- Понятно! Вот он, где клад зарыт! Эх, бедный Арчи... - Сид мысленно прикинул стоимость поместья и вздохнул - золотые слитки явно пригодились расторопной болгарке.

Затем он увидел пятерых наездников, скачущих через луг. Один из них смахивал на женщину, а двое - на бедуинов в развевающихся платках. Они неслись к реке, бегущей за холмом, вдруг осадили коней, столпились и вновь продолжили скачку. Лишь один вороной конь, отливающий медным блеском, отделившись от остальных, понесся к шоссе. Скоро Сид различил фигурку наездницы и развевающуюся гриву её черных волос. Сделав вираж под самым носом "BMW",так, что конь заржал, взвившись на дыбы, всадница ускакала в сторону замка. Да, здесь проводили время совсем неплохо.

Сид мельком глянул на себя в зеркальце над стеклом. Он тщательно побрился и даже надел легкий летний костюм с галстуком - ненавистнейшая форма одежды. Официальный визит, хоть и в два часа пополудни, требовал соблюдения формальностей. Арчи написал женщине, которой он предлагал руку и сердце, всего несколько слов и упаковал в красивую коробочку сувенир отполированный спил дерева с выжженным пейзажем - пальма на берегу моря. И надпись по-русски: Крым, 1972 год. Он уверял, что сберег деревяшку с тех самых пор. Старикан явно любил красиво приврать. Вот и сейчас вовсе неизвестно, сколь благосклонно отнесется к бывшему поклоннику графиня. По данным Гудвина, она имеет взрослую дочь. "Не от меня", - категорично добавил он. Любопытно все же, трахнул ли Арчи Королеву красоты, и сколь приятным остался в её воспоминаниях сей факт?

Сид подъехал к центральному подъезду замка, вышел из автомобиля и огляделся.

- Вы нелюбезны, мистер Гудвин! - прозвучал за спиной насмешливый голос. - Едва не задавили меня на дороге, а теперь сделали вид, что не заметили! - Бурно дыша, перед ним стояла та самая всадница: замшевые рыжие бриджи, белая рубаха, связанный алым шарфом на макушке хвост, темный румянец на крепких, изящно очерченных скулах, полуоткрытые пухлые губы... Красотка, и прекрасно знает это.

- Я бы не посмел задавить вас. И тем более - не заметить. Это невозможно, - серьезно заявил Сид. И представился: - Сидней Кларк. По отцу - Гудвин. Дело в том...

- Ах, мне вовсе нет дела, с кем заключала брак ваша мама. А моя просила встретить вас и проводить в салон. Софи, - сказала она, уже поднимаясь по широкой лестнице. Миновав вестибюль, Сид пронесся вслед за девушкой по анфиладе музейных залов с обилием бронзы зеркал и хрусталя.

- Ма! Я доставила гостя. - Сделав шутливый книксен, Софи направилась к двери. - А теперь, простите. Я вынуждена вас оставить. - Она исчезла.

- Присаживайтесь. Хотите что-нибудь выпить? - Стройная темноволосая женщина, как две капли воды похожая на другую, только что убежавшую, сделала плавный царственный жест. Жест очерчивал кресла, диваны возле кофейного столика и бар с вереницей хрустальных графинов, фужеров, рюмок.

- Спасибо. Я позавтракал в отеле яичницей с беконом и теперь страдаю от жажды.

- Хотите мой фирменный коктейль? Вы не против "кампари"?

- Из ваших рук, графиня, я принял бы даже яд.

Они рассмеялись. Сид с облегчением опустился в удобное кресло. Арчи не ошибся: Снежина была и осталась милейшей женщиной.

- Вы не пробовали играть на сцене? - Поставив на столик бокалы для себя и гостя, графиня села напротив.

- Пробовал. Получилось скверно. Я вообще многое пробовал - и рисовал, и пел. Даже танцевал... - Сид поморщился. - Противные воспоминания.

- Я думала, вам свело челюсть от моего коктейля... В вашем возрасте не может быть противных воспоминаний. Тяжелых, - допустим. Лишь потеря близких может ранить нас, пока мы юны. Все остальное, причинившее боль, стоит поскорее выкинуть из головы. Поверьте, настоящие бури ещё впереди.

Сидней поднял на неё злые глаза, борясь с искушением. Его так и подмывало выпалить этой благополучной, холеной даме: "А если бы ты осиротела в семь, если тебя подставлял собственный дядя, а человек, спасший от самоубийства, пытался изнасиловать?.. Это тоже не стоит считать мерзкими воспоминаниями? И так легко выкинуть из головы?" Но он промолчал, стиснув зубы. Заметив это, Снежина поспешила исправить оплошность.

