— Ну почему пропали?
Валентина мечется по комнате.
— Ну позвони куда-нибудь, позвони! — с напором, говорит Валентина, и в голосе ее истерика — от нижнего до верхнего си-бемоль. — Сделай что-нибудь!
— Сядь, — сказал Дронов. — Для тебя любая девчонка черт-те кто... Это раз. Второе — почему ты все время оскорбляешь деда? Это глупо.
— Я?.. Ты сбежал от своих и живешь у нас — тебе легко говорить. Чем я его оскорбляю?.. Не взяла его с собой в поездку по Подмосковью? Так это когда было. Два года назад!.. О чем мы говорим? Где они? Что их связывает?
— Автомобиль, — сказал Дронов. — Твой отец решил купить машину.
— У нас есть... Не поняла... Что ты мелешь?
— У нас есть... У него нет, — сказал Дронов.
Некоторое время они молчат.
— А на какие шиши? — спросила Валентина.
— Ты сама знаешь.
— Нет... Мамино наследство он тронуть не посмеет, — сказала Валентина дрогнувшим голосом.
Дронов из пиджака, висящего на стуле, вытащил открытку:
— Вот... Извещение... Пришло вчера... Подошла его очередь на «Жигули»... Прочти.
Ночь такая тихая, что все звуки, не слышные днем, звучат преувеличенно громко, так же, как шаги молодого толкового мужчины, так же, как разговор, который он будет вести, войдя в телефонную будку. Здравствуй, Андрюша мой, я тебя вижу так отчетливо, что могу дотронуться до тебя. Мысленно. Нет. И мысленно не хочу.
Я слышу, как долго идут длинные гудки, как поскрипывает дверца, как наконец в трубке откашлялись и сонный женский голос:
— Але...
— Извините, пожалуйста, это опять я... Люда не возвращалась?
— А кто ж это я?
— Это ее знакомый... Я вам недавно звонил...
— Жених, что ли?
Соседка у меня что надо.
— Ну да, да... Люда не возвращалась?
— Нет, Андрюша, не возвращалась.
— Еще минутку. Когда она вернется — попросите ее позвонить ко мне.
— Я спать буду.
— Напишите ей записку... Я очень прошу.
— Где сейчас карандаш искать... Сейчас... Где ж ты раньше был, жених?.. Она столько дней к телефону бегала.
— На машину очередь подошла... Занят был...
— На машину очередь подошла, а на Людку очередь не подошла. Забегался, жених.
— Написали?
В трубке короткие гудки.
Потом Андрюша размышляет, поднимает брови и снова звонит.
— Дежурный слушает.
— Это опять я... Скажите, нет сведений о студентке Люде Григорьевой?
— Вам нужно прийти в отделение... Наш адрес знаете?
— Нет... Я думаю, это ни к чему.
— Мы думаем иначе.
— Я завтра зайду после работы.
И вешает трубку
Тихая ночь. Скрипит дверца. Глухие ящики закрытых автоматных будок, освещенные фонарем.
Потом начал накрапывать дождь, и Андрюша застегнул пиджак на все пуговицы, потом, подумав, поднял воротник. Здоровье есть здоровье...
Потом дождь ударил вовсю, и дрожали дальние отблески фонарей и подъездов, когда, перешагивая через лужи и чертыхаясь, шли к гаражу отец и мать Димы.
Дронов открыл гараж, они вошли, отряхиваясь, сели в машину, загудел мотор, вспыхнули фары, машина выползла из гаража. Дронов вылез запереть гараж, снова сел в машину.
— Прогрей мотор как следует, — сказала Валентина.
— Наплевать, — сказал Дронов. — Куда, к черту, мы едем? Зачем мы едем?
Дал газ, машина укатила во тьму.
А свежий ночной ветер с дождем сгибал траву на газонах, освещенных яркой лампочкой над подъездом, когда из подъезда вышли...
Слышно тяжелое фырканье разворачивающейся грузовой машины. Потом машина останавливается, и слышны голоса.
— Сереженька! — вскрикивает Настя и кидается под дождь. — Сереженька!
К ней навстречу движется группа возбужденных, весело переговаривающихся людей.
Это мы. Нам теперь все нипочем.
— Сереженька! Живой!
— А чего нам, султанам! — геройски шумит Сережа.
— Мы провели чудесный день! — откликается Геннадий Васильевич.
