– Марат, что ты там стоишь? Иди и надень обувь, а то ноги простудишь.

Но парень не шелохнулся. Он продолжал рассматривать «новый образ» Маши.

Тогда она сама подошла к нему и обняла его голое тело под плащом, стараясь  согреть.

– Одевайся, нам следует поговорить. – Сказала она и потянула его к кровати. – Одень хотя бы обувь. Простудишься!

Марат, увлекаемый её руками, подошёл к кровати и медленно на неё опустился. Он продолжал с удивлением смотреть то на жену, то на обстановку в комнате.

– Какая страшная комната. И она ещё называется комнатой первой брачной ночи?

– И не говори!  Спасибо Фердинанду, что организовал для нас этот свет и одежду, а то… – Маша махнула рукой и протянула Марату спортивные брюки. – Надень их, будет теплей. Организовать  обогрев комнаты не удалось.  Камин занят, а свет с обогревателем Фердинанду не удалось сюда провести. – Она повернулась к столику, на котором стояла  еда и съела одну тефтельку. – Тебе следует поесть, набраться силы для будущих испытаний.

Парень отрицательно махнул головой и произнёс: – Яне хочу есть. Я хочу  объяснений. Я не столько удивлён этой комнатой…  Что-то такое я и предполагал. Я удивлён твоими словами. Ты здесь уже была? И, причём здесь Фердинанд…?

– А так же Алекс, бабушка Роллана, Энн, Полин  и тётушка Селина? – Закончила его слова Маша. – Я объясню, только сначала оденься и поешь. В нашем распоряжении есть ещё час или два, прежде чем…

– Прежде чем, что…?

– За тобой придут. Только я не знаю, с какой целью: тебя убить или украсть?

Марат замер, так и не успев надеть на себя спортивные брюки.

– Пожалуйста, оденься. Мне трудно думать и одновременно смотреть на тебя голого.

Марат быстро надел брюки и спортивную обувь. Запахнув на себе плащ Перро, он прошёлся по комнате, рассматривая гобелены на стене, и подошёл к большому камину.

– Не думал, что здесь есть камин?

– Есть. И именно он сыграет в нашей истории большую роль.

Марат долго смотрел Маше в глаза. Затем он подошёл и сёл рядом с ней на кровать.

– Ты до сих пор не можешь поверить, что пророчество нашего рода реально? Ему уже  четыреста лет и ни разу оно не промахнулось. Первенец рода исчезал в никуда со своей свадьбы, и наш род продолжал дальше жить. Никому этого ещё не удавалось изменить. Смирись, Маша, и продолжай дальше жить…

– А я на это и надеюсь, уж больно мне не по нраву первенец вашего рода.– Ответила Маша с бравадой в голосе и  запустила себе в рот ещё одну тефтелину. – Господи, до чего же вкусно!

Марат схватил её за руку и не дал взять следующую порцию еды.

– Что ты говоришь?! – Почти выкрикнул он.

Маша быстро встала и обняла его за шею. Она положила голову Марата себе на грудь и сказала: – До чего же я тебя люблю. –  Затем взяла его лицо в ладони и, глядя ему в глаза, продолжила говорить. – Я говорю, что  с удовольствием посмотрю, как  исчезнет первенец  вашего рода, потому что люблю я тебя, а не его.

Марат заморгал, и рот его приоткрылся. Маша нежно поцеловала его губы и продолжила говорить: – Дело в том, любимый мой муж, что не ты первенец рода! Не ты! Первенец рода Леонард! А ты, всего лишь его двоюродный брат, сын леди Мойры и сэра Отто.

Он так от неё отшатнулся, что ей  пришлось  крепко схватить его за плечи. Маша потрясла Марата за плечи и вновь заговорила, когда он сумел посмотреть в её глаза.

– Я понимаю, что это трудно тебе представить и принять. Это была большой тайной рода Перро, которая так тщательно скрывалась, что знали о ней только два человека, или три… – Она немного подумала и продолжила говорить. –  Нет, наверно  три. Третьей была леди Мелисса,   твоя мама.

– Я не верю! – С ужасом произнёс Марат, пытаясь встать. Но Маша не выпускала его плечи. Она крепко вцепилась в них и парень смирился. – Я не верю! – Уже шёпотом добавил он.

– А бабушке своей поверишь? Именно она утвердила моё предположение, хоть ни сказала, ни слова. Надо отдать ей должное, клятву верности этой тайне она сохранила, но к тому времени я уже знала всю правду, потому что…

– Потому что…

– Я увидела портрет сэра Отто. Вы с ним – одно лицо! Тому свидетелей было достаточно.

