Затем Генрих отправится в Америку на переговоре с владельцем огромной частной коллекции живописи и прикладного искусства, а Снежина махнет в уютный городок на севере Испании. Ей следует подлечить суставы. В прошлом году грязевые ванны из целебного источника отлично помогли справиться с ноющей болью. Особенно же - встречи с очаровательным, пылким, легкомысленным, забавным парнем - спортивным тренером фитнесс-клуба.

Снежина не сомневалась, что легкое, необременительное разнообразие в интимной жизни лишь укрепляет чувства супругов. Естественно, в том случае, когда напрочь отсутствует опасность всерьез увлечся кем-то, кроме собственного мужа. Нельзя же питаться одними ананасами?! Иногда графиню тянуло и на хороший гамбургер в уличном кафетерии. Значит, десять дней с Антонио. Поездки на катере к маленькому островку, где так прохладно и сумеречно в тени апельсиновой рощи, танцы в ночных ресторанчиках, бурные ласки везде, где настигнет их страсть.

Потом... Потом Флоренштайны все вместе - дети, родители, старики совершат круиз по Средиземноморью. А уж дальше - новый учебный год, последний для Софи и довольно серьезный для Арни... Хватит! Нельзя загадывать слишком далеко, не стоит вызубривать роль "от и до",всегда следует оставлять место для импровизации. Софи... От неё теперь можно ожидать всякого.Похоже, предстоят очередные лирические сюрпризы...

Сплевывая косточки в хрустальную вазочку, графиня сдвинула на лоб солнечные очки, чтобы лучше разглядеть происходящее внизу. Солнце ушло за тучи, молодежь закрыла зонт, предоставив отличную возможность наблюдателю с балкона ознакомиться с мизансценой.

Кери и Кеннет Бенедикт - дети из хорошего семейства. С ними можно бло бы и породниться, обладай Кеннет внешностью Пауля. Пауль - немец, настоящая "белокурая бестия" - коротко подстриженный крепкий затылок на мощной шее, широченные плечи под тенниской, бурление молодрой шальной силы. Пауль отпрыск побочной линии Флоренштайнов. Его мать не раз намекала, что Софи и Пауль - отличная пара. Но что за манеры и шуточки! Нет, это не обычная для представителя "золотой молодежи" игра в парвеню. Парень примитивен, как дубовая чурка, несмотря на заложенный в него ценный генетический фонд.

- Мама, если б я и выбрала Пауля, то лишь на должность кучера, - с излишним высокомерием заявила как-то Софи. Веснусчатого англичанина она, естественно, воображала в должности мажордома. А как насчет араба? Каким образом затесались в круг приятелей Софи эти двое?

Сидят чинно, словно на благотворительном представлении. Легкие европейские костюмы и головной платок, прихваченный жгутом, непроницаемо спокойные лица. Молодежь ходит на ушах, превратив завтрак в демонстрацию трюков - Пауль ловит зубами бросаемую Кери клубнику, Софи, вспрыгнув на мраморный парапет, изображает классические статуи... Снежина оставила внизу подрамник в холстом, - очевидно, дочь демонстрирует, как в следующий раз будет позировать в качестве Венеры или Юноны. Увы - у неё иной тип. И весит при росте 172 всего 58 килограммов. Вся в мать.

При абсолютно рекламной внешности - никакой тяги к карьере актрисы или модели. Софи не представляет себя в качестве материала для "творца" режиссера, фотографа, модельера. Полномочия мастера она предпочитает заполучить в собственные руки. Девочка немного наивна, но отнюдь не глупа. Она любит посмеяться, умея быть серьезной и разумной в ответственных ситуациях. Еще в старшем классе школы Софи удалось прославиться, отсняв репортаж о притоне наркоманов. Ее материалом заинтересовался молодежный канал мюнхенского телевидения.

Снежина с улыбкой смотрела на разрезвившуюся дочь. В субботу Софи наметила бал, разосланы приглашения, отданы сооветствующие распоряжения прислуге. В замке ритуал приемов отработан в деталях. Хорошо, что это произойдет до возвращения Генриха - молодежные пирушки мало соответствуют его представлениям о светских развлечениях.

"Ну вот! Он сообщает, что вернется пораньше", - решила Снежина, поднимая трубку засигналившего радиотелефона. Но там прозвучал незнакомый голос.

- Мне надо поговорить с графиней Флоренштайн.

