— Шампанское? Такое безмерное внимание очень легко вскружит голову девушке. Если она не будет начеку.

Лукас подвинул стул, и расстояние, разделявшее их, отчаянно сократилось.

— Ах, Рыжик, но ведь мы оба знаем, какая ты осторожная. Когда дело доходит до теплых чувств, твоя голова командует сердцем.

Он не собирался уколоть ее. Просто констатировал факт. Откуда Лукасу было знать, что с ней так лишь потому, что существует риск, который она не готова принять? Кто-то должен быть сильным. Но хватит об этом. Дело касается только ее. И наплевать, кто что подумает!

— Ты уверен? — Меган встретила настойчивый взгляд голубых глаз.

— Я никогда не бываю уверен в женщинах. Они почти всегда удивляют меня, — сухо пробормотал он.

— Даже я?

— Было бы не похоже на правду, если бы я сказал — даже ты. Ведь я знаю тебя лучше, чем других женщин.

— Какой ты дипломат, — засмеялась она и изучающе осмотрела помещение. — Наверно, ты всех своих женщин приводишь в места вроде этого, — заметила Меган. Она только что столкнулась с разъяренным взглядом полной блондинки, сидевшей через несколько столиков от них. Сначала Меган опешила, но потом развеселилась, строя разные предположения. — Признайся, ты любишь ворошить потухающие костры? Вроде этого? — Меган показала головой в сторону блондинки.

Лукас бросил быстрый взгляд.

— Ах!

Угадав интригу, Меган вскинула брови и сладко улыбнулась.

— «Ах»? — Меган мысленно торжествовала, ожидая ответа и предвидя сцену ревности.

— Это Мона, подруга Сони. — Лукас моментально заметил ее злорадство.

Все ясно. Меган еще ярче засияла улыбкой.

— О, понимаю. У тебя было назначено с ней на вечер свидание, да? А ты отменил его, сказав…

— …что у меня деловая встреча. — Зубы ослепительно сверкнули в улыбке не раскаявшегося грешника.

Меган решила, что вечер приобретает дополнительный интерес.

— И теперь Мона знает, что это не так, и расскажет Соне. Ой, кажется, у тебя будут неприятности, да? Я и понятия не имела, каким волнующим может быть распутный образ жизни. — Она не сделала и попытки скрыть свое ликование. Ее сочувствие тонуло в иронии. — Чем тебе помочь? Хочешь, я подойду к ней и объясню, что я всего лишь хороший друг?

С веселым изумлением наблюдая за ней, Лукас жестом ее остановил.

— Побереги силы. Я сам могу объясниться. Я знаю, как справиться с такими женщинами, как Соня.

— И секунды не сомневаюсь. — В улыбке Меган появилось презрение. — Господи, у тебя же такой большой опыт!

При появлении официанта с коктейлями ответ замер на губах Лукаса. Он дождался ухода официанта и отбил подачу.

— Хотя ты сама, Рыжик, далеко не безукоризненно обращаешься с мужчинами, ты все равно оставляешь за собой право выносить суждения?

Можно было предвидеть, что он бросит ей в лицо встречное обвинение.

— Я не использую мужчин таким образом, как ты используешь женщин. Ты, Лукас, заботишься о них не больше, чем о своей машине, — осуждающе вздохнула она. А он еще шире заулыбался.

— О, напротив. В машине я вижу произведение искусства и соответственно отношусь к ней, — уточнил он, а Меган тотчас ощетинилась.

Из всей хамской мужской фразеологии это был перл!

— Женщина — больше чем тело, созданное для восхищения и украшения! — с презрением в голосе заявила она и поймала в его глазах огонек, открывший ей, что Лукас нарочно бросил приманку. На которую она с готовностью клюнула. Теперь он наблюдал, как она успокаивалась.

— Не правда ли, тебе хотелось бы командовать простым движением подбородка?

Он был увертлив, как змея, и слишком хорошо знал ее!

— Это не меняет того факта, что твоя репутация не внушает к тебе доверия.

— Я не несу ответственности за то, что предпочитают писать газеты и чему предпочитаешь верить ты, — спокойно заметил Лукас, потягивая коктейль.

— Значит, сообщения о твоих достоинствах сильно преувеличены? — бросила она вызов. В голубых глазах снова заплясали дьявольские огоньки.

