— Плохой ответ, командир. Не разговаривай со мной, как дурачок, я ведь не Наташа.

— Короче, Крокодил, рули скорее к берегу, надо успеть перехватить Инквизитора, Костяную Голову и Сырожу Лазо, пока они далеко не ускакали. — приказал я.

Геликоптер заложил крутой вираж и направился к серевшей у горизонта полосе дождя.

— Тебе не уйти от этого разговора. — всё также невозмутимо продолжал канючить Нильский Крокодил.

— Хорошо, скажи внятно, что ты хочешь…

— Мы найдём эту падлу Циклописа Хренакиса и он укажет местонахождения «торпиллёра». Но если мы не успеем получить в свои руки «машину времени» до момента истечения срока активизации яда, то тогда надлежит выдать Наташу Тихомирову и Циклописа Хренакиса «цивилизаторам». В обмен на противоядие.

— Это абсолютно исключено. Я не отдам Наташу. Да и никто из вас на моём месте не выдал бы её «цивилизаторам».

— Тем не менее, на это придётся пойти. Курень не позволит тебе умереть.

— То есть ты говоришь уже от лица куреня? — уточнил я.

— Разумеется. Мою точку зрения разделяют и Инквизитор, и Костяная Голова, и все остальные. По этому поводу у нас уже состоялся обмен мнениями.

Услышанное, конечно, явилось для меня сюрпризом. Получалось, что за моей спиной члены куреня выработали решение не согласованное с атаманом. Ай-яй-яй, сие здорово попахивало неподчинением!

Несколько секунд ушли на осмысление нашего краткого разговора. В конце-концов я пришёл к решению, видимо, единственно возможному в ту минуту:

— Вот что, время ещё есть, так что подождём заключению Шерстяного. Эту тему я запрещаю обсуждать с кем бы то ни было, кроме членов куреня. Натс ничего знать не должна, впрочем, как и все остальные.

— Ну, разумеется, атаман, как скажешь, — задумчиво протянул в ответ Нилов и это меланхоличное согласие встревожило меня даже больше, чем открытое возражение.

Но полемику продолжать уже было не резон. Мы заходили на посадку на заросший древовидным кустарником склон рядом с небольшим навесом, под которым наши женщины поставили ионный мангал со снедью, выложенной сверху на решётку.

Опустившись прямо на склон, благо конструкция геликоптера допускала взлёт и посадку с наклонных поверхностей, мы с Нильским Крокодилом живо набросили на нашу летающую машину маскировочную сеть. Я тут же включил передатчик, рассчитывая вернуть отправленных в Чек-Пойнт людей, но на нужной частоте царила полная тишина. Впрочем, этого следовало ожидать: между нами уже находилась гора, а высокочастотный сигнал имел высокий коэффициент поглощения. Как далеко успели отдалиться посланные? на пять километров? на семь?

— Перекусим немного, ребята, — предложила Ольга Зубова, спустившись к нам по склону, — а потом двинемся вдоль побережья. Мы раскрыли пару банок с мамадыками.

— Мамадыки подождут, — отрезал я, — надо вернуть ребят! Я сейчас метнусь за ними за бугор, догоню и верну, а вы тут без меня можете начинать трапезничать.

— Что случилось? — Ола встревожилась. — Плохие новости с орбиты?

— Ничего особенно плохого нет, — я постарался говорить уверенно, — Нильский Крокодил тебе всё объяснит, спроси у него. А я не стану терять времени.

— А может, пусть лучше Крокодил метнётся за ребятами? — встревоженно проговорила Ола. — Ты командир, тебе надо быть с группой! Пошли его! Или, давай, я «прыгну» за бугор.

— Нет, я ни о чём не буду просить Крокодила. Я послал людей в Чек-Пойнт, я их и верну.

— Вы — что же это? — поругались с ним? — вдруг спросила меня Ола и цепко ухватила за локоть. — Подожди минуту, ответь!

Вот же женская натура, умеет чувствовать скрытое за формальными словами! Я как можно спокойнее высвободил локоть и сказал:

— Мы теряем время! Они с каждой минутой удаляются на километр, если не больше, — и спустившись чуть по склону, сугубо для того, чтобы не обдать Ольгу струёй двигателя, я бросил через плечо, — Вернусь через четверть часа!

Самонадеянно я это сказал, признаю… А самонадеянность, как известно, родная сестра глупости.

В жизни, как известно, всегда есть место подвигу. Умный казак должен видеть такие места и обегать их за версту. Дело тут не в малодушии, это скорее вопрос выживаемости казачества как биологического вида.

