Она вынула из кармана платок и энергично вытерла сухие глаза.

– Софи теперь богата, – простонала она.

– Она, конечно, поделится с вами тем, что имеет, – успокоил я ее.

– Конечно, она мне это тоже говорит, – вздохнула госпожа Монпарно. – Она понимает, что это ее долг и было бы слишком большой неблагодарностью оставить меня в нищете после того, что мы сделали для нее. Ведь вы знаете, что мы относились к ней как к своему ребенку. Не может же она этого забыть!

– Она не забудет, не бойтесь, – подтвердил я.

– Да и кроме того, – едко заметила вдова, – ведь эти деньги, в сущности говоря, деньги моего мужа, а следовательно и мои. Значит, я имею на них некоторые права. Софи не может этого отрицать. Если бы мой несчастный муж знал, что я останусь после его смерти в нищете, он застраховал бы свою жизнь в мою пользу. Это само собой разумеется.

– Но ведь вы же сами говорите, что мадемуазель Перанди хочет исправить эту несправедливость судьбы к вам.

– Она только исполняет свой долг. Ах, господин Антонин! – закрыла она вдруг лицо платком. – Если бы вы знали, как тяжело очутиться в подобном положении и глядеть из рук родственницы, которую воспитывали из милости!..

Меня, наконец, возмутила эта неблагодарность.

– Могу я видеть мадемуазель Перанди? – сухо спросил я.

– Конечно. Она свободна принимать, кого хочет, – ответила вдова. – Теперь она хозяйка. Вы найдете ее в столовой.

Она повернулась ко мне спиной и вышла из комнаты. Я направился вслед за ней в столовую.

Софи сидела у стола и была погружена в работу. Около нее на скатерти лежали всевозможные марки, которые она тщательно наклеивала в альбом. Тут же стоял пузырек с клеем и кисточка, рядом с которой лежал конверт с несколькими выпавшими из него марками.

Я знал, что моя невеста коллекционирует марки, и потому не был удивлен этим зрелищем.

– Все время возится со своими марками! – недовольным тоном произнесла госпожа Монпарно. – Хоть бы вы сказали ей, что она вышла из этого возраста, господин Антонин.

– Антонин тут?

Софи обернулась и, заметив меня, протянула руку.

– Наконец-то! Здравствуйте! Садитесь!

Я взял стоявший невдалеке стул и, подвинув его к столу, сел.

– Что нового? – спросила Софи.

Мне показалось, что ее взгляд, как бы предостерегая меня, скользнул по госпоже Монпарно.

– Ничего особенного. Я зашел узнать, как вы поживаете, – ответил я, небрежно кладя на стол свою накидку, покрывшую пузырек с клеем и несколько марок.

– Как видите, развлекаюсь, – ответила Софи, слегка отодвигая накидку. – Увеличиваю свою и без того большую коллекцию.

– Ну, еще бы! – вмешалась госпожа Монпарно. – Мой бедный муж, куда бы он ни ездил, отовсюду присылал ей полные конверты марок. Да, теперь уж не вернется это время!

– Теперь я сама должна их покупать, – улыбнулась Софи.

– Начало уже положено, – сказала вдова. – Смотрите, какой она получила сегодня пакет.

– Из Италии, – машинально произнес я, разглядывая лежавший передо мной конверт.

– Да, из Италии, – равнодушно подтвердила Софи.

– Здорово ей будет стоить эта затея, – проговорила госпожа Монпарно. – Но она теперь ни в чем себе не отказывает. Теперь она богата, ей все можно.

Софи взглянула на меня и подавила готовый вырваться из груди вздох.

Я восхищался ее терпением и скорбел, что ей приходится выносить подобные сцены. Мы оба молчали. Наконец, госпожа Монпарно не выдержала.

– Какое молчание! – ядовито произнесла она. – Можно подумать, что вам не о чем говорить или я вас стесняю.

Я смущенно улыбнулся и, чтобы выйти из неловкого положения, взял в руки конверт и стал его разглядывать.

– Я вижу, что я права! – снова воскликнула госпожа Монпарно. – Я здесь лишняя.

Я хотел было запротестовать, но взгляд Софи остановил меня вовремя. Я опустил голову и начал стучать пальцами по столу.

– Великолепно! Извольте, я уйду!