- Это я... - Снежина мысленно обругала себя, что не переключила сигнал на аппарат дворецкого. - С кем имею честь?..

- Добрый день. Я прилетел из Америки. У меня к вам письмо от мистера Гудвина. Возможно, вы помните, как были знакомы... Очень давно... Отец сказал, что вы встречались в России на берегу Черного моря...

- Арчи?! О, конечно... Письмо? Вы могли бы заехать ко мне?

- Когда это будет удобно?

- Да хотя бы сейчас. У меня день отдыха.

Положив трубку, Снежина отчетливо вспомнила то далекое лето... Пламен Бончев, кажется, давно живет в Америке. Белокурая царственная Лара... Она была здорово влюблена... И русская певица, и американец, так страстно шептавший Снежине про то, что скоро завладеет миллионами и заберет ее...

Они были полны сил, желаний, надежд и влюбленности, и так же безудержно веселы, как компания, высыпавшая на лужайку. Завтрак окончен, похоже, они решили совершить конную прогулку и сейчас спорят насчет лошадей. Кеннет с тоской поглядывает на Софи, главный араб явно настороже,Кери подкалывает Пауля, а тот злиться и предлагает арабам какое-то пари. Софи разбивает руки спорщиков, Кери хохочет, держась за живот. Снежина улыбнулась с легкой грустью. Все таки молодость - это нечто совершенно особенное.

*Глава 8

Голос графини Сиду понравился. Низкий и в то же время - гибкий, мягко модулированный. Приятный акцент и природное кокетство, вполне уместное у красивых женщин, пусть даже пожилых.

Взяв напрокат в Мюнхене приличный BMW и проследив маршрут по карте, Сид двинулся в путь. Чудак этот Арчи! Выслушав рассказ Сида о встрече с Анжелой, он и не подумал отступать. Лишь чертыхнулся, принял лишнюю порцию "бурбона" и вздохнул:

- Придется слетать в Германию, парень. У тебя ведь там была дама сердца?

- Грета? Фу... Я и думать о ней забыл. Кроме того, Гамбург на севере, а Мюнхен - на юге. Вряд ли мне угрожает встреча с этой особой.

- На всякий случай поглядывай на книжные прилавки. Возможно, милая дама уже толкнула твой роман под своим именем.

- Я его сжег и уничтожил дискету.

- Но компьютер же ты явно не почистил. - Арчи издевался.

Сид не нашел нужным обсуждать неприятную тему. Идея путешествия в Германию за чужой счет его вполне устраивала. И уж если Гудвин так швыряет деньги на поиски пленки, значит, верит в свой клад. А если здесь имеет место оригинальное помешательство, то Сидней Кларк в нем никак не повинен.

У ворот с внушительной вывеской: "Поместье Флоренштайн. Частное владение" имелась и каменная плита с выбитыми цифрами, как в музее. Миновав ворота, Сид выехал на асфальтированную дорогу, вьющуюся среди рощиц и полей. В лучах солгца ярко блестели скошенные крыши стеклянных теплиц, в белом цвету стояли заросли черемухи и, наверно, диких яблонь. А листва сияла такой яркой, почти прозрачной зеленью, что незапеть было нельзя. Сид промурлыкал несколько строк своего любимого блюза: "Я все равно буду жить, хоть умирал трижды. Я буду улыбаться тебе назло. Робкий, потерянный, маленький - я стану великаном..." Блюз не шел под ритм движения автомобиля, плавно обтекающего петлистые повороты. И тогда он вспомнил другую песню, написанную для Эмили в период расцвета чувств, рисования её портретов, взаимных клятв и обещаний. "Не изменяйся, будь самой собой. Ты можешь быть собой, пока живешь. Когда же смерть разрушит образ твой, пусть будет кто-то на тебя похож". Слова Сид позаимствовал у Шекспира, музыку сочинил сам. Вполне веселенькая мелодия. Отбивал левой ладонью ритм, Сид изо всех сил стараясь подальше отодвинуть воспоминания, избавиться от них, навсегда растворить в прошлом. Это было нелегко - петь о ней и не вспоминать. Сид решил продержаться до первого поворота. И продержался!

Выехав из-за кленовой рощицы - прозрачно-зеленой, полной весеннего пряного духа, он увидел замок. Четырехэтажный дом с башенками по углам, высокими окнами и множеством лепных украшений стоял на холме, окруженный огромными деревьями, а за ними синела гладь озера.