Но мы галдим. Мы мокренькие и веселенькие. На нас сухой нитки нет. На мне пиджак Димы. Дима в облипшей рубашке весело лязгает зубами.
— Мы провели чудесный день и собирались купить машину.
— Да вот груз у них, — отводит глаза шофер. — Разгрузить надо.
— Я же объясняю... — вмешивается Геннадий Васильевич. — Мы хотели купить машину...
— Настя, подарочек тебе привезли, — говорит Сережа.
— Что ж ты со мной делаешь? — Наконец Настя приступает к своим обязанностям. — Мы тут с ног сбились!
— Сейчас фары включу, — говорит водитель, лезет в кабину и ослепляет всех.
Я, Дима и Сережа бежим к машине. Грохот заднего борта, шум сдвигаемых досок, а потом слышны какие-то странные звуки. Ничего, сейчас все выяснится, все объяснится. Я втягиваю голову в плечи.
Мы выходим из темноты — я, Дима и Сережа.
— Принимай подарок, Настя, — бодро сказал Сережа и опасливо отпрянул.
На свету стоит старая мокрая лошадь и смотрит на Настю.
— ...А купили ее... — в полной тишине докончил свою мысль Геннадий Васильевич. — Цена мизерная — пятнадцать рублей... Сущие пустяки. Мы поэтому и задержались — мы купчую оформляли. Она списанная... Ее хотели на бойню отправить.
Все молчат.
Настя, открыв рот, смотрит на мужа, потом переводит взгляд на лошадь.
— Лошадь... — говорит она. — Живая...
Лошадь мигнула.
И Настя заголосила:
— Ой... ой... Ой-ой!.. Люди добрые!..
— Да ладно тебе, — сказал Сережа. — Кормить есть где. Рядом лесной массив...
— А зимой?! Зимой?! — голосила Настя. — Зимой чем?! Люди добрые!..
У меня был разговор с Димой, с Дмитрием Геннадиевичем. Я его спрашиваю:
— Вот ты входишь в троллейбус и видишь, в другом конце стоит девушка, которая тебе нравится, и между вами толпа — что ты будешь делать?..
— А что я должен делать?.. — спросил Дима.
— Врешь... — говорю. — Будешь проталкиваться...
— Не буду, — говорит Дима. — Захочет — заметит...
А я ему:
— А если ей нужен партнер в жизни, который проталкивается?..
— Тогда она мне не нужна, — подумав, ответил Дима.
...Раннее летнее утро — следующее после бурной ночи. Небо светлое и розовое.
Дома-новостройки спят.
К гаражу Дроновых подъезжает машина. Затихает мотор.
Дронов вылезает и идет открывать гараж.
Перед дверью гаража он внезапно останавливается, потом наклоняется к замку и что-то долго разглядывает. Потом оборачивается к жене:
— Иди сюда.
Она сначала высовывается из окна, потом вылезает и идет к нему.
— Ну что?
-— Погляди, — говорит он.
Она протирает сонные глаза и смотрит.
На двери большой висячий замок, которого не было, когда они уезжали, а петли перехвачены бечевкой, узел которой залеплен пластилиновой печатью с гербом.
— Опечатано... боже мой... — наконец говорит она.
— У тебя есть мелочь? — спрашивает Дронов.
Она роется в сумочке.
— Дай двадцать копеек... нет... пятак, — говорит он.
Она протягивает монету. Он внимательно ее разглядывает.
— Ну, точно... — говорит он и показывает на печать.
Она вглядывается, потом ахает.
— Как ты догадался?
— Буквы на печати идут в обратную сторону. Пятаком запечатали.
— Что все это значит?
— А замок узнаешь? — опрашивает он.
— Нет!.. Да... Это наш замок.
— Дедов замок, — уточняет он. — Он опечатал наш гараж.
— Славик... это его гараж, -— уточняет она. — Ты забыл?
— Спать... спать... — говорит он. — Спать...
И начал запирать машину.
Из-за угла вышел дворник с метлой. Поглядел на них и стал мести асфальт — вжик... вжик...
— Что-то надо с этим делать, — говорит Валентина мужу. — Так дальше нельзя.
— Как идиоты метались по всей Москве, — говорит он. — Надо было или ждать дома или в отделении, Они давно все спят.
Они уходят. Дворник смотрят им вслед. Потом идет к ближайшему подъезду.