- Кто ту-ут? - изо всех сил закричал он и еще больше испугался. Своего голоса он почти не услышал.

- Оленька! Оленька! - еле слышно отозвался женский голос.

И всё. Как ни вслушивался Степка, больше ничего разобрать не мог. Даже бормотавшая раньше женщина молчала. Чем напряженнее он вслушивался, тем сильнее гудело в ушах. Протянув руки вперед, снова бросился он в сторону, наткнулся на скамейку и забрался на нее с ногами. Ноги успели закоченеть в холодной воде. Однако теперь он немного успокоился. Он вспомнил, как попал сюда, вспомнил, что где-то здесь находится ракетчица и что - живую или мертвую - он обязан ее найти. И странно! Как только страх начал проходить, гул в ушах постепенно затих, и он услышал звуки. По-прежнему с перерывами кричала женщина; «Оленька! Оленька!», а ближе к нему бормотала другая. Кроме того, Степка начал различать новые звуки… То были стоны, и доносились они из разных мест. Вдруг он услышал голоса людей, - правда, приглушенные, еле доносившиеся к нему. Степка затаил дыхание и разобрал слова.

- Вода поднялась. Нас затопит…

- Надо попытаться самим…

- Будь они трижды прокляты!..

- Главное - без паники… Слышите, стучали… Сердце у Степки радостно забилось. Он не один.

- Дяденька-а! Где вы? - крикнул мальчик, и голос его был уже не такой глухой.

В ответ раздался стон. Степка сунул руку в карман, фонарик оказался на месте. Свет полосой скользнул по груде тел, лежавших в самых невероятных позах на скамейках и друг на друге. Под ногами блеснула черная вода. Из воды торчали руки и словно хотели схватить Степку за полы его пальто. Он невольно попятился к стенке.

- У кого фонарь? Эй! - услышал он мужской голос.

- У меня! Я тут! Где вы? - крикнул Степка.

- Иди сюда…

- Куда? Тут вода глубокая…

- Свети мне… На меня свети… В полосе света Степка увидел пробирающегося к нему мужчину.

- Вниз свети, зачем же ты в лицо?.. Вот. Ты ранен?

- Не знаю… Только в ушах гудит очень…

- Контузило… Подожди-ка… Еще живая. Захлебнется, пожалуй.

В двух шагах от Степки он склонился над женщиной, лежавшей в воде, и приподнял ее.

Это была ракетчица. Голова ее беспомощно откинулась назад.

- Держите ее, дяденька… Я помогу, - сказал Степка и спустился в холодную воду.

- Фонарь не урони, - предостерег мужчина. - Без фонаря совсем плохо.

Ракетчица сопротивлялась, когда они ее понесли. Бессознательно она цеплялась за все, что попадало ей под руки, и они с трудом добрались до соседнего подвала. Здесь взрыв произвел меньшее разрушение, и жертв было немного.

Около стены были составлены уцелевшие кровати, на них лежали скамейки, образуя помост. Забравшись на эту площадку, люди жались друг к другу,

Ракетчицу положили с краю помоста. Какая-то женщина стала приводить ее в чувство, растирая виски и хлопая по щекам.

Фонарик свой Степка отдал мужчине.

У стенки кто-то заплакал.

- Опять слезы?.. Товарищи, мы же условились. Главное - без паники, - сказал мужчина.

- И без того воды много, - неожиданно сказала женщина, возившаяся с ракетчицей.

- Сильно прибыла?

- Если так будет прибывать, то часов на десять хватит.

- А за десять часов можно новый дом построить…

- Стучат… стучат!

Наступило молчание, и Степка ясно услышал глухой стук за стеной. Там работали дружинники, разбирая завал.

- Им надо ответить, - сказал Степка.

- Стучали уж, - хрипло ответил кто-то. - Вопрос в том, успеют ли раскопать нашу могилу, пока нас не затопит?

- Конечно, успеют, - уверенно сказал мужчина. Снова наступило молчание, и только где-то в глубине подвала по-прежнему выкрикивал высокий женский голос: «Оленька! Оленька!»

- Чего она кричит? - тихо спросил Степка. - С ума сошла…

В это время ракетчица пришла в себя и села на краю помоста. Она оглянулась по сторонам и со стоном закрыла лицо руками.

- Успокойтесь. Вы живы… и, кажется, целы, - ласково сказал мужчина, похлопав ее по руке. Затем он повернулся к Степке: - Послушай, паренек, фонарик твой я заберу, а то спички кончились.

