Но только ли злополучного царя Василия Ивановича дал России на протяжении двух с половиной столетий род князей Шуйских?

Расхожее представление о Шуйских как о "льстивых царедворцах" весьма далеко от истины. Действительно, в XVI столетии они постоянно находились у трона. Но такова была традиция той эпохи. Любой аристократ выступал "един в трех лицах" - полководец, администратор и придворный.

Князья Шуйские - за исключением царя Василия и его братьев - были прежде всего мужественными воинами, защитниками русской земли, затем великокняжескими и царскими наместниками, управлявшими городами и целыми областями страны, и лишь в последнюю очередь - участниками придворных интриг, "царедворцами".

В этом легко убедиться, познакомившись с биографиями наиболее видных представителей рода Шуйских.

Одним из крупнейших русских военачальников первой трети XVI века был князь Василий Васильевич Шуйский. Как истинный воин, он был немногословен. Черта эта в характере князя Василия была столь резкой и заметной, что злые языки дали ему насмешливое прозвище Немой. В его послужном списке едва ли не все важнейшие события русской военной истории первой трети XVI века. Впрочем, Василий Немой как полководец был, конечно, далеко не столь славен, как Холмский или Даниил Щеня. Он был полководцем средней руки или, лучше сказать, "средним" полководцем своего времени. Масштабы осуществленных под его руководством военных операций, равно как и их результаты, достаточно скромны. Однако, не блистая ярким дарованием, он обладал рядом качеств, которые высоко ценил Василий III. Прежде всего Шуйский был надежен и основателен. Он умел собрать и повести за собой людей.

Не зная громких побед, Василий не допускал и крупных поражений. Журавлю в небе он всегда предпочитал синицу в руке. В сущности, он был типичным представителем тогдашнего московского "генералитета". Полководцы и организаторы, подобные ему, были не менее важны для достижения военных успехов, чем блестящие, геройские личности наподобие Холмского или Даниила Щени.

Привыкнув полагаться не столько на учреждения, сколько на людей, в преданности которых он был уверен, Василий III незадолго до кончины созвал своего рода опекунский совет, признанный защищать интересы наследника трехлетнего царевича Ивана. По мнению историка Р. Г. Скрынникова, в составе этого совета было семь человек: младший брат Василия III удельный князь Андрей Старицкий, бояре М. Юрьев, М. Воронцов, М. Глинский, М. Тучков. Одним из первых великий князь ввел в опекунский совет Василия Немого. Тот убедил великого князя довериться и его младшему брату, князю Ивану Шуйскому.

Семь душеприказчиков Василия III вскоре вступили в острый конфликт и Боярской думой, раздраженной их особым положением, и с матерью наследника, Еленой Глинской. Перипетии той борьбы не имеют прямого отношения к теме нашей книги. Заметим лишь, что властолюбивая Елена Глинская с помощью своего фаворита князя Ивана Овчины-Оболенского сумела избавиться от наиболее влиятельных опекунов - Михаил Глинский и Андрей Старицкий погибли в московской тюрьме.

Братья Шуйские, а также Юрьев и Тучков пошли на компромисс с Еленой Глинской и, признав ее правительницей, сохранили видное положение при дворе. Впрочем, в последние полтора года правления Елены оба они оказались "не у дел".

С кончиной Елены Глинской 3 апреля 1538 года боярская распря вспыхнула с новой силой. Сейчас уже невозможно установить, что крылось за этой враждой: споры по важным вопросам жизни страны, отстаивание собственной "правды" - или обычное уязвленное самолюбие. Как бы там ни было, Шуйским приходилось "бить, чтобы не быть битыми". Василий Немой вел борьбу со своей обычной основательностью - и неизменно побеждал. Одного за другим он отправлял недругов в темницу, в ссылку, а то и в "лучший мир".

Старый воевода не устоял против "беса тщеславия". Почувствовав себя хозяином положения, он решил породниться с великокняжеским домом и 6 июня 1538 года женился на двоюродной сестре Ивана IV княжне Анастасии Петровне. Она была дочерью крещеного татарского "царевича" Петра - зятя Ивана III. Вслед за этим он перебрался жить в опустевший дом князя Андрея Старицкого.

