— Женщина имеет право сказать «нет», — жестко напомнила она.

Он кивнул, признавая, что это так.

— А мужчина, который заинтересован в ней, имеет право знать, почему, — парировал он. И от его слов сигнал тревоги стремительно пробежал по ее нервам.

У Меган перехватило дыхание. Что он сказал? Она почувствовала, как когти паники рвут желудок. Нет. Это неправда. Это всего лишь слова! Он не может быть заинтересован. Он не должен быть заинтересован! От страха застыла кровь. Надо положить этому конец прямо сейчас.

— Ты не заинтересован во мне, Лукас, — возразила она. От собственных слов заколотилось сердце.

У него в глазах мелькнуло слабое подобие улыбки.

— Не заинтересован? По-моему, Рыжик, мне это лучше знать, — возразил он, используя ее же слова.

От проникновенности его тона она побледнела.

— Не называй меня так!

— Почему? — Он удивленно поднял бровь. — Я думаю о тебе так, — добавил Лукас.

Сердце у нее остановилось. Этого не могло случиться. Худшие кошмары переходят в жизнь.

— Перестань играть со мной! — Она вскочила и уперла сжатые кулаки в бока. Мысленно она просила его: «Скажи… скажи, что это только лукавство и игра!»

— Для меня это не игра. — Лукас тоже встал. Теперь он не смеялся. — Для меня это серьезно. Почему ты убегаешь, Рыжик? Почему ты не можешь довериться мне и рассказать, в чем дело?

Меган начала задыхаться. Наверно, она сходит с ума. Или уже потеряла разум. Иначе почему бы слова Лукаса прозвучали так, будто его ранит ее недоверие? Это не может быть правдой. Нельзя, чтобы это было правдой. Лукас не заинтересовался ею. Она для него лишь очередная партнерша по постели!

— Что ты хочешь сказать? — Она заставила себя холодно посмотреть на него. — Что я убегаю из-за того, что у меня разбито сердце? Что я не хочу снова страдать? — насмешливо атаковала она.

Он откинул назад голову, словно слова попали в цель. Нет, убеждала себя Меган, она не может сделать ему больно. Ведь тогда он должен быть заинтересован ею. А он не заинтересован. Не заинтересован!

— А если это правда? — сквозь зубы процедил он, и у него на щеках вздулись желваки.

— Это неправда, — покачала головой Меган. — Правда в том, что ни один мужчина не может обидеть меня. Они обидеть меня не могут. Но, похоже, я обижаю их. Впрочем, я пытаюсь, Лукас, не обидеть тебя.

— Почему?

— Ч-ч-что? — Этот ласковый вызов потряс ее до мозга костей.

— Простой вопрос, дорогая, — мрачно улыбнулся Лукас. — Почему ты не хочешь обижать меня? Ведь прежде ты не заботилась о мужчинах, правда?

У нее пересохло во рту, когда она поняла, до чего додумалась его умная голова. Но по этой дороге она не пойдет. Она тоже придумает подходящие объяснения.

— Правильно. Но в тебе, Лукас, я всегда видела друга. Поэтому мне и не хочется делать тебе больно. — Она подождала ответа.

И он не замедлил ответить:

— Я не верю тебе.

Меган не предвидела такого откровенного отрицания и споткнулась в выбранной тактике. Он не реагировал на ее слова так, как должен бы. Он читал в них то, чего не должно бы там быть. Этот мужчина разбил всю ее логику! Тревога снова взбудоражила каждый нерв, и она кинулась в бой, как бык на красную тряпку.

— Проклятие! Почему ты не можешь просто рассердиться, как нормальный человек? — выкрикнула она, а он отрывисто засмеялся.

— Ты этого хочешь? — мягким тоном спросил он, и в ответ она затрепетала всем своим существом.

— Да, я ожидала, что ты рассердишься, — согласилась она и, словно защищаясь, скрестила на груди руки. Меган заметила, как задумчиво заблестели его глаза.

— Да, сердце мое, ты получила то, что ожидала. Я и вправду сержусь. Но не из-за того, из-за чего ты думаешь. Я сержусь не за то, что ты сделала, а за то, чего ты не делаешь. Ты говоришь, что не хочешь обижать меня. И в то же время не веришь мне. А мне от этого больно, Рыжик.

От чувств, словно набухавших в ней, стало трудно дышать. У нее не было сомнений в его искренности. Но таких отношений она не хотела. Она не могла их принять. И главное — того, что последовало бы за ними. Она любила его и теперь открыла, что, делая ему больно, сама страдает еще больше. Надо найти компромисс. Она выдавила примиряющие слова:

— Я верю тебе, Лукас. Верю.

