Этот произнесенный столь тихим голосом вопрос заставил Дейзи покраснеть, и она ощутила отчаянную потребность хоть что-нибудь сказать.

− Возможно, нахальством будет со стороны новичка, вроде меня, предлагать совет кому-то, обладающим вашим богатым опытом, но коль скоро вы спросили, я отвечу. На мой взгляд, у вашей пьесы есть все шансы на успех.

− Да что вы? Благодарю, − с поклоном отозвал граф.

При этом он настолько походил на снисходительного взрослого, похлопывающего ребенка по голове, что в Дейзи взыграл норов. Но, досчитав до трех, она взяла себя в руки и продолжила: − Однако чтобы сделать ее действительно стоящей… по сути, дабы вообще хоть что-нибудь из нее сделать… вам следует ее переписать.

− Переписать? Моя дорогая девочка, пьеса уже в постановке. Только совсем неопытный новичок мог предложить начать переделку на этом этапе.

Несмотря на его покровительственное отношение, Дейзи продолжала упорствовать: − Согласна, к этому сезону уже не успеть. Но если вы собираетесь ставить пьесу и дальше, то стоит ее переписать, а уж после проблемы с ней решатся без особого труда.

− Всегда легко решать проблемы, когда это не ваша пьеса. Но признаю, вы возбудили во мне любопытство. – Он перестал веселиться, и внезапно что-то мелькнуло в его глазах, нечто опасное. – Как можно исправить пьесу, которая так же утомительна, как визит к дантисту?

− Себастьян, − вставил Марлоу, − тебе совсем не обязательно ставить эту девушку на место подобным образом.

− Но, Марлоу, мисс Меррик указала на недостатки моей пьесы и знает способы их устранить. Я просто не могу не расспросить ее как следует. Посоветуйте мне, мисс Меррик. Как можно поправить мою совершенно неправдоподобную сюжетную линию?

Его голос был мягок, манеры приятны, но то была лишь неубедительная маска.

Под ней явно ощущалась обида, и с некоторым удивлением Дейзи поняла, что мисс Моррис оказалась права в своих предостережениях. Дейзи ранила его своим отзывом. Почувствовав, что вот-вот разразится ссора, Дейзи на удивление сочла мудрым выказать деликатность, воздержатся от споров и удалиться.

− Лорд Эвермор, я не верю, что вам действительно хочется услышать мое мнение. Вдобавок, я и без того уже достаточно сказала.

Она уже было обернулась к лорду Марлоу, чтобы пожелать тому хорошего дня, как Эвермор вновь заговорил прежде, чем она успела вымолвить хоть слово.

− Ну же, мисс Меррик. Докажите, что вы способны не только на критику. Как бы вы устранили недостатки моей пьесы?

Сей вопрос нес в себе вызов. Себастьян полагал, что она все равно не скажет ничего толкового, а потому подстрекал Дейзи его опровергнуть. И она не смогла оставить этот вызов без ответа.

− Вам следовало лишь подправить одну сцену в первом акте, и получился бы приемлемый сюжет. Нужно, чтобы в своем письме Уэсли осудил Сесилию.

− Что? – Эвермор недоверчиво уставился на нее, словно не мог поверить, что кто-то вдруг предложил подобную нелепость.

Дейзи упорно стояла на своем: − Порицание со стороны Уэсли создало бы действительный, а не основанный на недопонимании конфликт между возлюбленными. Если Уэсли в своем послании разобьет Сесилию в пух и прах, она будет публично унижена, когда Виктор прочтет это письмо вслух на домашнем празднике. Тогда у вас появится конфликт… − Да, да, − пренебрежительно перебил он, − у меня появится конфликт, достойный глупой романистки.

Если Дейзи и ощутила некое мимолетное чувство вины из-за того, что задела его гордость, теперь от него не осталось и следа. Она шагнула вперед и встала на цыпочки, приподнявшись до уровня его глаз.

− Лучше уж конфликт романистки, − парировала она, − чем тупое недоразумение, а вообще никакой не конфликт!

− Ладно, вы двое, − вмешался лорд Марлоу, − полагаю, для одного дня довольно литературных дебатов. Хватит дразнить девочку, Эвермор.

− Я не дразню, − с легким укором возразил лорд Эвермор и, прижав руки к груди, раздражающе изобразил смирение. – Я надеюсь научиться. – Он оставил без внимания скептическое хмыканье друга. – Вы должны держать меня в курсе своих собственных успехов на литературном поприще, мисс Меррик. – Он опять улыбался. – Мне не терпится узнать, чему вас научит критика, если вам когда-нибудь удастся опубликовать роман.

− И это событие произойдет задолго до того, как мы увидим вашу новую книгу, − отрезала она, устав от его несносного высокомерия. – Кажется, уже почти три года прошло с тех пор, как вышла последняя?

Его улыбка нисколько не поблекла.

− Почти четыре, цветочек, − легкомысленным тоном поправил он. – Господи, я и понятия не имел, что кто-то еще считает.

− Я считаю, − вставил с нажимом Марлоу. – И кстати говоря, я рад, что ты заскочил ко мне. Отличная возможность обсудить твой следующий роман, коль скоро мои письма и телеграммы к тебе, кажется, продолжают теряться в пути. – Он взглянул на Дейзи. – Вы извините нас, мисс Меррик?