Но недолго суждено было Шуйскому жить в чужом терему, наслаждаться славой всесильного опекуна малолетнего государя. Вскоре он заболел и скончался в ноябре 1538 года, не оставив мужского потомства.

Видное место среди московской знати этой эпохи занимали троюродные братья Василия Немого - Иван Михайлович Шуйский по прозвищу Плетень и его младший брат Андрей Михайлович, носивший "парное" прозвище - Честокол. Оба они еще в молодости, в 1528 году, попали в опалу из-за своего намерения перейти на службу к брату Василия III - удельному князю Юрию Дмитровскому. Однако отец Грозного был благоразумен. Братья Шуйские вскоре были отпущены "на поруки" своих доброхотов и сородичей. Они не раз ходили воеводами на южную и юго-восточную границы, но несколько лет спустя вновь угодили за решетку по неизвестной нам причине. Братья вышли на свободу лишь после смерти Василия III.

После кончины Елены Глинской Плетень и Честокол благодаря высокому положению Василия Немого быстро "пошли в гору". Впрочем, судьбы братьев сложились по-разному - в соответствии с характером каждого. Иван Плетень был смелым и удачливым воеводой. Война, походная жизнь была его стихией. В 15351547 годах он почти непрерывно находился в войсках: в 1540 году командовал ратью, посланной в Ливонию, в 1542 году сторожил степную границу, в 1544 году был первым воеводой в войне с казанскими татарами.

Зная Ивана Шуйского как далекого от дворцовых интриг боевого командира, Иван IV не питал к нему вражды. После венчания на царство в 1547 году он дал воеводе высокое придворное звание дворецкого. В этом качестве он стал являться на приемах послов и различных торжествах. Однако военное поприще по-прежнему было для Ивана любимым занятием. Он участвовал во многих походах главным действующим лицом - первым воеводой большого полка. Умер Иван Плетень в 1559 году, не дожив до страшных лет опричнины.

Другой брат, Андрей Честокол, был более склонен к участию в дворцовой борьбе. За эту склонность он угодил в темницу не только при Василии III, но и при Елене Глинской. После ее кончины он вышел на свободу и был послан родичами на ответственную службу - наместником во Псков. В этой должности он проявил такое непомерное корыстолюбие, что вскоре был отозван в Москву.

После кончины Ивана Васильевича Шуйского Андрей Честокол попытался занять его место у трона. Однако он не сумел овладеть положением и попытался "уйти в тень". Но в политической игре XVI столетия обычной платой за поражение была жизнь. В конце 1543 года 13-летний Иван IV, несомненно, подученный своими наставниками из числа врагов Шуйских, приказал схватить князя Андрея и казнить без суда.

Роль палачей Иван IV поручил дворцовым псарям. Тело убитого ими князя Андрея было отвезено в Суздаль и погребено там на родовом кладбище Шуйских.

Следующее поколение Шуйских также состояло преимущественно из мужественных воевод. Одним из них был сын казненного Андрея Шуйского - Иван. Спасаясь от гнева царя и мести ненавидевших его отца бояр, Иван - тогда еще ребенок должен был бежать из Москвы. По семейному преданию Шуйских, сохраненному одним из летописцев, Ивана спасла преданность слуги-воспитателя ("дядьки"). Он тайно увез отрока на Белоозеро. Там они оба скрывались, добывая пропитание крестьянским трудом. Впоследствии дядька бросился в ноги царю, когда тот был на богомолье в Троице-Сергиевом монастыре, и вымолил прощенье для своего воспитанника.

Не станем разрушать сомнением поэтическую прелесть этой истории. Как бы там ни было, сын опального боярина был взят на царскую службу и занялся привычным для Шуйских воинским ремеслом. Известно, что в 1558 году он был воеводой в полках, стоявших в Дедилове, на Оке. В последующие годы его постоянно можно встретить среди воевод, действовавших на ливонском фронте.