— В мавзолее за замком, — говорит Фэн.

Мы бродим вокруг крепости глубокой ночью, без лунного света, который мог бы направлять нас. У князей ада может быть отличное зрение в темноте, но мне трудно видеть.

Барон, кажется, единственный, кто беспокоится о моей способности идти в темноте, и он стоит рядом со мной, чтобы помочь мне вести меня. Я похлопываю его по голове, чтобы привлечь внимание.

Вдалеке сияет голубой свет. Когда мы приближаемся, я понимаю, что это синие шары, парящие вокруг мавзолея. Это гигантское сооружение из серого камня, украшенное резными изображениями сражений и вечеринок, а также человеком, похожим на того, которого я видела на картине. Высокий, широкоплечий, с суровым лицом и царственной осанкой. Лукиан.

Эйс бросает взгляд на фотографию отца. Фэн — нет. Дверь закрыта, и он тянет каменную плиту, его мускулы выпирают под темным кожаным пальто.

Спертый воздух вырывается наружу, наполняя мои легкие пылью мертвых. Я давлюсь им, затем делаю несколько глубоких вдохов чистого воздуха, прежде чем присоединиться к Эйсу и Фэну внутри.

Это маленькая комната, освещенная голубым светом. В центре на мраморной колонне стоит богато украшенный бюст Лукиана.

— А где же гроб? — спрашиваю я, оглядываясь вокруг.

Фэн указывает на бюст.

— Под.

Эйс вздыхает и открывает большую сумку, которую он нес. Он вытаскивает два зловеще острых кирковых топора.

— Вот почему я принес это. — Он бросает один Фэну, который легко хватает его в воздухе. — Начинай копать, брат.

Нас с Бароном выгоняют из комнаты, полную пыли и звука разбивающегося мрамора, а Эйс и Фэн разрушают бюст и платформу, чтобы добраться до гроба.

Я сажусь так, чтобы Фэн мог видеть меня, по его настоянию, сразу за мавзолеем, прислонившись спиной к прохладному камню. Барон кладет голову мне на колени, и мы оба стараемся не обращать внимания на шум.

Кажется, это займет несколько часов. Фен и Эйс оба потные и грязные к тому времени, как они закончили.

Я встаю и потягиваюсь, тщетно отряхивая с себя штукатурку. Я смотрю в дыру, которую они создали.

— А как ты его вытащишь? — спрашиваю я.

Они вырыли пространство вокруг гроба. Оба мужчины прыгают в яму и хватаются за крышку.

— Вместе? — спрашивает Эйс.

— Вместе.

Они толкают гроб, и крышка с грохотом падает на землю.

— Дерьмо, — говорит Фэн, заглядывая внутрь.

Я придвигаюсь поближе, чтобы посмотреть, а потом давлюсь и отстраняюсь.

— Что с ним случилось?

Его тело представляет собой зачерненный скукоженный комочек. Ничего похожего на человека не осталось.

— Кто-то осквернил его тело, — говорит Эйс, нахмурившись. — Теперь мы никогда не получим от него никаких ответов.

Фэн стучит кулаком по крышке гроба.

— Кто бы это ни сделал, он знал, что мы придем.

Эйс широко раскрывает глаза.

— Подожди, ты думаешь, это был я?

— Нет. — Фэн хватает крышку и снова накрывает шкатулку. — Но это был кто-то из Высшего совета.

На лице Эйса появляется понимание.

— Ты думаешь, что голосование их насторожило? Они знали, что мы пришли сюда даже без разрешения. По крайней мере, они подозревали.

Фэн обнимает брата за плечи.

— Арианна не может оставаться с каждым принцем. Это небезопасно.

— Но контракт… нет.

— Ты прав. Мы найдем способ.

— Что это значит? — спрашиваю я.

— Это значит, что ты в большей опасности, чем мы думали, — говорит Фэн. — Завтра вечером мы вернемся в ваш мир. А пока держи своих охранников и Барона поблизости. Мне нужно поговорить с братьями наедине.

— Не делай глупостей, — говорю я.

Он улыбается, но эта улыбка полна угрозы.

— Это они должны беспокоиться.

***

Весь следующий день я работаю над своим мечом, который почти готов, благодаря помощи Кайлы. И в ту же ночь Фэн сдержал свое обещание и отвез меня домой.

Это не займет много времени, чтобы лодка прибыла к волшебному зеркалу, которое перенесет нас обратно в особняк. Я рада видеть своих друзей, но беспокойство, которое давит на Фэна, также влияет на меня. Слишком много неизвестного, слишком много опасностей: Фэйри, пытавшийся похитить меня, убийца среди принцев. Все это связано с судьбой моей матери. Тем не менее, я стараюсь отпустить все это на несколько часов, чтобы могла наслаждаться своим временем в моем мире.

— Как я объясню своим друзьям, кто ты такой?

— Деловой знакомый? — он предлагает.

— Кто настаивает на том, чтобы быть со мной каждую минуту моего очень личного визита, чтобы увидеть мою умирающую мать и навестить моих лучших друзей?

Он хмурится.

— И что ты предлагаешь?

— Тебе придется притвориться моим парнем, — говорю я.

Он не отвечает, но я знаю, что он согласен.

Барон недоволен, что мы уезжаем без него, но как объяснить, что с нами гигантский белый волк? Он слишком волчий, чтобы сойти за хаски или микса. Поэтому мы оставляем его в Стоунхилле и обещаем скоро вернуться. У меня есть только полдня, вернее, ночь, но я собираюсь использовать ее по максимуму.