«Цурюпа» легко занесла меня в самую гущу низких облаков, в эдакий мрачно-серый влажный кисель. Но преодолев его, я оказался на ломаной лысой хребтине, отделявшей горную страну от океанского побережья. Вид с вершины открылся весьма необычный: за спиной, ниже моих ног, плотным непрозрачным одеялом клубились облака, а впереди лежало свободное пространство. Тянувшиеся вдоль береговой линии горы играли роль своеобразного барьера, задерживавшего низкие, напитанные влагой облака, поэтому неудивительно, что со стороны океана постоянно шёл дождь, в то время как над сушей стояла прекрасная и на удивление ясная погода.

Прямо передо мной лежала живописная заросшая густым лесом долина. Ширина её составляла, должно быть, километра три с половиной или даже четыре. На другом её конце высилась гряда невысоких гор, во всём напоминавшая ту, на которой я стоял. Со своего места я бы непременно увидел летящих при помощи «цурюп» казаков, если бы они сейчас находились здесь. Но долина они явно уже успели преодолеть, поскольку имели фору около десяти минут.

Мне не оставалось ничего другого, как включив заплечный двигатель, лететь дальше. Перескочив в два прыжка долину, я благополучно очутился на следующем гребне. Высота его составляла, думаю, около километра над уровнем океана, а вид вглубь континента, открывшийся мне, без преувеличения можно было назвать впечатляющим.

В отличие от пейзажа Ист-Блот, равнинная часть центрального континента оказалась занята плотным лесным покровом, настоящим тропическим лесом. Километрах в пяти-шести можно было видеть довольно широкую реку, вытекавшую из горной цепи, на которой я сейчас стоял. Ровный гул и плотное облако водной пыли, дававшее прекрасную радугу, указывали на то, что где-то на выходе потока из гор на равнину есть водопад. Правда, с моей позиции его невозможно было видеть.

Троицу, отправившуюся в Чек-Пойнт, я также видеть не мог. Впрочем, имело смысл воспользоваться радиосвязью. Чтобы увеличить зону прямой видимости, я включил «цурюпу» и, подскочив метров на четыреста вверх, обратился к казакам: «Инквизитор, ответь Объедалову! Костяная Голова — ответь!» Для радиосвязи использовался сложный алгоритм шифрования, так что я мог без опаски обращаться к собеседникам. Впрочем, мне никто не ответил.

Я совершил большой прыжок — благо находился на весьма приличной высоте — и опустился на грунт уже на равнине, в самых дебрях леса. Из-за разновысотных деревьев и густого подлеска, опускаться пришлось очень аккуратно. Но я справился успешно. Дожидаясь, пока остынет «фартук» заплечного двигателя, насторожённо прислушивался, не захрустит ли где ветка под ногой крадущегося гамарджопы. Ведь именно здесь, если верить Серёже Лазо, эти твари и должны обитать.

Но нигде ничего так и не захрустело. Подождав полминуты, я вполне благополучно включил «цурюпу» и, совершив новый длинный прыжок, думаю, более, чем в километр, снова опустился гуще буйно росшего леса.

Природа тут, конечно, оказалась прекрасна. Другой эпитет и подобрать трудно. Диковинные растения с громадными цветами, крапчатыми листьями, замысловато закрученными стволами поражали воображение. Удивительные, ни с чем не сравнимые ароматы кружили голову точно крепкий алкоголь. Отдельные деревья-великаны вырастали до пятидесяти метров, хотя основная масса растений была всё же куда скромнее в размерах, высотою примерно раза в два поменьше. Всё-таки на Даннеморе сила тяжести заметно превосходила земную, а это не могло не повлиять на высотность лесов. Тем не менее, опускаясь в недра этой чащи, я точно попадал в дендрарий; хорошо поработали ботаники «цивилиазторов» — этого нельзя было не признать!

Во время очередного прыжка, я опять включил радиостанцию, но едва только стал говорить, как плотная помеха забила частоту. Стало быть, тюремщики контролировали эфир и засекли мою работу. Молодцы, хвалю! На их месте я бы поступил точно также. Но помимо этого неприятного открытия я сделал ещё одно, куда более скверное. С востока, со стороны океана, откуда я и сам двигался, на бреющем полёте ко мне приближались два узких акульих силуэта. Слишком хорошо знакомые для того, чтобы испытать сомнения насчёт их принадлежности. Это были винтокрылые экранопланы «цивилизаторов». С небольшими крылышками по бокам, столь похожими на акульи плавники, и мощными скошеными килями, они имели вид стремительный и угрожающий. В их десантных отделениях, наверняка, сидела усиленная группа спецназа, а в скрытых отсеках фюзеляжа таились всевозможные инструменты огневой поддержки. Поворотные вентиляторные двигатели позволяли летать таким экранопланам подобно самолётам и вертолётам, зависать на месте и даже двигаться хвостом вперёд. Одним словом, они представляли собой идеальное оружие для борьбы в джунглях, вернее над джунглями. И сейчас это оружие грозило самым энергичным вмешательством в мою судьбу.