Объяснение было настолько правдоподобным, что шофер задумался. Ему ли не знать ленинградских мальчишек! Прицепившись к трамваю, к троллейбусу, к грузовику, они не пропустят удобного случая бесцельно прокатиться в любом направлении. Можно сказать с уверенностью, что если бы им удалось пробраться на аэродром, то и тут они, ни секунды не задумываясь, уцепились бы за шасси первого поднимавшегося самолета. Но тут случай был особый. Мишка относил письмо к «их» человеку и принес очень странный ответ.

Шофер достал из кармана портсигар и молча закурил. Затем вынул часы и посмотрел на них. При взгляде на эти часы Мишка чуть не подпрыгнул. Черные, с золотым ободком, они были, как две капли воды, похожи на те, что он видел у однорукого и на столе у майора. У мальчика в голове мелькнула озорная мысль.

- Вы не знаете, сколько сейчас времени? - четко сказал Мишка.

Шофер внимательно посмотрел на него. Мальчик был бледен, глаза его блестели. Он медленно повернул часы циферблатом к мальчику.

Мишка не мог рассмотреть, где стоят стрелки, но так же решительно и четко продолжал говорить слова, врезавшиеся ему в память:

- А у вас не найдется закурить? На губах шофера заиграло нечто вроде улыбки, и он, не спуская глаз с бледного лица мальчика, спросил:

- А ты что куришь? Махорку или табак?

- Папиросы, - твердо сказал Мишка.

Шофер неожиданно расхохотался, вылез из-за стола и хлопнул Мишку по плечу. Смеялся он долго, весело, и ему вторил веселым лаем Грумик, запрыгавший вокруг хозяина.

- Ну и парень!.. Заводной… - повторял он между взрывами смеха.

Немного успокоившись, он обратился к жене, которая с недоумением смотрела на эту странную сцену.

- Вот это парень! Покорми-ка его, Катя. Так ты, значит, только папиросы куришь?!

Через пять минут Мишка хлебал жирные горячие щи из свежей капусты и не поднимал глаз от тарелки. Что, если шофер начнет его о чем-нибудь расспрашивать? Одно неосторожное слово выдаст его, и тогда конец. Живым отсюда ему не уйти.

К счастью, хозяин успокоился. Он, с наслаждением причмокивая, пил чай.

- Очень я люблю чай с вареньем пить. Брусничное варенье с яблоками или черносмородиновое… Эх!.. Ну, ничего… Скоро не только с вареньем, с французским ромом попробуем. Тебе не приходилось чай с ромом пить, Степка?

- Нет.

- И я не пивал. Говорят, вкусная вещь. Выпитая водка сильно подействовала, и шофер разговорился. Он начал болтать о своих планах. Рассказал, что собирается съездить в родную деревню и кое с кем свести там счеты. Он начал ругать большевиков с такой ненавистью, что Мишке стало не по себе. Ему первый раз в жизни пришлось встретиться в такой обстановке с врагом, и он понял, что пощады от него ждать не придется.

Мишка съел щи и принялся за чай. Шофер пристально смотрел на него помутившимися глазами и вдруг сказал;

- Степка, а ты Петра Ивановича знаешь? Это был тог самый вопрос, которого мальчик ждал и так боялся. Но, когда вопрос этот был задан, он не растерялся.

- Дядя, разве я похож на того дурака?

- Какого дурака? - настороженно спросил шофер.

- А вот который на дороге вам все рассказал. Помните? Где войска стояли… Красноармеец подошел, покурить попросил…

Шофер вдруг опять разразился хохотом.

- Верно, дурак!.. Я Петру Иванычу показываю, а он сомневается. Вон, говорю, где они размещены. Ну, а этот подошел и все рассказал… Побольше бы таких дураков, - говорил он сквозь смех.

В этот момент загудела сирена, и шофер нахмурился и замолчал. Некоторое время все молчали, прислушиваясь.

- Хуже всего, когда она воет, - сказала жена.

- А ты не бойся. Здесь не будет бомбить.

- А вдруг сорвется нечаянно?

- Как она может сорваться? Там техника. Немцы - народ аккуратный, зря не будут бомбы кидать. Они знают, куда надо… Верно, Степан?

- Верно! - согласился Мишка. Вой сирены кончился. Наступила тишина. Шофер встал и потянулся.

- Спать пора. Завтра чуть свет подниматься, - сказал он, направляясь в соседнюю комнату. - Ну, Степан, давай ложиться, а утром я тебя подброшу по пути. Постели ему, Катя.