− Разумеется. – Дейзи была рада уйти. Если она останется, позволив этому мужчине и дальше играть с ней, словно кошка с мышкой, то определенно скажет что-нибудь, о чем после будет жалеть.

Дейзи заставила себя присесть перед графом в вежливом реверансе прежде, чем повернуться к лорду Марлоу.

− Встречаемся на следующей неделе, милорд? Вы ведь это предложили, − не удержавшись, добавила она, − как раз перед тем, как нас прервали?

− Именно так, − ответил лорд Марлоу, шагнув к ней, чтобы предложить руку. – Распорядитесь, чтобы мой секретарь назначил встречу на четверг или на пятницу, − добавил он, провожая ее до двери. – Я как раз успею прочитать вашу рукопись.

− Благодарю.

Покинув контору лорда Марлоу, Дейзи вздохнула с облегчением. Неожиданное столкновение с Себастьяном Грантом оказалось в высшей степени неприятным.

Наконец-то Дейзи повстречалась с легендарным писателем и решила, что вполне переживет, если никогда больше его не увидит.

Глупая романистка, как же! Ужасный человек, такой заносчивый и снисходительный. Дейзи не сомневалась, что и он составил о ней в равной мере нелестное мнение, но нисколько не намерена была расстраиваться.

«Это какое-то издевательство, − с досадой подумал Себастьян, окидывая взглядом изгибы бедер мисс Меррик, пока та шествовала к выходу из конторы Марлоу. – Издевательство, что женщина с такой изящной попкой должна была оказаться критиком».

Стоило Марлоу закрыть за ней дверь, как ее образ вновь возник у Себастьяна перед глазами, еще больше его рассердив. Природа обладает воистину изощренным чувством юмора, коль скоро поместила сии прекрасные глаза на ту же головку, куда и острый язычок вкупе с довольно неглупыми мозгами.

Ну и дерзкая же негодница. Высказывала свое мнение с такой беспечной уверенностью, даже не помышляя о том, чтобы взять свои слова назад. Черт побери, у него за плечами двадцать лет писательского труда, десять романов, семь пьес и полдюжины сборников рассказов. Она же, не считая одной рецензии, непубликуемое пустое место. Какое она имеет право давать ему литературные советы?

Сочинить осуждающее Сесилию письмо от Уэсли. Ничего глупее не придумать.

− Она права?

Голос Гарри вырвал Себастьяна из раздумий.

− Мм? Что? – Он обернулся и увидел, что издатель, обогнув стол, вернулся на прежнее место. – Прости. Ты что-то спросил?

Гарри сел за свое рабочее место.

− Она права?

Себастьян потянул за кресло со своей стороны стола и тоже присел.

− В чем?

− Не прикидывайся. В том, что она сказала насчет пьесы? Она права?

Граф беспокойно поерзал на стуле.

− Конечно же, нет. Она несла чушь.

− В самом деле? А по мне, так ее слова звучали вполне разумно.

− Единственная разумная вещь, сказанная мисс Меррик, заключалась в том, что нахально со стороны новичка, вроде нее, давать мне литературные советы.

− Бог ты мой, − протянул Гарри, − а ведь она задела тебя за живое. Не думал, что когда-нибудь увижу тебя в ярости из-за какой-то рецензии. Ты ворвался сюда, насмехался над бедной девочкой… − Я не насмехался!

− …пренебрежительно отзываясь о ней и ее рецензии, требуя, чтобы я напечатал опровержение или же альтернативное мнение, а когда обнаружил, что она слышала каждое твое слово, что ты тогда сделал? Повел себя как джентльмен? О нет. Боже упаси тебя извиниться. Понимаю, но ведь ты даже не смог вежливо удалиться. Ты потребовал, чтобы она высказала свои суждения, а когда она их озвучила, пропустил мимо ушей. Короче говоря, вел себя как осел с того самого момента, как вошел в эту дверь. И мне очень хотелось бы знать почему.

Себастьян отвел глаза.

− Я уже говорил тебе, − отозвался он спустя пару мгновений. – Эта рецензия была очень важна. Мне необходимы деньги от продажи билетов… − К черту продажу билетов. Знаешь, о чем я думаю?

Себастьян стиснул зубы.

− Сомневаюсь.

− Ты потому бесишься из-за этого отзыва, что все, написанное в нем, правда, и твоя писательская совесть терзает тебя. В конце концов, ты чувствуешь вину за то, что твое произведение оказалось столь недостойным твоего таланта.

− Бред! – немедленно отозвался граф, но болезненный спазм в животе опроверг его возражения.

− Я видел вчера твою пьесу. Сначала вообще не собирался идти, но в последнюю минуту передумал. После просмотра я с уверенностью могу заявить: рецензия мисс Меррик точна во всех отношениях, включая утверждение о том, что написал ты эту пьесу ради денег.

− Разумеется, ради денег! – заорал Себастьян прежде, чем Марлоу успел его остановить. Он извернулся в кресле и ткнул пальцем через плечо на дверь позади себя: − И мне не нужно, чтобы эта старая дева с огненной шевелюрой и змеиным жалом вместо языка указывала на то, что «Девушка с красной сумочкой» банальна, избита и просто глупа. Я и так это знаю, но уже согласился начать ее постановку. Теперь у меня нет выбора. – Себастьян выдохнул. – Три года назад мне написал Ротерштейн. Попросил написать для него пьесу.