– Надеюсь, не из парней бен Ами… – пошутил Диллан. – Ну, а если серьезно, то подготовьте ваши предложения. Вдруг наши мысли совпадут? Кстати, а как наш гость?

– Почти нормально, – осторожно ответил Фусони.

– Почти?.. Что значит почти?

– Его опознал осведомитель Жако, инспектора службы по борьбе с наркотиками и увязался за нашим гостем из аэропорта.

– И вы только сейчас сообщаете мне об этом?

– Все не так трагично… – Фусони снова вернулся на диван, грузно сел, раскинув руки по резной спинке, словно боксер в углу ринга в перерыве между раундами. – Эта информация еще не дошла до Жако.

– Гарантия? А если криминальная полиция уже вовсю пасет нашего гостя? Тогда Моххади действительно недолго ждать! – Диллан в волнении быстро заходил по просторной комнате, Фусони, опустив ниже набрякшие веки, исподтишка наблюдал за ним. «Молодой, волнуется. Хорошо тебе, сынок, когда ты здесь за спиной папы Горацио, который обо всем должен подумать, позаботиться, порыться в дерьме, пока ты будешь купаться в бассейне со своей французской шлюхой, пить коктейли, играть в теннис. Горацио добрый человек, но уже не молодой, не надо его обижать. Это молодые могут терпеть обиду и долго ждать, когда судьба накажет обидчика. А у Горацио нет для этого времени. Он сам Судьба!»

– Не волнуйтесь, Дональд! Гостя не найдет ни одна полиция, я об этом позаботился. Ну, а осведомитель завербован еще и политической полицией, инспектором Лакдаром. Это мой человек. Он должен как раз освещать Жако и выявлять его людей. Именно к нему и прибежал с этой информацией осведомитель. Обычный двойник. Но с Жако он встретиться не успеет…

– Лучше бы вы говорили в прошедшем времени: не успел! И подумайте об этом вашем Лакдуре или как там его? Ага, Лакдаре. «Самум» операция очень серьезная. Нам нужны гарантии. Вы меня поняли?

Бабу уже почти умер. Но сам он об этом еще не знал. И те, кто сидел в этот вечер в кофейне Ясефа, тоже не догадывались, что хозяин заведения почти перешел черту, отделяющую жизнь от смерти.

Будущее приоткрылось только перед одним из посетителей. Поскольку его приход сюда означал для Бабу последний шаг через эту черту. Правда, его внешность мало напоминала облик смерти, придуманный людьми – ветхий скелет в серых лохмотьях с большой косой. Так, обычный человек в потертом костюме и старенькой шашии.[13] Но разве от этого смерть становится привлекательнее?

Он пришел к вечеру, когда достойные отцы семейств собираются в кофейнях обсудить свои дела и последние новости за чашечкой черного кофе с сахаром, или мятного чая. Тихо присел в углу на ярко раскрашенную циновку, брошенную на пол из утоптанной глины, покрытый такими же циновками, только старыми. Спросил хлиб – приторный, слегка разбавленный горячим молоком кофе, который монет утолить жажду и умерить аппетит страдающего без хлеба желудка. Редкими, мелкими глотками отпивая из чашки, не торопясь оглядел кофейню.

Дешевые костюмы, бурнусы. Люди сидят как велел пророк – скрестив ноги, смотрят вниз или курят кальяны на треножнике с длинной резиновой кишкой. Некоторые играют в домино, прихлебывая из маленьких чашек густое мокко. Радио передавало мелодии кочевников Сахары – долгие и тоскливые, полные скользящих глиссанде, длинных, как сахарные нити.

Сам Бабу прибывал в обычной суете обслуживания посетителей.

Нового человека в углу он заметил и это его обрадовало. Может и не много денег потратит, но если понравится – придет еще. А дирхамы не растут на деревьях как апельсины. Их несут сюда постоянные посетители.

Хлопоча, Бабу то и дело пробегал мимо очага, где над тускло блестящими латунными подносами и кувшинами написана сура из Корана: «Когда солнце сольется с луной и настанет день суда, в этот день грешник предстанет перед судьей своим, потому что не взывал к нему и не верил в него. Ведь бог действительно велик и милосерден». Он не обращал внимания на привычную вязь букв, не зная, что именно сейчас ему нужно вчитаться в священные строки великой книги. Нет, Бабу думал о бренном. Он мечтал.