Но Мишка не собирался оставаться на ночь в этой берлоге. Он встал из-за стола, чинно поблагодарил хозяйку и пошел к выходной двери.

- Скажите, где у вас это… уборная, - спросил он.

- А как выйдешь в прихожую, сразу налево дверь будет… Ты возьми лампу.

Мишка покосился на керосиновую лампу, в которой еле мерцал привернутый фитиль, и спросил:

- А там разве нет электричества?

- Нету. Вывернули лампочку, а то через щели свет видно.

Захватив лампу, Мишка вышел в прихожую. Дверь на улицу он сразу увидел. Он, крадучись, сделал несколько шагов к ней, поставил лампу на пол, снял крюк и распахнул дверь. Холодный воздух охватил его, и Мишка невольно вздрогнул. «Может быть, остаться до утра?» - подумал он, но тут же отбросил эту мысль. «А вдруг придет однорукий? Нет. Времени терять нельзя». Он вышел на улицу. Глаза, как это бывает при переходе от света к темноте, ничего не видели. Вытянув руку вперед, мальчик нащупал забор и пошел вдоль него. «Надо хотя бы чем-нибудь отметить дом», - подумал он. В конце забора он сорвал пучок мокрой травы и торопливо запихнул ее между рейками. Захрустел песок, затем Мишка споткнулся о дощатый тротуар и наконец почувствовал под ногами булыжники мостовой. Где-то вправо от него блеснул фонарик. Мишка быстро зашагал на огонек. Глаза постепенно привыкали к темноте, он уже различал вокруг себя силуэты домов и деревьев. Вдруг перед ним выросла темная фигура и загородила ему дорогу. Яркий луч фонарика снова ослепил глаза. От неожиданности Мишка шарахнулся в сторону.

- Кто такой? Стой! Пропуск есть?

- А ты кто такой, чтобы пропуска спрашивать? - ответил мальчик, разобрав по голосу, что перед ним какой-то старик.

- Я ответственный дежурный. Предъяви пропуск.

- А чего ты мне в глаза светишь? Отверни фонарь, - рассердился Мишка. - Какая это улица?

- Белосельская, - неуверенно сказал старик, сбитый с толку повелительным тоном мальчика.

- А номер дома?

- Который?

- Да вот этот, - Мишка ткнул рукой в сторону.

- Этот? Пятьдесят шесть.

- Понятно. А теперь веди меня скорей, куда надо.

- Куда?

- К начальнику. В милицию или в штаб… Где у вас штаб обороны?

- Н-не знаю… - замялся старик. Он теперь, видимо, и сам был не рад, что остановил мальчишку.

- Веди скорей! Пропуска у меня нет.

- Ладно уж, иди. Тебе спать пора, - добродушно сказал старик.

- Какой же ты дежурный? - возмутился Мишка. - Задержал, а теперь на попятный. А может, я фашист, с парашютом спустился?

- Не болтай языком-то. Иди, пока не попало.

Старик отошел от него.

- Слышишь, дед? - крикнул Мишка. - Где у вас милиция?

- Отцепись. Ничего я не знаю. Иди своей дорогой. - Старик сел на лавочку перед домом.

Мишка остановился в раздумье. В его распоряжении было мало времени. Дорога каждая минута, а если он будет сам искать милицию или штаб в незнакомой местности, то шофер, пожалуй, успеет скрыться. Выход был один: рассердить старика, чтобы тот отвел его в милицию.

- Эх ты, дежурный! На лавочку уселся и уже захрапел! А тоже мне - «Стой! Пропуск есть?» - передразнил он старика.

- Не хулигань, парень. Иди, пока цел, - с угрозой проворчал старик.

- Очень я тебя испугался. Ах! Ах!.. Держите меня, я в обморок падаю от страха…

Он добился своего. Выведенный из себя, старик подошел и схватил Мишку за шиворот.

- Не хочешь по-хорошему, - на себя пеняй. Идем! Они прошли несколько домов и остановились.

- Маша! - крикнул старик в темноту. Ему отозвался молодой женский голос. - Маша, отведи-ка этого фрукта в милицию и скажи, что он без пропуска ходит. И скажи еще, что хулиганит. Скажи, что меня всячески поносил при исполнении служебных обязанностей. Поняла?

- Он убежит от меня, дедушка.

- Не посмеет.

- Никуда я не побегу. Ведите скорей, - сказал Мишка нетерпеливо.