С наступлением сумерек мы вышли на берег Южного Буга. Одеты мы тепло. На нас ватные брюки, телогрейки, шапки-ушанки, плащ-палатки, кирзовые сапоги. Вооружены отлично: у каждого винтовка или автомат, гранаты, ножи, саперные лопаты. У меня, кроме противотанкового ружья, - винтовка, у Михаила Хакимова - автомат. У командира старшего лейтенанта Константина Ольшанского, его заместителя по политчасти капитана Алексея Головлева, начальника штаба лейтенанта Григория Волошко, у командиров боевых групп младших лейтенантов Василия Корда и Владимира Чумаченко - автоматы, гранаты, пистолеты «ТТ», ножи.

Продовольствия мы брали очень мало, зато старались больше захватить гранат и патронов. Боезапас уложили на дно лодок.

В самый последний момент к нам присоединились двенадцать армейских саперов и связистов. Теперь нас стало шестьдесят семь человек…

Провожать пришли товарищи, командир батальона.

Вот Ольшанский и Головлев о чем-то разговаривают с майором Котановым, обнимаются.

- В добрый путь, друзья! - громко крикнул Котанов.

- Вперед! - скомандовал Ольшанский.

Впереди лодка Ольшанского. Потом его сменил

Волошко. Замыкающим до самого Николаева был Чумаченко…

Уже четвертый час мы в пути. Позади осталось километров восемь, впереди еще столько же.

Вдруг в небе вспыхнула белая ракета. «Заметят»,- мелькнула у меня мысль. Все мы машинально пригнулись. Нет, враг нас не обнаружил.

Усилился ветер. Вода переплескивалась через борта, и ее пришлось вычерпывать. В ход пустили шапки, каски и даже сапоги. Ватные телогрейки и штаны промокли, стали тяжелыми…

Вдали, в сероватой мути, показались очертания строений. Ольшанский передал по цепочке: «Приготовиться к высадке».

Тихо вокруг, только шуршит вода, раздвигаемая тяжелыми шлюпками. Выгрузили оружие, ящики с гранатами и патронами. Разведка ушла вперед. Состояла она из восьми человек. Командовал старшина 1 статьи Юрий Лисицын, бойцами были: Михаил Хакимов, Николай Скворцов, Иван Индык, я и три сапера из армейской гвардейской части, фамилий которых я не знал. Идем, соблюдая полнейшую осторожность. Где-то слышатся шаги. Пригибаемся. Осматриваемся. Впереди дорога, а по ней закутанный в дождевик медленно шагает часовой.

- Хакимов, Скворцов, Медведев, - тихо говорит Лисицын. - Убрать!

До часового метров сорок - пятьдесят. Ползем, плотно прижимаясь к мокрой земле. Гитлеровец остановился. Автомат зажал между ног. Достал из кармана сигарету… Хакимов мгновенно накрыл его плащ-палаткой, резкий удар ножом - и враг упал, даже не охнув. Мы с Николаем Скворцовым схватили фашиста за руки и за ноги, оттащили в сторону и бросили в яму, наполненную водой. Все произошло мгновенно.

О происшествии донесли Ольшанскому, который с основными силами двигался позади нас метрах в ста пятидесяти. Командир приказал и впредь так же разделываться с часовыми. Он послал с нами еще одно отделение. Мы осмотрели элеватор, двухэтажную контору порта, побывали в двух небольших домиках. Один из них находился метрах в семи слева от конторы, другой-на таком же расстоянии справа. Особенно понравился нам цементный сарай.

Когда вернулись к элеватору, там уже собрался весь отряд. Выслушав сообщение Лисицына, Ольшанский сказал:

- Здесь займем оборону. Радисты, установите связь с батальоном! - Указывая рукой то на одно здание, то на другое, командир быстро распределил людей. - Старшина 1 статьи Бочкович!

- Есть!

