– С чего это вы взяли? – удивился Фусони. Причем тут его родители и еще Шекспир?

– Нет? – простодушно переспросил Диллан, – а откуда тогда у вас такое интересное имя – Горацио? Вы ведь родились в Калифорнии? Так? Там что, тогда было модно это имя?

– Обычное имя… – словно оправдываясь, сказал Фусонн. – Может, сейчас и не так часто встречается, но в семьях, помнящих некоторые итальянские обычаи…

«Дурацкая ситуация», – подумал Горацио, глядя на крепкие загорелые колени молодого шефа, неприкрытые кимоно. – «Поймал на элементарном приеме, который я сам использовал сотни раз, чтобы поставить собеседника в тупик, задав неожиданный, пусть даже нелепый вопрос, совершенно не относящийся к теме разговора. Умник проклятый…»

«Умник» появился в стране не так давно – меньше года назад. Ранее он работал еще в нескольких африканских странах и всегда его переводили с повышением. Сюда он приехал как руководитель практически всей агентурной сети и в городе и в стране. Конечно, в посольстве были люди и повыше его рангом, занимающие соответствующие дипломатические посты. Но… Здесь не в Европе.

Когда предшественника Диллана отозвали назад, в Штаты, Фусони был уверен, что на освободившееся место назначат его. Почему, собственно нет? Кадровый работник, давно в стране и, как писал бывший шеф, незаменимый помощник в подборе людей, выполнении оперативных заданий, – устройство постов подслушивания, наблюдательных пунктов – в общем, в организации всей черновой работы, без которой невозможна их деятельность. Французы, уйдя отсюда, не пожелали сделать подарок своему союзнику, вполне справедливо полагая, что надежная агентурная сеть в их бывшем заморском департаменте и самим вполне пригодится. Когда Фусони обосновался здесь, положение компании не внушало оптимизма. А ведь это Северная Африка, где трудно рассчитывать на «кукушек» – когда интересные для ЦРУ люди приходят в американские учреждения и предлагают свои услуги.

И вот после всех его усилий назначен этот молодой самонадеянный умник, который с самого начала делает вид, что в политической разведке кроме него никто ничего…

– Я прекрасно понимаю, какие неспокойные времена мы здесь переживаем, – осторожно начал Фусони, словно пробуя зыбкую почву ногой. Надо, во что бы то ни стало надо, разговорить этого умника, не дать ему снова отделаться общими фразами. – В низах растет недовольство правительством, усиливаются левые и национальные движения… Впрочем, о «горячих точках», которые неизвестно, как потушить с минимальным ущербом для себя, вы и сами знаете. Наши энергичные усилия по оказанию помощи этой прекрасной стране и мне, и вам тоже хорошо известны. Однако согласитесь, Дональд, что мы с вами на одном из самых сложных участков. Товар нашего общего друга сеньора Пиккодо особенно популярен среди молодежи. По подсчетам специалистов основные потребители наркотиков как раз в возрасте от восемнадцати до двадцати шести. Прекрасная студенческая пора… – Фусони сдержанно посмеялся. – Вывод, по-моему, напрашивается сам собой. Тем более мне не ясно, зачем вам Моххади? Стадо без пастыря более легкая добыча.

– Согласен… – Диллан долил себе виски. – Но давайте посмотрим глубже, Горацио. Невозможность превращения целого политического движения в толпу наркоманов очевидна. Не возражайте, потому, что и нам с вами этого не надо. Лучше приготовить снадобье, о котором старые магрибские колдуны только мечтали… Операция «Самум»?! Как?

– Вполне в местном духе, но не совсем ясно.

Объясню. Подразним Моххади и ему подобных наркотиком, как тореадор дразнит быка мулетой. Пусть бросятся на нее! Дестабилизация – нарыв, чтобы вскрыть, надо помочь созреванию. Пусть его выступления будоражат горячие арабские головы. Он станет набрасываться на правых, на экстремистов всех мастей.