– Что это значит? Каких свидетелей?

– Твоих и моих друзей, которые мне помогали, которые хотят, что бы ты жил, а не умирал за кого-то другого! Я говорю, о Фердинанде и бабушке, об Энн и Полин, об Алексе и Селине.

– Бабушка всё знала? И молчала…

– Она жила под гнётом этой тайны и преданностью перед родом.  Ей было очень тяжело, но она дала клятву и была ей верна до конца. Я могу только предположить, что случилось в то время. Вы с Лео родились в один год с разницей в один день. – Маша подождала, пока её слова не будут осознаны Маратом. И, когда он кивнул в согласии, продолжила говорить. –   Так вот, идея вас  подменить видно пришла на ум или леди Мелиссе, или самому сэру Роберту. Но она заставила их действовать и они это совершили втайне от леди Мойры, но видно бабушка Роллана стала тому свидетельницей. Ей пришлось дать клятву молчания, ради сохранения рода. – Маша презрительно скривилась, прежде чем продолжить говорить. – Сэру Роберту и леди Мелиссе было наплевать на чувства леди Мойры и сэра Отто, им было важно сохранить своё дитя от проклятья рода! Своё! А на чужое, пусть даже от родной сестры, им было наплевать. Ты вспомни, как высокопарно сэр Роберт говорил о чести и преданности к родовой истории за свадебным столом.  О какой чести он говорил, если сам…

Договорить Маша не смогла. Она вдруг поняла, что совершила ошибку, говоря о чести рода. Лицо Марата изменилось. Он стал строгим и задумчивым.

– А, что, если отец, то есть сэр Роберт,  был прав? – Тихо спросил он, и от этих слов Маша «похолодела». – Видно, судьбе так угодно, что бы именно я, а не Лео, стал…

– Козлом отпущения вашего рода?! – Резко оборвала его Маша. – Значит, ты согласен  принести себя в жертву родовому проклятию, что бы остальное семейство продолжило жить в богатстве, даже не вспоминая тебя?!

– Это мой долг не только перед ними, но ещё и перед многими тысяча  людей, которые от нас зависят. – Марат встал и прошёлся по комнате. –  Меня готовили к этому долгу с детства, и я смирился. Я был обласкан семьей и счастлив всю свою жизнь, и счастлив даже сейчас, смиренно принимая свою  судьбу. Я должен вернуть им долг!

Маша вздохнула и в отчаянье откинулась на кровать. Она понимала, что разговор будет трудным, но и представить себе не могла, что её не поймут! А Марат отказывался понимать! И тут её желудок вновь предательски затрещал от голода.

Она резко встала с кровати и подошла к столику, на котором стояла ладья с бараньими тефтельками.  Подвластная голоду, она взяла одну тефтелю и съела. Потом ещё одну и ещё одну… Она была в отчаянье, тело ее бессознательно поглощало пищу, а пальцы…  пальцы её нащупали  что-то твёрдое в фарфоровой ладье с едой.  Она быстро достала эту вещь и в свете лампы обнаружила, что это был пластмассовый  тюбик с губной помадой.

– Что это? – Невольно произнесла она и протянула тюбик Марату. – Я видела эту помаду на столике леди Ролланы в её комнате, когда ночью пробралась туда.

Марат схватил тюбик и открыл его со словами: – Зачем ты это сделала?

– Что бы сохранить бабушке жизнь. Заодно узнала, что Мия, змея такая, что, несмотря на то, что влюблена, способна ещё отравить и родного человека.

Трудно было понять, что привело Марата в ужас: слова, сказанные Машей, или текст записки, которую он обнаружил в тюбике  из-под помады.

Прошла минута, прежде чем он заговорил.

– Так, что ты там говорила о Мии? Кого она хотела отравить?... Она влюблена?!

Маша подошла к Марату, взяла записку из его рук и прочитала: «Милые мои, боритесь за свою любовь и жизнь, несмотря ни на какие условности и проклятия.  Ни какие деньги мира не нужны, если нет любви! Марат, послушай Машу и поверь ей. Я в неё верю. Ваша любящая бабушка Роллана».

«Ну, спасибо! – Мысленно восхитилась запиской Маша. – Как раз во время я тебя достала. Может эти слова немного «подхлестнут» тебя, Марат, и заставят включить мозги? Хорошо бы?».