— Как я могу ответить, не показавшись хвастуном? Позволь только сказать, что, когда я хочу женщину, она тут же начинает мурлыкать, как кошка.

Хотя Меган и чертовски хорошо знала, что он дразнит ее, дрожь пробежала по позвоночнику. И вовсе не от отвращения. Просто у Лукаса такая манера говорить и действовать, от которой в чувствах ее начинается полная неразбериха. Меган попробовала свой коктейль и лишь потом попыталась ответить.

— Только не забывай, что у кошек, которые мурлыкают, есть когти. Когда-нибудь они расцарапают тебя. — И как бы ей хотелось при этом присутствовать!

— Что-то подсказывает мне, что, когда наступит такой день, я напрасно буду искать у тебя утешения, — с лукавой усмешкой заметил он.

Меган уже открыла рот, чтобы выразить согласие, как вежливое покашливание объявило об очередном появлении официанта.

— Не хотите ли, сэр, сделать заказ?

Лукас вскинул бровь и, взяв меню, посмотрел на нее.

— Заказать тебе тоже? — спросил он. Меган кивнула. Обычно она предпочитала заказывать сама. Но теперь ей представлялось интересным посмотреть, что выберет Лукас. Он отбарабанил перечень блюд на французском — как они назывались в меню, — и через минуту официант исчез так же тихо, как и появился.

Сцена невольно произвела на Меган впечатление. Он все делал так естественно, что вызывал уважение у персонала, который уже давно ничему не удивлялся.

— Ты всегда заказываешь для своих приглашенных? — Она не могла поверить, что женщинам нравится, если их лишают возможности самим выбирать блюда.

— Только когда они просят об этом. — Лукас откинулся на спинку стула, чтобы лучше видеть ее. — Я ни в какой форме не оказываю на женщин давления.

Она с удовольствием выслушала его заявление. По правде говоря, она и не думала, что в нем есть наклонности деспота. Впрочем, это не остановило Меган от очередной атаки.

— Я подумала, может быть, ты боишься, что я выберу чересчур дорогие блюда.

— Хочешь заказать? — бросил он вызов. Она на секунду опустила глаза, изучая свой бокал, а потом снова встретилась с ним взглядом: она смотрела на него с веселым простодушием.

— Признаюсь, было такое искушение. Но потом я решила, что если заболею, то больше будет вреда мне, чем твоему кошельку. Так что, если ты заказал устрицы, копченого лосося или икру, их унесут назад, потому что я этого не люблю, — беззаботно сообщила она, сделав глоток коктейля.

Он посмотрел на нее, и в его улыбке, несомненно, светилась нежность.

— Я рад, что ты покончила с привычкой себе вредить, чтоб другому досадить. Можешь расслабиться, Меган. Я, кажется, помню, что ты всегда любила рыбу, поэтому я заказал дуврский палтус.

Меган вздохнула. Если она и замечала его недостатки, то их список оказался совсем коротким!

— Ты очень хорошо говоришь по-французски.

— У меня была хорошая учительница. — Лицо его стало мягче. — Да, женщина. Но совсем не в том смысле, в каком ты думаешь. Мать у меня наполовину француженка, и она настояла, чтобы я еще ребенком учил оба языка. Потом я проводил каникулы у ее матери, моей бабушки, и там мне разрешалось говорить только по-французски. К счастью, мне это легко давалось. А когда я вырос, то обнаружилось, что у меня способности к языкам. Что пригодилось, когда мы распространили наш рынок сбыта на всю Европу.

Меган слушала его с искренним интересом, смутно припоминая очень элегантную женщину, которая иногда заходила за Лукасом, проводившим время у них.

— По-моему, я помню твою мать. Она была очень красивая.

— Она и сейчас красивая. Только волосы поседели.

— Я припоминаю, что твои родители уехали вскоре после тебя. Отец у тебя какой-то ученый. — Ее знания о семьях друзей и подруг в те времена, как у большинства детей, были в лучшем случае отрывочными.

— Отец был химик-исследователь. Очень засекреченный. Он умер несколько лет назад, и мать решила вернуться во Францию. По работе мне регулярно приходится ездить за границу. Поэтому сейчас я вижу мать чаще, чем раньше. Она счастлива, но тоскует без папы. У них был хороший брак. Я завидую им в этом.