Я вскрикнул от ярости.

– Я отплачу вам тем же! – чуть не задохнулся я от волнения.

– Возможно! – холодно ответил он. – Но не думаю, чтобы вы сделали это удачнее меня.

В эту минуту в дверях купе показался агент.

– Чем могу служить? – спросил он, поднося руку к кепи.

– Помогите мне забрать этого молодца, товарищ! – сказал Дольчепиано.

– А что, сопротивляется? – улыбнулся агент, беря меня под руку.

– Ничего подобного! – воскликнул я. – Я готов сейчас же следовать за вами при условии, что вы прихватите с собой и этого господина.

Я указал головой на итальянца.

– Не бойтесь! – произнес тот шутливым тоном. – Я никогда не бросаю на произвол судьбы своих друзей.

Он взял меня за другую руку.

– Пойдемте, мистер Падди Вельгон. В добрый путь! Довольно вы разыгрывали из себя сыщика, теперь сыграйте роль вора.

Как ни было мне тяжело в эту минуту, я не мог не признаться самому себе, что эти слова удивительно подходили к моему настоящему положению. Увы! если я находился теперь в Марселе, с закованными в кандалы руками, сопровождаемый довольно-таки нелестным для моего самолюбия эскортом, этим я обязан только одному своему желанию разыграть из себя сыщика. Таким образом, поддерживаемый с одной стороны Дольчепиано, с другой – агентом, я вышел из вагона и прошел, сопровождаемый недоброжелательными взглядами любопытных, к выходу.

Около самых дверей мы встретились лицом лицу с каким-то господином, в котором я сразу заподозрил инспектора полиции. Он остановил нас и обратился к Дольчепиано:

– Приказ об аресте?

Передо мной блеснул луч надежды. Допрос, какой бы он ни был, должен выяснить положение вещей, тем более, что я буду иметь возможность рассказать всю правду.

– У меня нет его, – лаконически ответил итальянец, не теряя присутствия духа.

– Каким же образом?.. – нахмурил брови полицейский.

– Я объясню главному комиссару, к которому я и направляю арестованного.

– Хорошо! – согласился тот. – Сопровождайте! – приказал он агенту, поворачиваясь к нам спиной.

– Ничего! – пробормотал я. – Подождем. Поговорим у комиссара. Там уж волей-неволей, а придется меня выслушать.

Мы вышли с вокзала.

– Приведите экипаж! – приказал агенту Дольчепиано. – Я за него плачу.

Агент послушно исполнил приказание, и несколько секунд спустя мы уже ехали по улицам Марселя.

Само собой разумеется, я не спускал глаз с итальянца, следя за каждым его движением. Но он вел себя вполне корректно и переезд с вокзала в комиссариат совершился без всяких инцидентов. По прибытии туда, агент ввел меня в приемную, между тем как Дольчепиано прошел прямо в канцелярию главного комиссара.

Минут десять спустя, он вышел оттуда в сопровождении пожилого, разукрашенного орденами, господина, при виде которого агент вытянулся в струнку.

– Господин главный комиссар! – обратился ко мне итальянец, и по губам его скользнула улыбка.

Ловким движением руки он мгновенно снял с меня наручники.

– Милостивый государь, – обратился ко мне вошедший, – вы можете вполне довериться господину Дольчепиано, и все, что вы от него услышите, – сущая правда.

Я не верил своим ушам.

– Я прибавлю еще два слова от себя, – сказал итальянец. – Я даю торжественное обещание арестовать здесь, на этом самом месте, не позже, как через три часа, виновника исчезновения господина Монпарно, и надеюсь, дорогой мистер Вельгон, что, имея в виду данную мне господином комиссаром аттестацию, вы не откажетесь оказать мне свою помощь!

Я был до такой степени поражен словами главного комиссара и не менее изумительным заявлением Дольчепиано, что буквально не был в состоянии связать ни одной фразы. Все мысли мои спутались. Я пробормотал несколько отдельных слов, которые, видимо, были приняты комиссаром за согласие на предложение итальянца, так как он пожал ему руку и вышел из комнаты, покровительственно кивнув мне головой.

– Итак, до вечера! Желаю успеха! – сказал он уже в дверях.