- Возьмите, дяденька, - сказал Степка. Ему ужасно нравился этот спокойный и дельный человек.

- Пойду искать. Там еще много живых.

- Я пойду с вами… Я врач, - сказала женщина, возившаяся раньше с ракетчицей, и прыгнула в воду.

Когда они скрылись в другом отделении подвала, наступила темнота и напряженное молчание.

Мишка пошевелился, и собака сердито заворчала. Положение создалось скверное. Он слышал, как собака бегала вокруг машины, скребла когтями по борту.

- Грумик! Грумик! - ласково позвал он, но в ответ собака залилась злым лаем.

- Чтоб ты сдох! - выругался шепотом Мишка.

Собаки он не видел, но по тому, что она доставала передними лапами борт грузовика, понял; какого роста этот Грумик. Лай его тоже говорил, что играть с Мишкой он не собирался. Время тянулось мучительно долго, и Мишка продрог до костей.

Наконец хлопнула дверь на крыльце, и женский голос позвал:

- Грумик, иди домой!

Лай сменился довольным повизгиванием, но сейчас же собака бросилась к грузовику и снова залаяла.

- Что ты там нашел, Грумик?

Снова повторился визг и грозный лай в сторону машины. Видимо, женщина поняла собаку и, встревоженная, ушла в дом. Скоро двери хлопнули вторично, и во двор с лампой в руках вышел шофер. Жена его стояла с ним рядом. Мишка лежал не дыша, притаившись в углу кузова, но это ему не помогло.

- Что он? Крысу учуял?

- Нет. Ты посмотри, Сеня. Он бы так лаять не стал.

- Ну, хорек забрался. Что там, Грумик? Ищи! Грумик царапал лапами по борту.

- Ну-ка, подержи лампу, Катя. Едва лишь шофер встал на подножку и заглянул в кузов, как сразу увидел съежившегося мальчика.

- Верно! Тут кто-то есть… Эй, гражданин! - толкнул он в спину скорчившегося Мишку.

Притворяться дальше было бесполезно, и Мишка нехотя поднялся.

- Ты как сюда попал?.. Постой, постой… Свети-ка на него, Катя. Э-э-э! Да это знакомый! Как же это ты с Петроградской стороны сюда угодил?

- А я с вами приехал.

- В гости? - басил добродушно шофер, помогая Мишке выбраться. - Вылезай, коли в гости приехал, проходи в горницу… Нельзя, Грумик!

Он пропустил Мишку вперед себя на крыльцо и запер за собой дверь.

- Садись, гость, - сказал шофер, указав на табуретку, а сам прошел в конец комнаты к столу, на котором стояла еда, пустая пол-литровая бутылка из-под водки и шипел самовар.

Очутившись в теплой, чистенькой комнате, Мишка стал дрожать, и чем дальше, тем больше, так что через две минуты у него зуб на зуб не попадал.

Жена шофера хмуро смотрела на лихорадящего мальчика и, ни слова не говоря, села напротив.

- Зачем ты приехал? - спросил шофер, принимаясь за прерванный ужин.

- А я сам но знаю, - еле выговорил Мишка. Хотя его знобило, но голова была ясная, и он не терялся.

- Как это сам не знаешь? Как тебя зовут?

- Степка, - на всякий случай соврал Мишка, вспомнив своего приятеля, дежурившего сейчас где-то на Петроградской стороне.

- Степка?.. Ты рассказывай, рассказывай.

- Сеня, ты погляди, как он замерз. Трясется, бедный, даже смотреть страшно, - с жалостью сказала женщина.

- Ничего, это ему на пользу. Отогреется.

- Дать ему чаю горячего?

- Не надо. Пускай сначала скажет, зачем приехал.

Наступило молчание. Мишка сжал зубы и, затаив дыхание, напряг все мускулы, отчего сразу перестал трястись, и только где-то внутри, под ложечкой, осталась неприятная дрожь.

Собака лежала около хозяина и, положив лапы, смотрела на мальчика. Шофер громко чавкал и тоже не спускал глаз с гостя. Покончив с едой, он подошел к жене и, обняв ее за плечи, сел рядом на один стул.

- Ну так что? Будешь говорить?

- А чего говорить?

- Зачем ты приехал?

- Да так… прицепился, значит, хотел к дому подъехать, а потом машина шибко поехала, я и побоялся соскочить… Ну и, значит, заехал, сам не знаю куда… - сказал он, глядя ясными глазами прямо в лицо шоферу.