виноват...

Даша расширила глаза.

- А вы-то тут причем?

Он опустил взгляд в тарелку.

- Да может и не причем. Но, всякое бывает... Бывает люди, казалось бы незнакомые, сцеплены тонкими, невидимыми нитями судьбы. Бывает, что и мысль, и слово написанное могут стать материальными... Но, впрочем, это все философия... Не это сейчас главное! Но вам я помогу. Запомните одно: «Все проходит. И это тоже пройдет». Это великая мудрость!

Даша хмыкнула и сказала:

- Слышала где-то. Небось какой-то философ изрек...

Орехов пояснил:

- Согласно библейской легенде, эти слова были начертаны на кольце царя Соломона.

- Я слышала что-то о его мудрости.

- Несмотря на мудрость, жизнь этого древнего царя не была спокойной. Был подвержен страстям, страдал от одиночества, непостоянства, необязательности, неразделенной любви. Вот ему один мудрец и подарил кольцо с утешительной надписью: «Все пройдет». С тех пор Соломон обрел спокойствие. Но настал момент, когда, взглянув, как обычно, на кольцо, он не успокоился, а наоборот — еще больше вышел из себя! Тогда он сорвал кольцо с пальца и хотел зашвырнуть его в реку, но вдруг заметил, что и на внутренней стороне кольца имеется еще какая-то надпись. Он пригляделся и прочел: «и это тоже пройдет…». Ему стало значительно легче на душе...

Даша вздохнула.

- Да, возможно это и так.

Орехов сказал:

- Дашенька, вам сейчас нужно развеяться и отдохнуть. Царю Соломону подарили кольцо с надписью, а я вам сказку напишу. А пока - езжайте – ка на юг, к морю. Вы же мечтали туда поехать...

Даша удивилась.

- А вы откуда знаете?

Орехов рассмеялся:

- Да уж знаю. Поверьте, там вам станет легче. Вы обретете новую жизнь!

Когда Даша собралась, он напомнил ей:

- Букет не забудьте! И помните, о чем я говорил.

Даша кивнула, глядя на него глазами, полными веры.

Орехов улыбнулся:

- А на прощание – хотите стих о сирени?

Она кивнула и, как завороженная, присела на стульчик.

Он читал вдохновенно и негромко, не отрывая глаз от букета.

В раю кипенный свет сияет -

С сиренью я к тебе пришел!

И нежным духом освящая,

Светлейший ангел снизошел.

В белейший океан сирени

Ты прячешь смуглое лицо.

Играют скрипки и свирели,

И я дарю тебе кольцо.

Цветы хранят твою улыбку,

Их запах в комнате разлит.

Достоин Гебы, стан твой гибкий,

Но к сердцу ключик твой сокрыт.

Вот на окне букетик снежный.

Захлопнув розовый футляр,

Блеснув своей улыбкой нежной,

Ты возвращаешь мне мой дар.

И проходя у твоих окон,

Я будто вижу твой портрет.

Сквозь марево оконных стекол

Под ним сирени той букет.

Года бегут, и я седею,

Но также от любви горю.

Как юный бог мечту лелею

И вновь сирень тебе дарю.

***

Они вместе встречали утро после своей первой, очень нежной томной ночи.

Это было на даче друга в старинном, немного запущенном доме в два этажа с очень толстыми стенами и черным камином.

В окна лился розоватый утренний свет, после дождя пахло лилиями.

Временами порывы ветра били в оконные рамы, стучали ставнями, и земляничный аромат ее нагого тела смешивался с запахом цветов, влетающим в открытую форточку. Он нежно гладил ее дегтярные волосы, внимательно и ласково пробегал маленькими поцелуйчиками по великолепным черным ресницам, по крепкому, кофейно-молочного цвета, спелому телу, к роскошно раскинувшемуся широкому океану бедер, где в белой лунной воде плавал островок одинокой черной ладьи.

Лишь по тонкому и осторожному содроганию тела он определил ее слезы. Глаза были видны в утреннем полумраке блестящими алмазами.

Он спросил тогда, что с нею, она встала, набросив на себя легкое покрывало, подошла к окну и глядела на загорающийся день.

Он тогда подошел и, обняв ее за плечи, спросил о причине ее внезапных слез.

Слова о том, что у нее никогда не может быть детей, позвучали прямо и хлёстко, но он выдержал удар, еще крепче прижав ее к себе.

- Что ты, любимая, милая моя, не горюй, не плачь, я же с тобой, и всегда буду с тобой. И вместе мы найдем выход.

Она стояла, вздыхая, глядя на разгоравшееся утро, обнажавшее островерхий зеленый, колышущийся лес, и ей хотелось обнять и целовать всю вселенную и его, родного и любимого. Ей было легче на душе.

Глава десятая. Этюд с девушкой и художником на фоне моря

Пароход тяжело причалил к пристани поздним вечером, когда на угольном небе уже зажглись яркие звезды, отражающиеся синими фонариками в темно-зеленой воде.

Дашу окружал теплый, густо насыщенный звуками, южный мир. Мерно звучал прибой, вода музыкально плескалась о причал.

Пахло крабами и водорослями. В многолюдной толпе ловко шныряли носильщики, предлагая свои услуги. Одному из них Даша доверила чемодан, а сама несла клетку, в которой беспокойно прыгала птица.

В густой тени акации, расцвеченной гирляндой фонарей, она остановилась в ожидании автобуса. Море грохотало далеко у мола, скрипя гравием, месяц серповидной рыбкой отражался в темных волнах.

Освещенный автобус, похожий на стеклянный аквариум, вез Дашу по душным, сверкающим огнями улицам, на которых покачивались высокие деревья и густые кустарники. Из окна несло пряной духотой. Улицы и площади были заполнены праздными гуляющими людьми, мостовые были выложены старинными каменными плитами. Лилась звонкая музыка, сияли разноцветные фонари. Все это создавало у Даши ощущение праздника, смешанное с некоторой робостью и нерешительностью.

Утро застало ее в уютном пансионате. В открытое окно доносились свежие запахи моря и цветов. Ярко голубело раскинувшееся дугой небо.