Лукас сделал несколько шагов, чтобы встать лицом к ней, и обнял ее за плечи.

— Нет, это не совсем так, как должно бы быть, — покачал он головой. — Я чувствую твою боль. Ради Бога, Меган, поделись ею со мной.

Эта мольба почти сломила ее. Откуда он мог знать о муках, которые она переживала? Она глубоко запрятала их, и за все эти годы никто даже не заподозрил об их существовании. Лукас вроде бы очень многое знал о ней. Он предлагал утешение. И она только сейчас поняла, как нуждалась в таком дружеском плече. Но старые привычки не скоро умирают. Ей не нужна его жалость. Секрет должен быть погребен вместе с ней.

Она не сознавала, что эти мучительные мысли отражались у нее на лице. Но Лукас все видел. И с тихим проклятием он прижался губами к ее губам. Для Меган мир исчез. Она беспомощно отдалась искрящемуся наслаждению от дразнящей ласки его губ. Она раскрыла рот, и со смертельной жаждой туда ворвался его язык и начал свои завораживающие удары. Она не могла оттолкнуть его, потому что такая же жажда сжигала ее. Меган привстала на цыпочки, и прижималась к нему, и отвечала на его ласку. А поцелуй, вызывая лихорадочное покалывание, становился все глубже.

Потом Лукас крепче сжал ее плечи и чуть отодвинул. Она подалась назад, прижимая палец к дрожавшим губам.

— Почему ты это сделал? — прохрипела она, облизывая губы и чувствуя его вкус. И моментально ей захотелось продолжить поцелуй.

— Потому что твои глаза просили меня, — так же хрипло ответил он. Меган в отчаянии отвернулась, сознавая, что один поцелуй стер тысячу слов. — Не беспокойся, я не собираюсь прямо сейчас прыгнуть на тебя. Сейчас я тебя оставлю. Но не думай, что все кончено. Так или иначе мы оба придем к правде.

С этим предупреждением он нежно провел рукой по ее щеке и губам, потом резко повернулся и ушел.

С тревожно бьющимся сердцем Меган смотрела ему вслед. Все обернулось не так, как она ожидала. Лукас дал ей понять, что его чувство к ней больше чем сексуальное желание. Это неправда. Но даже если и правда, это не любовь. Не мог он любить ее. Он лишь хотел ее и не выносил, когда перечили его желанию. А если он любил ее… Нет! Так думать нельзя! Лукас не любил ее! Никогда не любил и никогда не будет любить. Она этого не хочет. Это не принесет ей радости. Это было бы самым худшим из всего, что могло случиться. Она сумеет справиться со всем. Но не с этим.

Меган снова опустилась на траву, подтянула колени к груди и обхватила их руками. «Боже, не позволяй ему любить меня», — снова и снова повторяла она молитву отчаяния. Она не плакала, но чувствовала такую усталость души и тела, что растянулась на мягкой земле и закрыла глаза. Она охотно подставила себя теплым лучам солнца, которые, словно одеялом, укутали ее. Сама того не сознавая, Меган уснула.

Несколько часов спустя она проснулась. Солнце переместилось, и она оказалась в узорчатой от листьев тени. Меган села и, посмотрев на часы, поняла, что день близится к вечеру. Нехотя она поднялась и направилась по тропинке к машине. «Ягуар» Лукаса исчез. Интересно, где он сейчас, мелькнула мысль. Но тотчас же Меган сказала себе, что это неважно. Не ее забота думать о нем. Очень скоро он уедет, и каждый из них пойдет своей дорогой. А ей, Меган, предстоит склеивать по кусочкам собственную жизнь.

Она приехала домой, мысленно подготовившись к новой встрече с Лукасом. Но его машины не было и тут. Хотя автомобиль брата стоял у дверей. Она окликнула его, но он не отозвался. И, войдя в дом, Меган предположила, что, должно быть, они куда-то поехали вместе. Можно надеяться, что все устроится, подумала она. Наверняка Лукас знает, что делать.

Потом Меган заставила себя съесть сандвич — есть совсем не хотелось — и пошла в сад. Остаток дня она решила скоротать за прополкой. Когда Меган распрямилась наконец, солнце уже садилось. Ее работу только раз прервал звонок Теда, который предупредил, что не будет обедать дома. Почти без сил она поднялась наверх, приняла душ, переоделась в большую мешковатую футболку и серые леггинсы поверх легкомысленных шелковых трусиков. Тут послышался шум подъезжавшей машины. Значит, мужчины вернулись.