Дольчепиано взял меня под руку и вывел из комиссариата. Я не сопротивлялся. Он снова был в отличном настроении духа и старался быть со мной как можно любезнее.

– Надеюсь, что все бывшие между нами недоразумения окончились, дорогой мистер Вельгон, – весело произнес он. – Вы не должны сердиться на меня за мое немного суровое обращение с вами. У меня не было другого способа заставить вас проехаться в моем обществе в Марсель. А между тем это было необходимо. С другой стороны, мне было также необходимо ваше полное доверие. Надеюсь, теперь вы мне в нем не откажете.

– На три часа, не больше, – сухо произнес я.

– Этого будет достаточно, – уверенно сказал он. – Но неужели в течение всего этого времени вы будете на меня дуться? Полноте, мистер Вельгон. Мне так хотелось бы восстановить между нами прежние добрые отношения. Неужели в вас говорит профессиональная зависть, мистер Падди?

– Ничего подобного! – поспешно ответил я.

– Какая же может быть другая причина? Признайтесь, что вы не можете простить мне моего вмешательства в ваше дело. Но ведь это не моя вина. Признаюсь вам откровенно, что еще до встречи с вами на дороге в Месклу я имел в виду заняться расследованием этого дела. Но когда я узнал от вас, кого вижу перед собой, я, конечно, не решился конкурировать с такой знаменитостью, как вы, и отказался от своего намерения. Поэтому я и представился вам под видом скромного автомобилиста. Даю вам слово, что у меня не было при этом другого намерения, кроме желания быть свидетелем вашей деятельности. Но нельзя безнаказанно приближаться к огню, будучи так легковоспламеняемым, как вы и я. Несмотря на все свои старания, я не мог удержаться от искушения принять участие в ваших розысках. Мне посчастливилось больше, чем вам. Может быть, потому, что у меня на глазах не было повязки, как у вас.

– Повязки? Что это значит? – удивился я.

– Не сердитесь! Ничего нет постыдного в том, что человек влюблен. Но для сыщика это состояние хуже всякой болезни, и я надеюсь вас вылечить.

– Никогда! – возмутился я.

– Не следует произносить таких решительных слов, – спокойно продолжал он. – Поговорим лучше откровенно. Перестаньте хмуриться. Не хотите ли пройтись по городу, мистер Вельгон, как два добрых товарища? Я прошу вас посвятить мне только три часа.

– Хорошо, – согласился я. – И чтобы доказать, что я не сержусь на вас за то, что вам удалось лучше меня постичь суть дела, я, в свою очередь, сделаю вам маленькое признание.

– Пожалуйста.

– После чего я уеду в Геную. Таким образом я опоздаю только на двенадцать часов. Не думаю, чтобы это повлекло за собой какие-нибудь последствия.

– Поступайте, как хотите, – сказал Дольчепиано, – вы будете вполне свободны. Как только убийца несчастного господина Монпарно будет арестован, я не стану надоедать вам своими преследованиями.

– Неужели вы действительно так уверены, что вам удастся его найти и арестовать? – с любопытством спросил я.

– Вполне. Я руководствуюсь в данном случае целой серией обстоятельств, следующих одно за другим в чисто математическом порядке. Я давно уже мысленно решил эту задачу и мог бы посвятить вас в нее даже сейчас. Но я предпочитаю ознакомить вас с ней постепенно, чтобы вы решили ее сами. Тогда уже в вас не останется ни малейшего сомнения.

– Вы пробуждаете во мне уснувшее любопытство.

– Профессиональное, мистер Вельгон?

– Профессиональное, – улыбнулся и я.

– В таком случае, двинемся в дорогу. Что вы скажете по поводу маленькой прогулки в гавань? В это время приходят два или три парохода, мы можем полюбоваться этим зрелищем.

– Как хотите, – сказал я, слегка удивленный, не находя никакой связи между обещанным им раскрытием тайны и этой прогулкой.

– Значит, решено! – весело произнес итальянец. – Предварительно мы зайдем в маленький ресторанчик на углу набережной, съедим там по десяточку устриц, разопьем бутылочку вина и затем двинемся в путь.