Совсем скоро он накопит, наконец, нужную сумму и купит себе новую кофейню, поближе к центру. По вечерам над ней будут загораться неоновые буквы «Хаджи Сукри» – это название он оставит. А внутри будут не старые и потертые циновки из гальвы, на которых уже сидело так много людей, а дорогие коврики. Да, коврики! К нему станут ходить уважаемые люди, которые ценят роскошь. И иностранцы тоже. И разговоры, которыми так интересуются его друзья из полиции, станут там долгими и важными.

Старенькое радио захрипело. Тягучая мелодия оборвалась и начали передавать спортивные новости. Посетители оживились, кто-то оторвался от кальянов, кто-то от игры в домино. Диктор говорил об отборочном матче чемпионата мира по футболу в африканской группе. После проигрыша команде Камеруна положение сборной страны стало весьма сложным, и потому известия о встречах её конкурентов слушались болельщиками с особым вниманием.

Бабу сидел рядом с приемником, зорко оглядывая длинный, плохо освещенный зал кофейни. Вовремя ли подают гостям кофе, меняют воду в кальянах, не пытается ли кто уйти не заплатив? Его внимание привлек человек в сером бурнусе, вошедший в кофейню. Мало ли людей бывает в старом заведении на окраине? Но этот… На голове его был намотан темно-синий шеш,[14] оставляя только щель для глаз.

«Тарг,[15] – подумал Ясеф – что ему здесь надо?»

«Тарг, – подумал человек, пришедший за жизнью Ясефа. – Наконец-то! Три дня назад с ним говорили на базаре об этой кофейне. И вот он пришел…»

Бабу хорошо знал, что в складках одежды тарга может прятаться длинный острый клинок, который они ловко метают на большое расстояние. Из любого положения и без промаха.

Тарг осмотрелся и направился прямо к хозяину. Тот подобрался, жалея, что оставил свою «Беретту» в перчаточном отделении машины. Какая неосторожность.

Подойдя, тарг опустился на циновку перед Бабу.

– Приветствую тебя, – глухо сказал он.

– Салям… – поспешно ответил Ясеф. «Принесли его сюда демоны! Нехорошо это. О, Аллах, может я кого из них ненароком обидел?»

– Я хочу в твоей кофейне показать искусство метания ножа.

Если будут ставки, принимать тебе. Выручку пополам, – тарг замолчал, ожидая ответа. Его черные глаза бесстрастно смотрели в переносицу Бабу.

Ясеф задумался. С одной стороны, всем известно, что с этими любителями кровной мести, лучше не связываться. Говорят, у них головы тверже камня. Французы со своими самолетами и напалмом так ничего и не смогли сделать с этим племенем. С другой стороны, все знают – никто не может сравниться с таргом в умении метать ножи. Такой номер привлечет внимание тех, кто давно забыл дорогу в его кофейню, считая, что есть места поинтереснее. Тарг ждал. Надо было отвечать. Отказаться? А вдруг он обидится? У них обида искупается одним способом. Бабу даже передернуло и он покрылся легкой испариной. Тарг смотрел поверх его головы и ждал. За его спиной стоял ровный гул кофейни. Все были заняты своим делом. «Но он пришел зарабатывать деньги! Святое дело».

– Согласен, – выдохнул Бабу.

За их разговором внимательно наблюдал человек в углу. Слов он не слышал, но разве трудно догадаться, когда люди находят общи язык? Увидев, что все нормально, он, не спеша, поднялся, бросил на циновку несколько монет, вышел на улицу и направился к телефону.

Трубку сняли сразу.

– Ровно через тридцать минут пришлите дежурный наряд….. – Дай старую циновку, – велел тарг.

По знаку Бабу слуга быстро приготовил все необходимое. И через несколько минут тарг уже показывал своё искусство, древнее, как сама Африка.

Отойдя шагов на десять от мишени, нарисованной углем на циновке, он встал к ней лицом и на секунду замер, словно отрешаясь от суеты и шумы кофейни. Потом медленно отвел руку, державшую тонкий клинок, назад и вдруг резко развернулся всем туловищем. Нож свистнул в воздухе и вонзился точно в центр черного кружка.