Когда мы выходим из особняка, и лимузин подъезжает, чтобы поприветствовать нас, я понимаю, что мне не нужно было беспокоиться о машинах в течение нескольких недель, и я на самом деле забыла, что они мне понадобятся, когда я буду в Портленде.

Я дрожу, когда забираюсь на заднее сиденье. Фэн садится рядом со мной, хотя были и другие места, и держит меня за руку.

— Мы можем преодолеть наши страхи, — тихо говорит он, когда мы отъезжаем от особняка.

Я сжимаю его руку, притягивая ее ближе к своему телу, наслаждаясь весом его руки на моих ногах. Я хочу больше этой близости, но он предлагает ее только для комфорта, а не для удовольствия или истинной близости.

Он имеет запланированный результат. Я больше не боюсь оказаться в машине. Возможно, все, что я пережила в аду, изменило меня. Я глубоко дышу и улыбаюсь, впервые в жизни наслаждаясь поездкой на машине.

— Я полагаю, ты сначала захочешь увидеть свою мать?

Я киваю, и мы направляемся в больницу. Возвращение в Портленд — это своего рода культурный шок. Город слишком шумный, слишком яркий, слишком непохожий. На мне моя старая одежда, плащ Фэна, и у меня есть сотовый телефон. Я переоделась, как только мы добрались до особняка. Как и Фэн, который все еще выглядит дикий и неукротимый. Я чувствую себя более похожей на себя, чем в последние несколько недель, но меньше домашней. Для меня это не имеет никакого смысла.

Я пишу Эс по дороге в больницу.

«Привет, девочка. У меня здесь остановка на несколько часов. Я навещаю маму и надеюсь, что мы сможем встретиться за чашечкой кофе?»

Ее ответ почти мгновенный.

«Омг-омг-омг-омг, я чертовски скучала по тебе! Где они держат тебя взаперти? Нет телефона? Нет интернета? Нет любви?»

Фэн читает через мое плечо и хмурится.

— Ты не можешь сказать ей правду.

Я закатываю глаза и смотрю на него.

— Без шуток.

«Не взаперти. Просто очень занята. Мы проводим международные встречи, много зон без интернета, но в основном просто погружены в книги и исследования. ОМГ-так-много-исследований. Моя голова может взорваться от всего этого».

И это не совсем ложь. Чтение при свечах до тех пор, пока не наступит ночь, не очень полезно для головы.

«Не могу дождаться встречи с тобой. Приходи к Рокси после встречи с мамой. Я сделаю перерыв. Все остальные хотели бы видеть вас».

Я улыбаюсь.

«Будем делать. Найди кого-нибудь, с кем ты тоже могла бы встретиться. <3»

Я убираю телефон, когда мы паркуемся, зная, что Эс умрет от неизвестности. Я даже не утруждаю себя проверкой баджиллиона сообщений, СМС и телефонных звонков, которые она и Пит оставляли. Мой Facebook взорвался слишком большим количеством тегов и комментариев, чтобы проверить. Кто же знал, что я так популярна, пока я не исчезла буквально с лица земли.

Мою маму перевели в отдельную палату в крыле долгосрочного ухода, как и обещал Ашер, и я подтверждаю дежурной медсестре, что она получает самый лучший уход. Когда мы входим в ее комнату, она полна свежих цветов, и шторы открыты, чтобы впустить немного света.

— Интересно, кто прислал цветы?

Я ищу карточку, но ее нет. Фэн откашливается, как будто он в чем-то виноват.

— Я попросил Ашера регулярно присылать их, чтобы у нее в комнате было что-нибудь свежее и красивое.

Я делаю глубокий вдох и пытаюсь сдержать слезы, которые наворачиваются на глаза от его заботы. Я удивляю его объятиями, кладу голову ему на грудь. Он неохотно обнимает меня, и я благодарю его.

Его ответ грубоват и застенчив, и я отстраняюсь, чтобы увидеть маму.

Она выглядит достаточно хорошо, учитывая все обстоятельства. Ее цвет лицахорош, и все ее машины, кажется, работают, как им и положено. Я беру ее за руку, и она холоднее, чем я себе представляла. Мои пальцы обводят контур ее знака демона, который совпадает с моим.

— Привет, мам. Это я, Ари. У тебя все в порядке?

Я знаю, что она не ответит, но все равно разговариваю с ней, говорю ей то, что не должна никому говорить, но она без сознания и не может слышать, и даже если бы могла, она заключила сделку с демоном, так что она, очевидно, знает об этом. Фэн не останавливает меня, поэтому я просто говорю и говорю, пока не могу придумать, что еще сказать. Мы стоим там уже несколько часов, когда Фэн смотрит на часы.

— Нам пора идти, если ты хочешь увидеть своих друзей.

Трудно сказать «прощай», зная, что пройдет еще месяц, прежде чем я снова увижу ее. Зная, что пройдет семь месяцев, прежде чем она освободится от этого проклятия. Но я целую ее в макушку и выхожу вместе с Фэном.

Он снова берет меня за руку, чтобы утешить, конечно, но я все равно ценю это.

Мы садимся в лимузин и едем в «Рокси», и хотя это самое оживленное время ночи, все дежурные находят время поздороваться. Эс очень взволнована, когда вешает свой черный фартук и кричит, что она уезжает ненадолго.

Она продолжает обнимать меня и хватать за руки, одновременно пытаясь вытереть слезы, не испортив макияж, пока мы идем по темным улицам Портленда.