Вдова демонстративно поднялась со стула и, хлопнув дверью, вышла из комнаты. К нам издали донесся ее голос:

– Нет! Это долго не может продолжаться!

– Действительно, не может! – решительным тоном произнесла Софи.

– Конечно, – подтвердил я, – вы не можете больше жить с этой женщиной.

– Я и не буду жить с ней, раз мы с вами поженимся. Я глядел на нее восторженными глазами. Улыбка скользнула по ее лицу.

– Какие новости? Рассказывайте скорей.

– Что касается лично вас, – начал я, – то новости не оставляют желать ничего лучшего. Вы, вероятно, уже знаете, что убийство вполне доказано и известны все подробности преступления.

– Кроме имени убийцы.

– Ну, что касается его, – многозначительно промолвил я, – это вопрос нескольких дней. Я не терял времени даром.

– Неужели? Расскажите мне.

Я рассказал ей все свои приключения, придавая им несколько иной, более выгодный для меня характер.

– Несмотря на то, что след человека в блузе потерян, – закончил я, – я надеюсь, что синьор Дольчепиано хорошо ознакомлен с этой личностью, которая и есть убийца господина Монпарно.

– Из всего, что вы мне рассказали о вашем итальянце, я могу вывести, что это опасный человек.

– Пустяки! – уверенно произнес я. – Если бы я захотел, мне ничего не стоило бы раскрыть его карты. К сожалению, я подозреваю, что он успел скрыться…

– Как! Неужели вы подозреваете, что он замешан?..

– Кто знает?

– Положим, действительно, вам должно было показаться подозрительным, когда его нога оставила точно такой же след, как сапог убийцы, – заметила Софи.

Я так и замер. Мне никогда не приходила в голову эта мысль, а между тем я вдруг сразу это понял, это было чрезвычайно важно.

– Какой я идиот, что дал ему возможность бежать! – воскликнул я.

– Почему? – простодушно сказала Софи. – Оставьте его в покое. Может быть, он и не виноват.

– Не виноват! – запротестовал я. – А вспомните, что я вам рассказывал.

И я снова передал ей мои приключения с Саргассам и Дольчепиано.

Но это не убедило молодую девушку.

– Будем справедливы, Антонин, – сказала она. – О чемодане я не говорю… Это возможно. Но убийство?.. Он мог о нем не знать. Сапоги могли быть у него украдены.

Те же аргументы приводил и Дольчепиано. Я начал колебаться.

– Если мои подозрения напрасны, остается одно: отказаться от своей задачи, – шутливо произнес я.

– Пожалуй, это будет лучше, – серьезно сказала Софи. – Я теперь иногда жалею, что посоветовала вам разыграть из себя сыщика. Хорошенько обдумав ваше положение, я пришла к убеждению, что вы подвергаетесь большой опасности.

– Я верну деньги, – смущенно произнес я.

– Этим могут не удовлетвориться. Против вас может быть возбуждено преследование.

– Неужели? – пробормотал я, напуганный одной этой мыслью.

– Поэтому лучше всего заставить о себе забыть. Для вас опасны только двое людей. Если вы уедете из Ниццы, вы их никогда не встретите, и ваша проделка канет в воду.

– Уехать из Ниццы! – испуганно повторил я.

– Почему нет? Не все ли равно, где мы будем жить. Мы достаточно богаты. Я получу деньги, рассчитаюсь с госпожой Монпарно, и мы обвенчаемся. Надеюсь, вы не дорожите вашей службой?

– Конечно, нет, но какой же я буду муж, если я ничего не буду зарабатывать?

– Не беспокойтесь, дело у вас всегда найдется; вы будете управлять моими денежными делами, а главное, вы будете делать меня счастливой! – добавила она с очаровательной улыбкой.

– О! что касается этого… – пылко воскликнул я, покрывая поцелуями ее руки.

– А пока, – продолжала она, – старайтесь не навлекать на себя чьего бы то ни было внимания и приведите в порядок, ввиду нашей скорой свадьбы, все свои документы. Я тоже об этом позабочусь.

– Я расплачусь со своей хозяйкой и перееду в другую комнату, – сказал я.

– Не спешите. Уехать вы всегда успеете. Дайте мне покончить с получением премии. Я уже была в агентстве, но, по-видимому, мне предстоят некоторые затруднения.