- Простите, Сидней... Кажется, я влезла, куда не следует. У меня была лишь одна тяжелая потеря - я овдовела очень рано. Но вскоре судьба засыпала меня подарками. Как видите - жаловаться мне грех. Софи - славная девочка. У меня любящий, совершенно безупречный муж, давший мне титул и состояние, и сын-школьник. Голубоглазый неженка, плачущий от оцарапанного пальца.

- Зато Софи - сорви-голова.

- Вы заметили? Это хорошее качество на взгляд современного юноши? Ведь вам не больше двадцати трех?

- Двадцать четыре... - Сид вспомнил о сочиненной Арчи "легенде". Вернувшись из России в 72-м, отец вскоре женился и родился я. Дело в том... В Крыму произошел крупный скандал, был убит большой партийный шеф... У отца - ведь он был журналистом, - сломалась вся карьера. Русские обвинили его в диверсии, в шпионаже... - Сид достал письмо и коробку с сувениром. - Но, клянусь, графиня, он до сих пор с восхищением вспоминает о вас... Если б вы слышали, как отец говорит о тех днях...

Графиня пробежала письмо, открыла коробку и рассмеялась:

- Мило, очень мило! Русский сувенир... Господи, ведь это было словно в другом веке... СССР, Берлинская стена, мы пели гимны и бичевали нравы капиталистов... Только ведь ничего не было, Сидней. У нас с Арчи ничего не было. Уже в те времена я была безумно влюблена в своего будущего мужа. Мирчо был старше меня на целую четверть века. Мне нравились зрелые, умные, солидные мужчины... Как вам кажется, это может передаться по наследству? Мы так похожи с Софи...

- Чрезвычайно! Будто сестры... И вам, конечно, известно, что ваша дочь имеет кучу поклонников.

- Это ещё откуда такие сведения?

- Вы спросили мнение представителя нового поколения. Я его высказал. За такими девушками обычно ходит целый хвост. Но... вы говорили, графиня, о любви...

- Снежина... Вам не трудно выговорить это имя?

- Напротив - приятно. Кажется, что за окнами гудит метель. - Сида несла волна импровизации.Его считали артистичной натурой, умеющей подстраиваться к обстоятельствам. Элегантный дорогой костюм, галстук, вся атмосфера замка заставляла парня держаться с особой галантностью. Он ни за что не смог бы изъясняться столь выспренно, будучи одетым в потертые джинсы. Кроме того, было нечто подлинно-утонченное в самой хозяйке замка. Желая ей понравиться, Сид интуитивно настраиваясь на необходимую интонацию.

- Я бы написал ваш портрет в серебристых тонах. Да, в серебристых. Но непременно - озаренную розовым солнцем. Бывают такие часы на рассвете или вечером, когда по небу разливается алый закат... - Сид внезапно смутился. Обыно он легче врал, чем откровенничал. Но сейчас у него вырвалась правда женщину словно озаряли теплые лучи. Сид живо представил, как должен выглядеть её портрет. И тут же мысленно поправил себя: прекрасный облик, съедаемый мерзкими червями. Увы, он знал истинную цену хозяев жизни. Дерьмее дерьма.

- Вы мне нравитесь! - Снежина решительно хлопнула в ладоши. - Я покажу вам свои картины, оранжереи и... И наверно, спою. Рисованию и пению меня учили итальянцы.

- Мой дядя в Милане читает лекции в Академии художеств. Он скульптор и живописец. Джузеппе Амирато.

- Боже, как тесен мир! У меня есть "Пьета" его работы. Снежина насупила брови, выстраивая мгновенный план. - Вы остаетесь на ужин. Никаких отказов.

- Не откажусь. Я путешествую почти бесцельно.

- Значит, у вас найдется пара свободных дней? Дочь устраивае в субботу бал. Она учится в Париже и привезла с собой друзей. Из здешних должны прибыть тридцать человек.

- Я видел чрезвычайно живописных всадников. Теперь понятно, кто они. Сидней с тоской взглянул на очаровательную хозяйку замка. - Мне надо поговорить с вами.

- Сколько угодно. Только не сейчас, ладно? Вы остаетесь на уик-энд. Мы посвятим время прогулкам, искусству и скучнейшим деловым беседам. А теперь, дорогой друг, Лиз покажет вам комнату. - Она позвонила в бронзовый колокольчик. - К ужину смокинг не обязателен. Муж в отъезде, и мы вовсю хиппуем. - Протянув благоухающую руку, она распустила узел на галстуке Сиднея. - Эту ненавистную деталь пока можете забыть.