Они на него. Дискуссии перерастут в небольшие перестрелки, как это здесь принято. По крайней мере, мы об этом позаботимся. В такой обстановке обыватель начинает мечтать о сильной руке, которая наведет порядок и вернет спокойствие. К счастью, коммунисты здесь малочисленны и не так сильны. Взять власть в одиночку им не под силу. Значит, они будут искать союзников. А это коалиция. Левые течения в армейских кругах, по нашим данным, не приобрели влияния. Так что основная политическая сила – армия – здесь вне игры! А любая коалиция, если она не опирается на армию, не способна на решительные действия. Следовательно, в определенный момент с нашей помощью к власти должен прийти решительный человек нужной ориентации. Но для всего этого необходим кризис. И здесь Моххади помогает нам своими пламенными речами.

– Розовый помидор! – Ставя пустой стакан на стол, изрек Фусони.

– Что? – не понял Диллан.

Фусони ответил не сразу. Он встал, подошел к окну, выходящему в сад.

– Вы видели, как фермеры заставляют созревать зеленые помидоры? Нет? Они кладут среди них один розовый и остальным, как шутят ребята, становится стыдно, а от стыда они краснеют. Вы хотите использовать Моххади в качестве розового помидора?

А не боитесь, что другие вокруг него начнут катастрофически «краснеть»?! Не лучше ли заткнуть ему рот и дать возможность созреть кризису иными путями. В конце концов, создать его?!

– Думаю нет – Диллан встал, потянулся и, отойдя к столу, начал перебирать магнитофонные кассеты, выбирая, что бы поставить.

– Вы знаете, Дональд, – не оборачиваясь, продолжил Фусони, – когда я учился в школе, меня всегда поражали условия задач по физике.

«Представьте, что на тело не воздействует никаких внешних сил»… Идеализм, да и только. Как это так может быть, чтобы не воздействовало? Все, что вы задумали – чудесно, если закрыть глаза и не думать о том, что мы имеем дело с живыми людьми, постоянно меняющейся политической обстановкой. Ваш «союзник» Моххади, например, на последнем митинге призывал голосовать за коалицию. Да-да! И ему аплодировали! А в своей статейке о наркомании он утверждает, что к распространению героина причастны мы. То есть не мы с вами лично, а компания. И не просто обвиняет, а пытается предоставить факты. Вот он ваш «союзник»…

– Призывы – ерунда! Сегодня одни, завтра могут стать другими. Но откуда у него факты?! Учтите, о нашем участии в поставке наркотиков не должен знать никто!

– А прямых доказательств у него пока нет. Поэтому и удалось с помощью наших людей в редакции «завернуть» статью. Но он очень хочет нарыть на нас всякой грязи. Очень…

– Хочет… – эхом повторил за ним от стола Диллан. – Вопрос в том сможет ли? А хотеть он может чего угодно, даже стать королем Сиама! Надо перекрыть все каналы, установить за ним наблюдение. Так, ненавязчиво, но надо слушать, о чем он говорит, присматривать, где и с кем бывает. Мне не хочется вас обижать, Горацио, но многие досье на местных лидеров просто скопище старого хлама и пустых бумаг. Я понимаю вашу занятость, на вас возложено множество задач, плюс ко всему у вас вполне официальный офис и надо вести хоть какие-то деда, иначе, думаю, вы не парились бы в пиджаке и галстуке. Найдите время, подберите толковых парней, они у нас есть. Надо обновить материалы. Меня интересует все: знакомства, привязанности, увлечения. Фиксируйте все контакты, вплоть до уличного чистильщика ботинок! Насколько я помню, Моххади из достаточно имущей семьи? – Фусони, молча, кивнул. – Срочно узнайте, что там у него, к каким порокам он склонен: женщины, карты, гомосексуализм. Не гнушайтесь грязью, она тоже может пригодиться. Я не говорю уже о его политических шагах. Впрочем, вы сами знаете.

Диллан включил магнитофон. Тихо зазвучал орган. Слушая музыку, Дональд подумал: «Дорого бы ты дал, Горацио, чтобы быть на моем месте? Мешает тебе, видно, итальянское происхождение? Но без такого помощника мне здесь будет трудно. Пока трудно…»

– Я рад, Дональд, – сказал Фусони, подумав, – что этот Моххад для вас не священная корова, на которую индусы, говорят, бояться даже дыхнуть. Но может быть все же подумать о замене этого лидера? Например, более сговорчивым, готовым принимать наш «советы»? У меня есть на примете один человек.