- Займете цементный сарай. С вами пойдут старшины второй статьи Куприянов и Гребенюк, старшие краснофлотцы Дементьев, Миненков и Медведев, краснофлотцы Хакимов, Прокофьев и Павлов.

Для штаба Ольшанский избрал элеватор. Отряд разбился на две основные группы. Одна во главе с Василием Корда заняла первый этаж конторы, а группа Владимира Чумаченко - второй этаж. Отделения старшины 1 статьи Юрия Лисицына и старшины 2 статьи Ивана Макиенка расположились в маленьком деревянном домике восточнее конторы. В небольшом сарайчике устроился краснофлотец Георгий Дермановский. Метрах в тридцати от него, юго-восточнее конторы, залегли с противотанковым ружьем и пулеметом Леонид Недогибченко, Ефим Пархомчук, Михаил Авраменко и Владимир Кипенко.

На первом этаже конторы оборудовали боевые места автоматчики отделения старшины 1 статьи Кузьмы Шпака, ставили пулеметы Павел Осипов, Иван Удод и Акрен Хайрутдинов, который выполнял также обязанности санитара. В комнатах второго этажа хозяйничал вестовой К. Ф. Ольшанского младший сержант Владимир Очаленко, устанавливали ручные пулеметы и противотанковые ружья Николай Щербаков, Николай Казаченко, Валентин Ходырев, Михаил Мевш, Николай Петрухин, Николай Скворцов…

Позиции были выбраны удачно. С них можно вести круговой обстрел, держать под огнем железную дорогу, проходившую близ элеватора, а также и шоссейную, которая пролегала недалеко от нашего сарая.

Слышалась утренняя перекличка петухов в пригороде Николаева, а в отдалении стрекотал пулемет и потрескивали автоматные очереди. Видимо, это разведчики 3-го Украинского фронта прощупывали оборону противника. А может быть, партизаны вели бой.

Осмотрев свои «крепости», мы собрались в подвале элеватора. Константин Ольшанский поднял руку.

- Товарищи! - негромко сказал он. - Для длинных речей времени у нас нет. Да и Не нужны они. Мы собрали вас для того, чтобы перед боем поклясться нашей партии и народу, что поставленную перед нами задачу мы выполним с честью. Оттянув на себя больше живой силы и техники врага, мы поможем советским войскам захватить город, спасем порт от разрушения… Для зачтения текста клятвы слово имеет капитан Головлев.

Алексей Федорович едва заметно тряхнул головой, словно хотел отделаться от посторонних мыслей, достал лист бумаги и, освещая его карманным фонариком, стал читать:

«Перед лицом своих друзей по оружию, перед лицом народа клянемся мстить беспощадно за наши разрушенные города и села, за страдания, муки и кровь советских людей…» Клянемся, товарищи!

- Клянемся, - повторили мы.

Текст клятвы радисты передали в штаб батальона.

Затем Ольшанский приказал всем разойтись по местам, заняться оборудованием позиций. Он посмотрел на ручные часы.

- Даю вам тридцать минут.

До своего сарая мы добежали мигом. Помещение просторное. Внутри - невысокие квадратные бетонные барьеры. В углу у двери, выходившей в сторону города, лежали ящики и пустые мешки. Груда таких же ящиков была и на улице. Сарай имел два выхода - к городу и к порту. Маленькие продолговатые окна имелись только в стене, обращенной к элеватору. Нам предстояло проделать две амбразуры в противоположной стене, чтобы обстреливать шоссейную дорогу. Стена оказалась очень крепкой. А мы располагали только саперными лопатами и штыками. Дело подвигалось медленно. На руках появились ссадины и мозоли. И все же своего добились. Две бойницы получились на славу. Окна заложили ящиками.

- Крепость что надо, - сказал Никита Гребенюк. Он открыл дверь и, указывая в сторону города, продолжал: - Километрах в сорока моя родная деревня. Там у меня мать и сестра. Живы ли?

- Скоро побываем у твоих родичей, - отозвался Павлов. - Люблю ходить в гости.